С некоторого времени нарты собирались на Хасу в доме, принадлежавшем роду Алиджа. Тхамадой был у них Бадын.
Незадолго до открытия Хасы кознелюбивый Тлебица-Коротыш, жаждавший власти, сказал нартам:
— Бадын знает, что мы умертвили его малень кого сына, и собирается нас уничтожить. Чтобы не достиг он этой цели, давайте уничтожим его. Сила Бадына велика, поэтому уничтожим его не силой, а хитростью.
Среди нартов было много доверчивых, немало и завистливых. Случилось так, что Коротыш сумел иных обмануть, иным польстить, а иные уехали: они не хотели быть соучастниками дурного дела.
У нартов было в обычае: перед открытием Хасы подносить тхамаде рог светлого сано. Решили зложелатели впустить в этот рог семь маленьких ядовитых змей, — отравить Бадына.
Но один из нартов, — говорят, что то был Батараз, — пришел тайно к Бадыну и сказал:
— Недобрые дела совершаются вокруг тебя. Скоро откроется Хаса, но ты не приходи: погибнешь. Будь моя воля, запретил бы я тебе приходить на Хасу.
Настал срок, и заговорщики собрались на Хасу. По обычаю, надо было послать людей за тхамадой. Выбор пал на Сосыма, но тот отказался:
— Узнал, наверно, Бадын, о заговоре. Приду — убьет меня. Да и дело это дурное. Нет, не пойду!
— Кто же пойдет? — спросил, разозлившись, Тлебица.
— Отправьте меня, — предложил Жамада, родич Тлебицы. Жамада был зол и глуп. Тлебица сказал ему:
— Пойди, но не говори ничего лишнего.
— Что же я должен сказать?
— Скажи: «Бадын, нарты собрались на Хасу и ждут тебя». К этому не добавляй ни слова.
— Хорошо, — сказал Жамада, а сам подумал: «Я скажу эти слова, но скажу и те, которые найду уместными».
Жамада прибыл к Бадыну, привязал коня к коновязи, вошел в дом. Жена Бадына спряталась за дверью. Сам Бадын, облокотившись на подушку, лежал в ожидании приглашения. Он не хотел поверить тому, что нарты собираются его отравить, и решил отправиться на Хасу, когда его позовут. Увидев Жамаду, он сказал ему:
— Садись.
— Я не из тех, которые сразу садятся, чуть только им скажут: «Садись», — сказал Жамада. Я не из тех, над которыми смеются. Я не сяду, но, если по зволишь, скажу, зачем пришел.
— Говори, — сказал Бадын.
— Если говорить, то нарты в сборе и просят тебя прибыть, чтобы ты открыл Хасу. Но я вижу — ты ле жишь, а мы не знали о твоей болезни.
— Да, я болен: объелся, видно. Мне еще хуже будет, если я сяду на свою белоногую лошадь. На этот раз я не приеду на Хасу.
Бадын говорил так с умыслом. Он хотел узнать, какой ответ последует от Жамады. И тот воскликнул:
— Итти или не итти — твое дело. Нарты в сборе, а я исполнил свой долг. Ты не придешь на Хасу, по тому что объелся? Нет, ты потому не придешь, что нет в тебе мужества! Ты обозлил меня, Бадын, искры гнева в моих глазах, а в руках у меня больше муже ства, чем в твоей душе!
С этим Жамада вышел. Слова, которые он, по своей глупости, добавил к словам заговорщиков, еще раз открыли Бадыну недобрую тайну, и Бадын задумался. Жена Бадына, дождавшись отъезда Жамады, вошла к мужу. Вошла и сказала:
— Я думала, что я — жена мужчины, но сегодня поняла, что ты пуглив, как ребенок. Как ты мог стер петь, когда трусливейший из нартов сказал тебе, что в его руках больше мужества, чем в твоей душе? Как мог ты сказать нарту, что болеешь, как мог ты его обмануть? Как мог ты отказаться поехать на Хасу, от крыть Хасу Нартов, ты, тхамада нартов? Муж мой, что с тобой стряслось?
— Нарты замыслили против меня дурное. Я и не думал отказаться от приглашения, но хотел выведать от гонца нартов, что они задумали. Ты, видно, хо чешь, чтобы я отправился на Хасу и был убит, а ты выйдешь замуж за другого. Ты — дурная жена.
— Не сердись, Бадын, дай мне слово сказать. Я — не дурная жена. Мне дорога твоя честь. Я не знала, что есть такие нарты, которые злоумышляют против тебя. Но если так, то все равно поезжай на Хасу. Пусть убьют тебя, но не скажут, что ты испу гался, не прибыл на Хасу. Мужество сильнее смерти!
Бадын принял слова жены. Он сел на свою кобылицу — белоногую умницу — и поскакал на Хасу.
Жамада прибыл прежде него. Заговорщики спросили гонца:
— Передал ли ты наши слова? Не сказал ли ты лишнего?
— Ваши слова передал, — ответил Жамада, — а лишнего ничего не сказал, только то, что нашел уме стным. Но Бадын отказался приехать на Хасу.
— Знаю тебя, наболтал ты лишнего, разозлил Бадына, — сказал Тлебица-Коротыш. — Садись на де рево, наблюдай, может быть, Бадын приедет на Хасу.
Жамада влез на дерево и увидел одинокого всадника. По тому, как скакал всадник, Жамада узнал Бадына. Огонь, клубившийся из ноздрей кобылицы, обжигал придорожную траву, земля, выбиваемая копытами, взлетала и кружилась, как стая воронов. Жамада спрыгнул с дерева и побежал к нартам. Выслушав его, Тлебица сказал:
— Раз он скачет с такой яростью, надо нам уми лостивить его, иначе не удастся нам наш замысел. Чтобы успокоить Бадына, надо нам выстлать всю дорогу бурками.
Заговорщики стали двумя рядами по краям дороги, постлали перед Бадыном свои бурки, держа в руках их концы, держа также в руках напитки и яства.
Бадын прилетел как буря. Тлебица сказал:
— Успокойся, Бадын, останови свою кобылицу, ты не опоздал на Хасу.
Заговорщики помогли Бадыну сойти с кобылицы, повели его по своим буркам, ввели в дом и посадили на почетное место, принадлежавшее ему по праву. Когда все уселись, Тлебица подошел к Бадыну с рогом и сказал:
— Осуши, наш тхамада, рог почета и открой Хасу.
Раздались крики:
— Живи долго, как гора! Осуши рог почета!
— Разве я не знаю обычаев, разве я впервые открываю Хасу? — сказал Бадын. Он принял рог и, не пригубив его, открыл Хасу.
А в это время жена Бадына вывела Бадыноко из подземелья и сказала ему:
— Твой отец — на Хасе Нартов. Там его ждет смерть. Если ты поспешишь, то еще застанешь его в живых. Ступай на Хасу, приведи отца домой. Если он убит — привези его тело.
Но Бадыноко, который ни разу в жизни не видел своего отца, спросил:
— По каким приметам я найду его?
Мать ответила:
— Твой отец выше всех, шире всех и старше всех, находящихся на Хасе. На нем белая черкеска, а си дит он на самом почетном месте. Ни один конь не при вязан к коновязи рядом с его кобылицей, белоногой умницей.
Бадыноко ни разу не был на Хасе Нартов, он спросил:
— Матушка, в какую сторону мне направиться?
Мать ответила:
— Поедешь по берегу Тена, переправишься через бурный Псыж, спросишь: «Где дом Алиджа?» Там и Хаса Нартов.
Бадыноко пустился в путь. Прирученные им большие орлы кружились над ним, собаки его из породы самиров то забегали вперед, то бежали рядом с гнедым конем. Вместе с всадниками переправились борзые через бурный Псыж, вместе с всадником пролетели над рекой мощнокрылые орлы.
Перед глазами всадника раскинулся зеленый луг. На лугу пастух, слабый от старости, пас овец. Бадыноко спешился, подошел к пастуху, протянул ему руку и сказал:
— Да умножится твое стадо, да продлятся твои годы! Скажи мне, пастух: как устроен дом, которым владеет род Алиджа?
— Откуда мне знать, как устроены дома знат ных? Всю жизнь я был чабаном. Рано утром я выго няю овец, ночью — пригоняю. Никогда я не был в этом доме, но вот что слыхал от людей: дом этот стар, множество столбов подпирает его, порог дома завален бревнами, и высота их достигает груди коня.
Бадыноко поблагодарил старого пастуха и направился к дому рода Алиджа. Всадника заметили дозорные, сидевшие на деревьях. Они слезли на землю, побежали к старшим и сказали:
— Приближается всадник. Посадка его нам не знакома. Нет среди нартов такого витязя.
Старшие приказали:
— Надо встретить его как подобает: не допу скайте его на Хасу.
Заговорщики закрыли ворота и выставили охрану. Но когда Бадыноко подъехал, охрана, испугавшись, убежала, а гнедой конь ударом груди проломил ворота. Бадыноко взял на плечи огромные бревна, лежавшие у входа, и, коснувшись их рукоятью своей плети, бросил посреди двора. Потом он спешился, привязал коня и направился к кунацкой. К нему подбежали джигиты и сказали:
— Не ходи туда, там сидят пожилые нарты. Иди к нам, молодым.
— Много ли я услышу от безусых? Послушаю лучше пожилых!
Сказав так, Бадыноко взошел на порог дома. Но дверь была крепко заперта, скрещенные копья преграждали вход. Бадыноко крикнул:
— Нарты, разве дом, где вы пируете, — кре пость?
— Для тебя наш дом — крепость, — послыша лось за дверью. — Уходи!
— Ну, если ваш дом — крепость, то я возьму ее! — воскликнул Бадыноко. Он вынул меч, одним ударом разрубил оба копья, одним ударом выломил дверь и вошел.
Нарты сразу узнали неведомого всадника, истребившего чинтское войско, и расступились, чтобы дать ему место среди самых достойных. Но Бадыноко остался в толпе, не приблизился к скамьям почета.
Тлебица-Коротыш, который торопился отравить Бадына, сказал:
— Что ты медлишь, дорогой тхамада? Не задер живай рога, другие нарты тоже хотят пить сано!
Бадын, оглядев всех, молвил:
— Нарты живут не в одной норе и пьют не из одного рога. Вручите каждому рог, и выпьем все разом.
Заговорщики обрадовались: теперь-то уж семь маленьких ядовитых змей отравят Бадына! А Бадын сказал:
— Прежде, чем мы осушим наши роги, пусть кто-нибудь встанет и скажет, в чем я, тхамада, ви новен перед ним, какую обиду я нанес ему. Таков обычай.
— Я обижен! — крикнул кто-то в толпе громко и звонко.
— Не кричи издали, а подойди сюда, — сказал Бадын. Тогда Бадыноко прошел сквозь толпу нартов и приблизился к тхамаде. Бадын сказал:
— Молодой друг, нарт-сподвижник! Скажи, чтобы все слышали, чем ты обижен?
— Вот чем я обижен! — воскликнул Бадыноко и выбил рог из рук тхамады. Рог упал, вылилось светлое сано и выползли семь маленьких ядови тых змей. Бадыноко выхватил меч из ножен и разру бил их.
— Тхамада! — крикнул он. — Тебя хотели отра вить!
Он повернулся лицом к заговорщикам, но те разбежались. Первым убежал Тлебица-Коротыш.
Бадын, потрясенный всем случившимся, подошел к Бадыноко и, благодарно взглянув на него, спросил:
— Откуда ты родом, витязь?
— Не спрашивай, старик, не теряй времени, — сказал Бадыноко.. — Зложелатели ищут твоей гибели. Тут тебе делать нечего. Если у тебя есть дом — уезжай.
Бадыноко отвязал кобылицу Бадына — белоногую умницу, — подвел ее к Бадыну и, держа стремя в левой руке, помог старику сесть в седло. Бадын уехал. Уверившись в том, что заговорщики разбежались, уехал вслед за ним и Бадыноко. Гнедой конь его летел, как молния, и всадник прибыл к вечеру домой. Он сказал матери:
— То, что ты приказала исполнить, я исполнил.
Мать увела его в подземелье, а вместе с ним его коня, его орлов, его собак.
На третьи сутки вернулся домой старый Бадын. Он ехал медленно: душа его была потрясена. Он думал о зложелателях-нартах, о своем чудесном избавителе, — об этом отважном и почтительном витязе.
Когда Бадын спешился на своем дворе, жена его приветствовала:
— С приездом, старик!
— Да продлятся годы твоей жизни! — тихим го лосом ответил ей Бадын.
— Что с тобой случилось сегодня, старик, почему ты трезвый? — спросила жена. — Ты всегда возвра щался с Хасы веселым и хмельным.
Старик ответил грустно:
— Я не трезвый, я веселый, но я устал с дороги.
Но не так-то просто было отделаться от расспросов жены, и Бадын рассказал ей обо всем, что с ним случилось: о зложелателе Тлебице, о семи маленьких ядовитых змеях в роге светлого сано, о своем спасителе — неведомом витязе. И так заключил свой рассказ Бадын:
— Много лет я живу на свете, много славных и могучих нартов повстречал я на своем веку, но такого вижу впервые!
— Муж мой, — спросила жена, — кем бы ты хо тел назвать такого бесстрашного и сильного витязя: братом или сыном?
— Скажут о нем люди: «Брат Бадына» — мало мне славы. Скажут о нем: «Сын Бадына» — большая мне честь, — сказал Бадын.
— А узнаешь ты его?
— Я узнаю его даже ночью!
Услыхав такие слова мужа, мать Бадыноко приказала вывести из подземелья сына, вывести вместе с конем, орлами и собаками. Старик и старуха исполнили ее приказ.
— Узнаешь ты его? — спросила мать.
— Узнаю, — сказал старый Бадын.
— Это сын твой, — молвила мать и открыла мужу тайну.
Выслушал ее Бадын, обнял Бадыноко, а мать сказала:
— Вот для такого дня я и воспитала его. Исполнилось мое желание.
С этого дня узнали нарты о славном Бадыноко, грозе чинтов.