Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Дровосек из Мариацелля — страж у врат ада

Вблизи от Миттербаха близ Мариацелля много-много лет тому назад стоял небольшой трактир. По воскресным и праздничным дням сходились там развеселые дровосеки со всей округи. Они играли и пели, да и бражничали немало, и всякий раз под конец, по старинному обычаю дровосеков, там случалась жестокая потасовка.

Одному из дровосеков бывало особливо худо в такие дни. Каждое воскресенье он напивался, как бочка, а если после пирушки не случалось жестокой потасовки, то он и вовсе был совершенно несчастен. За его буйство дровосека прозвали «Страшила Зепп». Однажды в праздник Вознесения Христова в Мариацелль со всех сторон издалека явились благочестивые паломники. Страшила Зепп тоже устремился туда. Вырядился он роскошно. Его грубошерстная непромокаемая куртка была с зелеными кантами, жабо на груди — красное, штаны из шкуры серны доходили до колен. Он надел зеленые чулки и новые, с иголочки, башмаки. Ею зеленая тирольская шляпа была украшена громадной кистью из шерсти серны, а хвост тетерева Зепп предприимчиво направил вперед, как бы призывая всех идущих навстречу к драке.

Но ни в коем случае не думайте, что Зепп отправился в Мариацелль, чтобы пойти в церковь! Пока он, тяжело ступая, шел туда, он уже представил себе, какая великолепная потасовка могла бы быть в таком месте как Мариацелль, битком набитом людьми. Однако, придя туда, он напрасно гордо шествовал от одного кабака к другому. Ни у кого не было желании драться, ссориться и сыпать проклятиями в день такого светлого праздника. Все люди сидели за столами кроткие как овечки.

Когда настало время обеда, Зепп был зол на самого себя и на весь мир. Он нетвердо держался на ногах уже в Мариацелле, потому как набрался в разных кабаках, и без конца злился и ворчал:

— Подраться надо еще сегодня! Черт возьми! Гром и молния! Подраться надо еще сегодня!

Зепп затевал склоку со всеми встречными, но они лишь обходили его стороной, держась подальше от буяна и оставляя его наедине с самим собой.

В конце концов он стал утешать себя: «В трактире близ Миттербаха найдется, верно, для нашего брата еще парочка-другая порядочных драчунов. Боже милостивый, где эти негодяи, эти трясущиеся от страха головорезы! Подраться надо еще сегодня!»

В трактире в Миттербахе было полным-полно дровосеков и прочих воскресных собутыльников, но словно кто-то наколдовал-.. И здесь не нашел Зепп никого, кто испытывал бы хоть милейшее желание подраться.

— Зепп! — взывали к нему дровосеки. — Сегодня святой день! Присядь к столу, успокойся и опрокинь мирно свой стаканчик!

— Нет! — в ярости воскликнул Зепп, полагая, что лопнет от злости. — Мне надо выпить еще! Тут уж ничего не поможет, против этого никаких средств нету. А если никто со мной выпить не захочет, тогда тут, должно быть, без черта не обошлось.

И он, ринувшись в дверь, выбежал из трактира. Он ревел и кричал изо всех сил, что черт-де — трус несчастный, если он сейчас же, на этом самом месте не устроит хорошенькую драку.

У дровосеков в трактире холодок пробежал по спине, когда до них донесся из леса такой же громкий крик, какой издавал Зепп.

— Ура! — ревел Зепп. — Тут в лесной чаще торчит один, жаждущий подраться! Дружище, я иду! Сейчас и начнем!

И словно медведь или дикий вепрь, ринулся Зепп в заросли и исчез.

У сображников его было смутно на душе. Им вовсе не по сердцу пришлось то, что произошло. Долго ждали они возвращения безумного Зеппа. В тот день, однако же, он обратно не вернулся. Да и на следующий день и нигде и никто так и не обнаружил его следа. Неделю, потом другую ждали его дровосеки, но Зепп — исчез.

Минуло три года. Снова настал праздник Вознесения Христова, и дровосеки, как было у них заведено, отправились со своих лесных делянок в Мариацелль на божественную церковную службу. Как всегда в день Вознесения Христова, думали они о безумном Зеппе и шли, тяжело ступая, удрученно и не произнося ни слова. Когда же они подошли ближе к трактиру, где три года назад обретался их исчезнувший сображник, один из дровосеков сказал:

— Хотелось бы знать, что сталось с Зеппом! Сегодня как раз три года минуло с тех пор, как он исчез! О небо! У меня и сейчас еще холодок пробегает по спине, когда я думаю о том, как он кричал тогда в лесу.

Меж тем они подошли к его хижине и узрели там — о чудо! — безумного Зеппа. Сгорбленный и скрюченный, покрытый копотью и обливаясь потом, сидел он на корточках на дровяном чурбане перед хижиной.

— Зепп! Зепп! — закричали дровосеки, окружая его. — Откуда ты взялся? Где так долго пропадал? Почему ничего не давал о себе знать?

Но Зепп лишь, словно защищаясь, поднял руку и простонал:

— Воды!

Товарищи увидели по его лицу, что он умирает от жажды; один из них тут же бросился бежать и принес кувшин холодной воды. Зепп поднес кувшин ко рту и залпом осушил его, затем вытер свое закоптелое лицо, поставил кувшин на землю, выпрямил немного согбенную спину и снова стал чуточку более похож на прежнего безумного Зеппа.

— Если уж вам хочется знать, — начал он свой рассказ, — то со мной приключилось нечто ужасное. Столь ужасное, что мне вовсе не хочется говорить об этом — и если я это делаю, то только чтоб удовлетворить ваше любопытство. Итак, слушайте внимательно! Тогда я, словно обезумевший дикарь, помчался в лес… Боже милостивый! Гром и молния! Слышу, ветви ломаются, да так, что в лесу стоит адский шум. И тут навстречу мне идет какой-то великан, огромный малый с медвежьими лапами, точь-в-точь такой же жаждущий драки парень, как я. Я кричу ему:

— Дружище! Я иду! Сейчас начнем! — И тут же бросаюсь прямо на него! Однако же малый хватает меня — и у меня голова идет кругом. Я не в силах шевельнуть ни одним пальцем — ив тот же миг земля разверзается под нашими ногами. Там, внизу, — черный провал, он становится все глубже и глубже, и наконец мы приземляемся в аду. А черт — потому что кто еще, как не черт, мог бы поднять в лесу такой шум, — черт, стало быть, насмеявшись вдоволь надо мной, говорит, что из меня вышло бы прекрасное жаркое, какое и нужно в аду. Но поскольку я пожелал отметить светлый праздник дракой, я, мол, в наказание буду нести в аду службу привратника, стража у врат ада. О Боже, о Боже! Еды мне доставалось вдоволь, но воды — ни глотка, даже ни капли, потому как в аду стоит такая проклятая жара, что вся вода тотчас испаряется. И если вы думаете, что мне хоть разок удалось поспать, то ошибаетесь. Работы было невпроворот! Даже представить себе невозможно, сколько людей ежедневно отправляется в ад: тут тебе и рыцари, и знать, и бедняки, и умники, и глупцы. Только я справлюсь с одними, как новые уже снова тут как тут. Короче говоря, за все три года я ни разу глаз не сомкнул. В конце концов я так страшно устал, ну прямо как собака, так что чуть не дал улизнуть целой партии новых обитателей ада. Тут меня с моей службы отпустили, и черт дозволил мне поискать какой-нибудь уголок, чтобы поспать. Адова жара стояла повсюду, поэтому искал я совсем недолго и улегся в ближайшем углу. Когда же проснулся, то оказалось, что я возле своей хижины. Дорогие друзья, принесите мне побыстрее еще кувшин воды, я умираю от жажды!

Залпом осушил он еще один кувшин воды, затем выкупался в ручье и сменил покрытую копотью одежду на чистую. Теперь он снова выглядел так же, как и раньше, только больше уже не казался дикарем, глаза у него стали кроткими, как у овечки. Затем вместе с другими дровосеками он отправился в Мариацелль, в церковь Божьей Милости.

И, хотите верьте, хотите нет — с той самой минуты у безумного Зеппа раз и навсегда пропало желание драться.

Случайные и неслучайные рекомендации: