Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Каленбергский пастор

Ви­ганд фон Те­бен, ка­лен­берг­ский пас­тор, — так его все обык­но­вен­но на­зыва­ли — еще в сту­ден­ческие го­ды прос­ла­вил­ся как из­вес­тный ба­лагур и ве­сель­чак, лю­бив­ший по­тешить на­род сво­ими бе­зобид­ны­ми про­дел­ка­ми. Но и пос­ле уче­бы, ког­да он по­лучил от От­то Ве­село­го при­ход в Ка­лен­берге, нель­зя ска­зать, что­бы он слиш­ком уж ос­те­пенил­ся. Дос­та­точ­но бы­ло взгля­нуть ему в гла­за, что­бы убе­дить­ся: как был он плу­том, так и ос­тался. Мно­го сох­ра­нилось рас­ска­зов о его раз­ных про­казах.

В быт­ность свою сту­ден­том по­шел он как-то раз к од­но­му из са­мых хо­роших мяс­ни­ков в го­роде, чтоб ку­пить се­бе око­рок. Дол­го не мог­ли они стор­го­вать­ся, мяс­ник и сту­дент. И вот по­ка они сто­яли да спо­рили, при­нял­ся Ви­ганд на чур­ба­не, где мя­со раз­де­лыва­ют, оре­хи ко­лоть. А мяс­ник-то сто­ял как раз, прис­ло­нясь к это­му са­мому чур­ба­ну. Сту­дент тог­да по­тихонь­ку взял и приш­пи­лил его гвоз­ди­ком за по­дол — а тот ни­чего и не за­метил. Ви­дит мяс­ник, что не по­лучить ему сво­их де­нег, и го­ворит:

— Зна­ешь, дру­жище, ко­ли ты мне мою це­ну не зап­ла­тишь, так и око­рока ты не по­лучишь.

— А это мы еще пос­мотрим! — от­ве­тил ему на это сту­дент, рас­сме­ял­ся и — хвать око­рок, да бе­жать. Мяс­ник хо­тел бы­ло вдо­гон­ку бро­сить­ся, да ни­чего у не­го не выш­ло, по­тому как был он креп­ко-нак­репко к чур­ба­ну при­торо­чен. Ма­ло то­го, что он око­рока ли­шил­ся, так еще все над ним по­тешать­ся ста­ли, ког­да раз­неслась мол­ва о том, как его сту­дент оду­рачил. Прош­ло нес­коль­ко дней, Ви­ганд сно­ва за­явил­ся в лав­ку и чес­тно зап­ла­тил за свой око­рок. Мяс­ник же, вмес­то то­го что­бы вы­тол­кать про­каз­ни­ка вза­шей, при­нял его весь­ма лю­без­но, по­тому что с то­го са­мого дня, как сту­дент его к чур­ба­ну приг­воздил, де­ла у не­го пош­ли еще луч­ше и от лю­бопытс­тву­ющих по­сети­телей от­бою не бы­ло.

Ког­да же Ви­ганд по­селил­ся уже в Ка­лен­берге, где по­лучил при­ход, яви­лась к не­му од­нажды неж­данно-не­гадан­но суп­ру­га гер­цо­га со всею сво­ею сви­тою и за­яви­ла, что, дес­кать, обе­дать здесь бу­дет. Пас­тор бро­сил­ся обед ус­тра­ивать, пох­ва­тал ка­кие-то мис­ки да гор­шки, раз­вел на ско­рую ру­ку огонь в пе­чи и пос­та­вил все по­суди­ны, как бы­ли пус­тые, на пли­ту. По­кача­ла гер­цо­гиня го­ловой и удив­ленно так спра­шива­ет:

— А что же гор­шки-то у те­бе все пус­тые?

— А я по­думал, что Вы при­вез­ли с со­бою еды с гер­цог­ской кух­ни. Мне-то гер­цо­гинь со сви­тами кор­мить не под си­лу, по­тому как вы за один день все съ­еди­те, что у нас на це­лый год при­пасе­но.

Рас­сме­ялась на это гер­цо­гиня и ве­лела при­нес­ти еды из по­ход­ных за­пасов, так что и пас­тор внак­ла­де не ос­тался.

При всей люб­ви и ува­жении, ко­торы­ми поль­зо­вал­ся сей пас­тор, был все ж та­ки один че­ловек, ко­торый его тер­петь не мог — бо­гач из Ве­ны по име­ни Фи­липп Юц­цель­шней­дер. Этот са­мый бо­гач дав­но меч­тал за­полу­чить весь­ма до­ход­ный при­ход в Ка­лен­берге для сво­его пле­мян­ничка и вбил се­бе в го­лову, что хит­рый пас­тор не ина­че как ин­три­гами да коз­ня­ми у не­го это мес­течко из-под но­са увел. Вот и при­нял­ся он все­ми прав­да­ми и неп­равда­ми до­бивать­ся то­го, что­бы пас­то­ра со све­ту сжить. Пер­вым де­лом при­нял­ся он кресть­ян про­тив Ви­ган­да нас­тра­ивать, стал им петь, что, мол, ка-лен­берг­ский пас­тор как сыр в мас­ле ка­та­ет­ся и все ему ма­ло, он еще, дес­кать, и у кресть­ян пос­леднее тя­нет. И наш­лись та­кие кресть­яне, ко­торых за­дело за жи­вое то, что Юц­цель­шней­дер им о пас­то­ре нап­лел, в осо­бен­ности же то, что он яко­бы со­бира­ет­ся но­вую кры­шу на цер­кви де­лать, хо­тя и ста­рая еще хоть ку­да.

Но ма­ло то­го, Юц­цель­шней­дер, чтоб сов­сем уж пас­то­ра сре­ди при­хожан ос­ла­вить, за­те­ял еще од­ну ка­вер­зу. За­казал он од­но­му ху­дож­ни­ку кар­ти­ну, на ко­торой ве­лел изоб­ра­зить вол­ка, ко­торый пе­ред ста­дом ба­ранов про­поведь дер­жит. Волк дол­жен был по­ходить на пас­то­ра, ну, а ба­рана­ми, ста­ло быть, пред­став­ля­лась вся его пас­тва. На сле­ду­ющее вос­кре­сенье эта кра­сота дол­жна бы­ла по­явить­ся пря­мо на две­рях цер­кви, что­бы все ее пос­ле про­пове­ди уви­дели. Ху­дож­ник взял­ся вы­пол­нить сей за­каз, а сам тут же рас­ска­зал обо всем пас­то­ру, ко­торый на са­мом де­ле был его дру­гом. Тот под­го­ворил его все сде­лать по-дру­гому, на что ху­дож­ник, рас­сме­яв­шись, сог­ла­сил­ся.

На сле­ду­ющее вос­кре­сенье Ви­ганд, как обыч­но, чи­тал про­поведь. Уже бли­же к кон­цу ус­лы­шал он, как к две­рям цер­кви при­бива­ют за­казан­ную кар­ти­ну, но и ви­ду не по­дал, а толь­ко про се­бя ус­мехнул­ся. Кресть­яне же пря­мо из­ны­вали от лю­бопытс­тва и не мог­ли дож­дать­ся, ког­да кон­чится про­поведь, чтоб пос­мотреть на кар­тинку, о ко­торой они рке кра­ем уха слы­шали. Под ко­нец вспом­нил пас­тор и о но­вой кры­ше для цер­кви. Толь­ко про­сил он нем­но­го: все­го-то, что­бы хва­тило на по­чин­ку кры­ши над ал­та­рем. Кресть­яне вздох­ну­ли с об­легче­ни­ем, по­тому как на та­кую ерун­ду мож­но и рас­ко­шелить­ся, тут мно­го де­нег не по­надо­бит­ся.

Юц­цель­шней­дер рас­сердил­ся не на шут­ку, ког­да ус­лы­хал, что кресть­яне про­меж се­бя го­вори­ли. А го­вори­ли они о том, что пас­тор не та­кой уж раз­бой­ник ока­зал­ся, как о нем вся­кие гос­по­да рас­ска­зыва­ют, воз­во­дя на не­го вся­чес­кую нап­расли­ну. Юц­цель­шней­де­ру ос­та­валось уте­шать­ся толь­ко тем, что вот вый­дет на­род из цер­кви, уви­дит кар­ти­ну, и нач­нется тог­да по­теха, так что пас­то­ру тут ко­нец и при­дет. Ког­да же бо­гач по­дошел к цер­ковным две­рям, где сто­яли кресть­яне, над­ры­ва­ясь от сме­ха, то уви­дел, что волк-то на кар­ти­не не на Ви­ган­да по­хож, а на не­го са­мого. По­зеле­нел он от злос­ти и бро­сил­ся вне се­бя от ярос­ти бе­жать, а пас­тор, очень до­воль­ный, ос­тался со сво­ими при­хожа­нами, ко­торых не­мало по­заба­вила эта про­каза.

По­лучил Ви­ганд и день­ги на но­вую кры­шу — тут уж са­мо не­бо ему ус­лу­гу ока­зало. На сле­ду­ющее вос­кре­сенье дождь лил как из вед­ра, и кресть­яне в цер­кви про­мок­ли до нит­ки, а пас­то­ру — ни­чего, на не­го ни од­ной кап­ли не упа­ло. По­няли кресть­яне, что и впрямь на­до но­вую кры­шу де­лать, и по­жер­тво­вали на это не­мало де­нег.

Мно­го еще вся­ких за­бав­ных ис­то­рий мож­но рас­ска­зать о пас­то­ре из Ка­лен­берга. Слу­чалось, он со сво­ими шут­ка­ми да про­каза­ми сов­сем уж пал­ку пе­реги­бал, так что кресть­яне на не­го не раз сер­дить­ся на­чина­ли, толь­ко сер­ди­лись они не дол­го и всег­да быс­тро про­щали. Да толь­ко не ус­пе­ют они прос­тить его, а он, гля­дишь, опять за свои про­дел­ки при­нима­ет­ся. На ста­рос­ти лет пе­реб­рался он в за­мок Ной­бург в Шти­рии, где и прос­лу­жил до са­мой сво­ей смер­ти ка­пел­ла­ном в кре­пос­ти.

Случайные и неслучайные рекомендации: