Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Хурист

Жи­ли в преж­ние вре­мена ста­рик со ста­рухой, и бы­ло у них три сы­на. Вот го­ворят ста­рики сво­им сы­новь­ям:

— Не дол­го нам ос­та­лось жить на бе­лом све­те. Пе­ред смертью хо­телось бы уви­деть вас же­наты­ми, хо­телось бы вну­чат на ко­ленях по­дер­жать, их пу­шис­тые го­лов­ки пог­ла­дить.

Ска­зано — сде­лано. Же­нили брать­ев. Двум стар­шим, во всем удач­ли­вым, и тут по­вез­ло: пош­ли у них де­ти один дру­гого ми­лей да кра­ше. Ста­рики на­радо­вать­ся не мо­гут. А как соб­ра­лись по­мирать — все свое иму­щес­тво, весь свой скот двум стар­шим сы­новь­ям за­веща­ли. Млад­ше­му же, без­детно­му, дос­та­лась хро­мая ло­шаден­ка с пе­жиной на ниж­ней гу­бе да де­дов­ский хур.

До то­го по­любил­ся млад­ше­му пе­вучий хур, что но­сил он его с со­бой пов­сю­ду. Как за­иг­ра­ет — пти­цы смол­ка­ют в ок­рес­тных ле­сах, ве­тер за­тиха­ет, ни один лист не ше­лох­нется на де­реве, да­же сол­нце при­ос­та­нав­ли­ва­ет­ся, что­бы пос­лу­шать рас­пе­вы во­лося­ных струн. Чуд­но иг­рал он на ху­ре, да и у са­мого го­лос был кра­сивый.

А стар­шие братья толь­ко пос­ме­ива­ют­ся над ним.

— Иг­рай, иг­рай, — при­гова­рива­ют. — Ско­ро до то­го до­иг­ра­ешь­ся, что по ми­ру пой­дешь с про­тяну­той ру­кой.

И то прав­да: в до­ме у млад­ше­го по­рой и по­есть не­чего, а стар­шие братья по тай­ге ры­щут да со­боля ищут. И столь удач­ли­выми бы­ва­ют на охо­те, что бо­гатс­тво са­мо к ним в ру­ки идет.

Наш­ли они од­нажды мес­то в тай­ге, где вся­кого зве­ря ви­димо-не­види­мо, и ре­шили взять с со­бой на охо­ту млад­ше­го бра­та.

— Все по­мощь бу­дет, — го­ворят. — Лиш­ний раз мя­со сва­рит, чай вски­пятит. Да и се­бе че­го-ни­будь до­будет.

При­еха­ли они втро­ем на мес­то, сде­лали се­бе ба­лаган, а для ло­шадей — са­рай. Трид­цать дней без ус­та­ли охо­тились, бро­дя по та­еж­ным рас­падкам да ло­щинам. Це­лую го­ру пуш­ни­ны до­были стар­шие братья, а млад­ше­му не от­кры­вались за­вет­ные охот­ничьи тай­ны, не бы­ло ему уда­чи, ма­ла бы­ла его до­быча. По-преж­не­му сме­ялись над ним стар­шие братья.

Ког­да не вид­но бы­ло кон­ца не­уда­чам, брал млад­ший брат в ру­ки пе­вучий хур и, в оби­де на свою судь­бу, за­тяги­вал та­кую пес­ню, от ко­торой не­бо хму­рилось, ве­тер по-раз­бой­ничьи свис­тел в ущелье и на­чинал­ся дол­гий дождь.

Но и ху­рист не ос­тался без до­бычи. И у не­го ско­пил­ся де­сяток-дру­гой бе­личь­их да рысь­их шкур.

Нас­ту­пило вре­мя воз­вра­щать­ся до­мой. Ре­шили братья в пос­ледний раз про­верить сил­ки и ис­пы­тать мет­кость сво­их стрел. И ко­му не по­вез­ло боль­ше всех? Ко­неч­но же, мень­шо­му. Сор­вался он со ска­лы и сло­мал се­бе но­гу по­выше ко­лена. Наб­ре­ли на не­го стар­шие братья, от­несли в ба­лаган и го­ворят:

— Не до­везем мы его до до­ма. Не жи­лец он на этом све­те. Ос­та­вим его здесь.

И ос­та­вили они ху­рис­та в ба­лага­не. За­били его ло­шад­ку с пе­жиной на вер­хней гу­бе, на­вяли­ли, на­коп­ти­ли мя­са и под­ве­сили под кры­шей ба­лага­на, что­бы мень­шой с го­лоду не по­мер на пер­вых по­рах. А ког­да раз­ве­шива­ли ко­нину, сор­ва­ли пе­вучий хур, ви­сев­ший на сте­не, и за­кину­ли в угол. Лоп­ну­ли с жа­лоб­ным зво­ном во­лося­ные стру­ны, и не от бо­ли, а от оби­ды зап­ла­кал млад­ший брат.

Вот ле­жит он один-оди­неше­нек в та­еж­ном ба­лага­не, не­кому во­ды ему по­дать, не с кем доб­рым сло­вом пе­ремол­вить­ся. И тог­да до­полз он до даль­не­го уг­ла, по­доб­рал по­кале­чен­ный хур, вы­дер­нул из хвос­та за­битой ло­шад­ки са­мые ту­гие во­лос­ки и за­менил пор­ванные стру­ны. А ког­да за­иг­рал на ху­ре, то заз­ву­чал тот луч­ше преж­не­го. Чу­дес­ные зву­ки его за­чаро­вали та­еж­ных оби­тате­лей: со­рок и си­ниц, со­болей и ку­ниц, да еще трех де­виц — до­черей хо­зя­ина тай­ги Лэ­эхэя.

Каж­дый ве­чер при­ходи­ли де­вицы к ба­лага­ну и как за­воро­жен­ные слу­шали рас­пе­вы ху­ра. На пер­вых по­рах они ди­чились. Но с каж­дым днем под­сту­пали все бли­же и бли­же, пе­рег­ля­дыва­ясь да пе­решеп­ты­ва­ясь меж­ду со­бой. Ког­да од­на из де­виц наб­ра­лась сме­лос­ти и заг­ля­нула в ба­лаган, па­рень ус­пел спро­сить:

— Что же вы не за­ходи­те, а топ­че­тесь у вхо­да?

Но де­вицы в от­вет на его сло­ва скры­лись в кед­ровни­ке стай­кой ис­пу­ган­ных птиц.

На дру­гой день они пос­то­яли в две­рях, так и не вой­дя в ба­лаган. Еще че­рез день пе­рес­ту­пили по­рог. И тог­да па­рень за­иг­рал ти­хо-ти­хо. За­быв об ос­то­рож­ности, ок­ру­жили де­вицы ху­рис­та и скло­нили свои го­ловы, прис­лу­шива­ясь к за­душев­ной пес­не.

— Чьи вы бу­дете? — спро­сил их па­рень, кон­чив иг­рать.

— Не из даль­них мест яви­лись мы, да не из близ­ких, как и по­доба­ет до­черям хо­зя­ина тай­ги Лэ­эхэя. И хо­тя отец ни­кому не по­казы­ва­ет­ся на гла­за, он все мо­жет.

И тог­да па­рень рас­ска­зал им о сво­ем житье-бытье, о сво­ей не­задач­ли­вос­ти да не­удач­ли­вос­ти.

— Ни бог, ни черт ме­ня не по­нима­ют. Нет мне ни смер­ти, ни ис­це­ления, — за­кон­чил он свой рас­сказ.

— А это что за чу­до? — спро­сили де­вицы, по­казы­вая на хур.

— Это хур — единс­твен­ное мое уте­шение, единс­твен­ный мой друг, ко­торо­му я мо­гу по­ведать о са­мом сок­ро­вен­ном, — ска­зал па­рень, взял в ру­ки хур и за­иг­рал грус­тную пес­ню.

За­думал­ся он и не за­метил, как ис­чезли де­вуш­ки-ди­кар­ки, как креп­кий сон сме­жил рес­ни­цы. Прис­нился ему ста­рик с бо­родою по грудь, ко­торый триж­ды пов­то­рил: «Ра­ны твои за­тяну­лись, а го­рес­ти ус­ну­ли и не прос­ну­лись».

От­крыл па­рень гла­за и ви­дит — ле­жит он в прек­расном двор­це на мяг­кой пос­те­ли, а ря­дом с ним се­добо­родый ста­рик си­дит.

— Вста­вай, — го­ворит он пар­ню. — По­ра чай пить.

— Да как же я вста­ну, ес­ли у ме­ня но­га сло­мана? — удив­ля­ет­ся па­рень.

— А ты сме­лее! — сме­ет­ся ста­рик. — Будь муж­чи­ной.

Ос­то­рож­но при­под­нялся па­рень, встал на но­ги, не чувс­твуя ни­какой бо­ли, и вспом­нился ему ве­щий сон и триж­ды пов­то­рен­ное: «Ра­ны твои за­тяну­лись…»

Про­шел он к сто­лу, за ко­торым уже си­дели три зна­комые де­вицы, по­пил чаю в охот­ку, а ста­рик го­ворит:

— Идем со мной…

Пош­ли они не­ведо­мой тро­пой сквозь тай­гу и приш­ли к го­ре, из ко­торой стру­ил­ся го­рячий ар­шан. Ис­ку­пал­ся па­рень в ар­ша­не, и ста­ло ему сов­сем хо­рошо, ве­селее ста­ло на ду­ше, вспом­ни­лись дру­гие сло­ва: «…а го­рес­ти ус­ну­ли и не прос­ну­лись».

Вер­нувшись во дво­рец, по­дарил Лэ­эхэй ис­це­лен­но­му пар­ню мо­лодец­кую бу­рят­скую одеж­ду, а ког­да тот пе­ре­одел­ся, по­садил его с со­бою ря­дом, об­нял за пле­чи и ска­зал:

— Как ус­лы­шали до­чери твою иг­ру и зо­лотое пенье, так по­теря­ли по­кой и сон. Сде­лай им пе­вучий хур, а уж я в дол­гу не ос­та­нусь.

Смас­те­рил па­рень до­черям Лэ­эхэя не один, а це­лых три ху­ра и на­учил их иг­рать. Да та­кими смыш­ле­ными уче­ница­ми ока­зались де­вицы, что че­рез не­делю не ху­же лю­бого ху­рис­та иг­ра­ли, а пе­ли еще луч­ше.

Об­ра­довал­ся хо­зя­ин тай­ги Лэ­эхэй, по­дарил пар­ню доб­ро­го ко­ня да со­болей без сче­ту и по­шел про­вожать гос­тя. Как толь­ко по­казал­ся род­ной а­ил пар­ня-ху­рис­та, хо­зя­ин тай­ги Лэ­эхэй про­щать­ся стал.

— Я, — го­ворит, — не дол­жен по­казы­вать­ся лю­дям на гла­за, и ты ни­кому не про­гово­рись о встре­че со мной.

Вер­нулся па­рень до­мой и за­жил на сла­ву. Не да­ют ему про­хода за­вис­тли­вые стар­шие братья, все до­пыты­ва­ют­ся:

— И от­ку­да те­бе та­кое бо­гатс­тво при­вали­ло?

А млад­ший брат толь­ко пос­ме­ива­ет­ся да все на ху­ре иг­ра­ет.

Случайные и неслучайные рекомендации: