Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Господин и слуга

Бил­ли Мак Дэ­ни­ел, на­вер­ное, то­же был ког­да-то мо­лодым и по­давал на­деж­ды: ли­хо от­пля­сывал на свя­том праз­дни­ке, мог зап­росто осу­шить пин­ту или две, умел лов­ко ра­ботать ду­бин­кой. Бо­ял­ся он толь­ко од­но­го — а вдруг не­чего бу­дет вы­пить? И за­ботил­ся лишь об од­ном — кто зап­ла­тит за вы­пив­ку? И не ду­мал ни о чем, кро­ме ве­селья.

Пь­ян он был или трезв, у не­го всег­да на­ходи­лось креп­кое слов­цо и мет­кий удар — кста­ти, луч­ший спо­соб за­вязы­вать и кон­чать спор.

Пло­хо толь­ко, что бо­ял­ся, за­ботил­ся и ду­мал этот са­мый Бил­ли Мак Дэ­ни­ел лишь об од­ном, а по­тому по­пал в дур­ную ком­па­нию. И уж будь­те уве­рены, нет ни­чего ху­же хо­роших лю­дей, по­пав­ших в дур­ную ком­па­нию!

Так слу­чилось, что в од­ну яс­ную, мо­роз­ную ночь, вско­ре пос­ле рож­дес­тва, Бил­ли воз­вра­щал­ся до­мой один. Све­тила круг­лая лу­на. И хо­тя сто­яла та­кая ночь, о ка­кой мож­но толь­ко меч­тать, он сов­сем прод­рог.

— Пра­во сло­во, — сту­ча зу­бами, го­ворил он, — гло­ток доб­ро­го ви­на не по­мешал бы по­гиба­юще­му от хо­лода че­лове­ку. Я бы не от­ка­зал­ся сей­час да­же от це­лой круж­ки луч­ше­го ви­на!

— Что ж, дваж­ды те­бе не при­дет­ся про­сить, Бил­ли! — ска­зал ма­лень­кий че­лове­чек в крас­ной тре­угол­ке, об­ши­той зо­лотым га­луном, и с боль­шу­щими се­реб­ря­ными пряж­ка­ми на баш­ма­ках, та­кими ог­ромны­ми, что ка­залось прос­то чу­дом, как он мог пе­ред­ви­гать­ся в них.

И он про­тянул Бил­ли ста­кани­ще с се­бя рос­том, на­пол­ненный та­ким прек­расным ви­ном, ка­кое вряд ли вам уда­валось ви­деть или про­бовать.

— За ва­ши ус­пе­хи, мой ма­лень­кий дру­жок! — ска­зал Бил­ли Мак Дэ­ни­ел, нис­коль­ко не сму­тив­шись, хо­тя прек­расно знал, что че­лове­чек при­над­ле­жал к не­чис­тым. — За ва­ше здо­ровье! И поч­тенней­ше бла­года­рю. Эка важ­ность, кто пла­тит за вы­пив­ку. — Он под­хва­тил ста­кан и осу­шил его до дна од­ним глот­ком.

— Ус­пе­хи так ус­пе­хи, — ска­зал че­лове­чек. — И я сер­дечно рад те­бя ви­деть, Бил­ли. Толь­ко не ду­май, что те­бе удас­тся про­вес­ти и ме­ня, как дру­гих. Дос­та­вай, дос­та­вай свой ко­шелек! Рас­пла­чивай­ся по-джентль­мен­ски.

— Что? Я дол­жен те­бе пла­тить? — воз­му­тил­ся Бил­ли. — Да я мо­гу взять и за­сунуть те­бя к се­бе в кар­ман, как ка­кую-ни­будь смо­роди­ну.

— Бил­ли Мак Дэ­ни­ел, — ска­зал ма­лень­кий че­лове­чек, очень рас­сердив­шись, — ты бу­дешь мо­им слу­гой семь лет и один день! Вот как мы с то­бой пок­ви­та­ем­ся. Так что го­товь­ся сле­довать за мной.

Ус­лы­шав это, Бил­ли уже на­чал жа­леть, что так дер­зко раз­го­вари­вал с че­ловеч­ком, и, сам не зная от­че­го, вдруг по­чувс­тво­вал, что дол­жен всю­ду сле­довать за ним. Це­лую ночь нап­ро­лет без еди­ной пе­редыш­ки он ша­гал за ним вверх и вниз, че­рез из­го­роди и ка­навы, по бо­лотам и за­рос­лям. А ког­да на­чало све­тать, че­лове­чек обер­нулся к Бил­ли и ска­зал:

— Сей­час ты мо­жешь от­прав­лять­ся до­мой, но бе­регись, Бил­ли, ес­ли пос­ме­ешь не явить­ся се­год­ня ве­чером на кре­пос­тной вал. Толь­ко поп­ро­буй, вот уви­дишь, те­бе же ху­же при­дет­ся! А бу­дешь мне хо­рошим слу­гой, и я те­бе бу­ду доб­рым хо­зя­ином.

Бил­ли Мак Дэ­ни­ел от­пра­вил­ся до­мой. И хо­тя он ус­тал и вко­нец из­му­чил­ся, он так и не сом­кнул глаз, все ду­мая о че­ловеч­ке. Од­на­ко он по­бо­ял­ся не вы­пол­нить его при­каза­ния и к ве­черу под­нялся и от­пра­вил­ся на кре­пос­тной вал. Толь­ко он ту­да доб­рался, как ма­лень­кий че­лове­чек по­дошел к не­му и ска­зал:

— Се­год­ня ночью, Бил­ли, я со­бира­юсь со­вер­шить длин­ное пу­тешес­твие. Так что осед­лай-ка мне ко­ня. Для се­бя то­же мо­жешь взять ска­куна, ты по­едешь со мной, а то пос­ле вче­раш­ней ноч­ной про­гул­ки не­бось ус­тал.

Бил­ли по­думал, что это очень ми­ло со сто­роны его гос­по­дина, и в от­вет поб­ла­года­рил его.

— Но прос­ти­те, сэр, — ска­зал он, — что я ос­ме­лива­юсь спро­сить вас, а где ва­ша ко­нюш­ня? Поб­ли­зос­ти я не ви­жу ни­чего, кро­ме это­го ва­ла, ка­кого-то ста­рого бо­ярыш­ни­ка там, в уг­лу по­ля, ру­чей­ка, про­тека­юще­го у под­но­жия хол­ма, да вот это­го бо­лота нап­ро­тив нас.

— Не за­давай воп­ро­сов, Бил­ли! — ска­зал че­лове­чек. — От­прав­ляй­ся к бо­лоту и при­неси мне два са­мых креп­ких трос­тни­ка, ка­кие най­дешь.

Бил­ли под­чи­нил­ся, а про се­бя с удив­ле­ни­ем по­думал: за­чем это че­ловеч­ку? Сре­зал два са­мых тол­стых трос­тни­ка, ка­кие су­мел най­ти — у каж­до­го на стеб­ле тор­ча­ла ко­рич­не­вая цве­тущая го­лов­ка, — и при­нес их сво­ему гос­по­дину.

— Вле­зай, Бил­ли! — ска­зал че­лове­чек, бе­ря у не­го один трос­тник и уса­жива­ясь на не­го вер­хом.

— Но ку­да, ва­ша честь, я дол­жен вле­зать? — спро­сил Бил­ли.

— На ко­ня, вот как я, ку­да же еще, — от­ве­тил че­лове­чек.

— Вы ме­ня, на­вер­ное, сов­сем за ду­рака при­нима­ете, — ска­зал Бил­ли, — ко­ли зас­тавля­ете сесть вер­хом на ка­кой-то трос­тник. Уж не хо­тите ли вы ме­ня уве­рить, что этот трос­тник, ко­торый я толь­ко что сор­вал вон на том бо­лоте, и есть конь?

— Вле­зай! Вле­зай! Без раз­го­воров, — ска­зал че­лове­чек, гля­дя очень сер­ди­то. — Луч­ший конь, на ка­ком те­бе до­води­лось ез­дить, и в под­метки это­му не го­дит­ся.

Что ж, Бил­ли по­думал, что это шут­ка, но по­бо­ял­ся рас­сердить хо­зя­ина и усел­ся вер­хом на трос­тник.

— Бор­рам! Бор­рам! Бор­рам! — триж­ды вык­рикнул его гос­по­дин, что на че­лове­чес­ком язы­ке оз­на­ча­ет рас­ти, уве­личи­вать­ся.

Бил­ли пов­то­рил вслед за ним. Трос­тни­ки на­чали рас­ти, рас­ти, на­конец прев­ра­тились в ве­лико­леп­ных ко­ней и по­нес­лись во весь дух. И тут Бил­ли об­на­ружил, что си­дит на ко­не за­дом на­перед, по­тому что, ког­да он уса­живал­ся на трос­тник, он прос­то не ду­мал, что де­ла­ет. До­воль­но-та­ки не­удоб­но бы­ло си­деть но­сом к кон­ско­му хвос­ту, но конь сор­вался с мес­та так стре­митель­но, что пе­ревер­нуть­ся бы­ло уже не­воз­можно и ос­та­валось толь­ко пок­репче дер­жать­ся за его хвост.

На­конец пу­тешес­твие кон­чи­лось и они ос­та­нови­лись у во­рот бо­гато­го до­ма.

— А те­перь, Бил­ли, — ска­зал че­лове­чек, — де­лай все в точ­ности, как я, и сле­дуй за мной. А так как ты не су­мел от­ли­чить го­лову ко­ня от хвос­та, пом­ни, ты не дол­жен вер­теть го­ловой, по­ка не смо­жешь точ­но ска­зать, сто­ишь ты на го­лове или на но­гах: уч­ти, ста­рое ви­но мо­жет зас­та­вить го­ворить да­же кош­ку, но так­же мо­жет сде­лать не­мым че­лове­ка.

Тут че­лове­чек про­из­нес нес­коль­ко чуд­ных сло­вечек, ко­торые Бил­ли не по­нял, но тем не ме­нее умуд­рился пов­то­рить сле­дом за ним. И оба про­лез­ли в за­моч­ную сква­жину сна­чала од­ной две­ри, по­том дру­гой, по­ка на­конец не очу­тились в вин­ном пог­ре­бе, в ко­тором хра­нились все­воз­можные ви­на.

Ма­лень­кий че­лове­чек на­пил­ся до чер­ти­ков; Бил­ли ни в чем не хо­тел от не­го от­ста­вать и то­же вы­пил.

— Вы луч­ший гос­по­дин на све­те, ей-ей! — го­ворил Бил­ли че­ловеч­ку. — Кто бу­дет сле­ду­ющий, нап­ле­вать. Мне очень нра­вит­ся слу­жить у вас, ес­ли вы и даль­ше ста­нете да­вать мне как сле­ду­ет вы­пить.

— Ни в ка­кие сдел­ки я с то­бой не всту­пал, — ска­зал че­лове­чек, — и не со­бира­юсь. По­дымай­ся и сле­дуй за мной!

И они уб­ра­лись вос­во­яси че­рез за­моч­ные сква­жины. Каж­дый взоб­рался на трос­тник, ос­тавлен­ный у вход­ной две­ри, и не ус­пе­ли сор­вать­ся с их губ сло­ва: «Бор­рам, Бор­рам, Бор­рам!» — как оба уже нес­лись га­лопом, рас­швы­ривая пе­ред со­бою об­ла­ка, буд­то снеж­ные комья.

Ког­да они вер­ну­лись к кре­пос­тно­му ва­лу, че­лове­чек от­пустил Бил­ли, при­казав ему явить­ся на то же мес­то и в тот же час на сле­ду­ющий ве­чер. Так они и разъ­ез­жа­ли од­ну ночь ту­да, дру­гую сю­да, ког­да на се­вер, ког­да на вос­ток, ког­да на юг, по­ка во всей Ир­ландии не ос­та­лось ни од­но­го дос­той­но­го вин­но­го пог­ре­ба, в ко­тором бы они не по­быва­ли. Бо­лее то­го, они те­перь зна­ли бу­кет всех вин, ка­кие хра­нились в этих пог­ре­бах, по­жалуй, луч­ше са­мих дво­рец­ких.

И вот как-то ве­чером, ког­да Бил­ли Мак Дэ­ни­ел, как обыч­но, встре­тил­ся с че­ловеч­ком на кре­пос­тном ва­лу и нап­ра­вил­ся бы­ло к бо­лоту за ко­нями для оче­ред­ной по­ез­дки, его гос­по­дин ска­зал ему:

— Бил­ли, се­год­ня мне по­надо­бит­ся еще один ска­кун, мо­жет слу­чить­ся, что воз­вра­щать­ся мы бу­дем в боль­шей ком­па­нии, чем едем ту­да.

И Бил­ли, ко­торый те­перь уже прек­расно знал, что за­давать воп­ро­сы не сле­ду­ет, не стал ждать при­каза­ний сво­его гос­по­дина, а взял да при­нес еще один трос­тник. Ему не тер­пе­лось уз­нать, кто же все-та­ки бу­дет воз­вра­щать­ся в их ком­па­нии.

«Мо­жет, мой брат-слу­га, — ду­мал Бил­ли. — Тог­да уж он бу­дет хо­дить на бо­лото за ко­нями каж­дый бо­жий ве­чер. А я ни­чем не ху­же сво­его гос­по­дина, по-мо­ему, я та­кой же ис­тинный джентль­мен, как он».

Так-то вот. И они от­пра­вились. Бил­ли вел треть­его ко­ня, и в до­роге они не ос­та­нови­лись ни ра­зу, по­ка не доб­ра­лись до приг­лядно­го фер­мер­ско­го до­мика в графс­тве Ли­мерик. Он сто­ял чуть ни­же ста­рого Кар­ри­гога­ни­ель­ско­го зам­ка, ко­торый был выс­тро­ен, как го­ворят, са­мым ве­ликим Бри­аном Бо­ру. В до­ме шел нас­то­ящий пир го­рой, и че­лове­чек на ми­нуту ос­та­новил­ся у две­ри пос­лу­шать. По­том вдруг по­вер­нулся к Бил­ли и ска­зал:

— Зна­ешь, Бил­ли, зав­тра мне стук­нет ров­но ты­сяча лет!

— Да что вы? Ну, дай Бог вам доб­ро­го здо­ровья, — го­ворит Бил­ли.

— Ни­ког­да не пов­то­ряй этих слов, Бил­ли! — ис­пу­гал­ся ста­ричок. — Ина­че я про­пал, и все по тво­ей ми­лос­ти. — И он про­дол­жал: — Пос­лу­шай, Бил­ли, раз уж зав­тра ис­полня­ет­ся ты­сяча лет, как я жи­ву на этом све­те, я ду­маю, мне приш­ла са­мая по­ра же­нить­ся, а?

— Я то­же так ду­маю, — сог­ла­сил­ся Бил­ли. — Вне вся­ких сом­не­ний да­же, ес­ли толь­ко вы и в са­мом де­ле на­мере­ны же­нить­ся.

— За этим я и при­тащил­ся сю­да в Кар­ри­гога-ни­ель, — ска­зал ста­ричок. — Се­год­ня ут­ром в этом са­мом до­ме мо­лодой Дар­би Рай­ли со­бира­ет­ся же­нить­ся на Брид­жет Ру­ни. Она вы­сокая и ми­лень­кая, к то­му же из хо­рошей семьи, и я ре­шил по­это­му сам на ней же­нить­ся и заб­рать ее с со­бой.

— А что ска­жет на это Дар­би Рай­ли? — спро­сил Бил­ли.

— Мол­чи! — ска­зал че­лове­чек и очень стро­го пог­ля­дел на не­го. — Я при­вел те­бя сю­да не для то­го, что­бы ты за­давал мне воп­ро­сы.

И без даль­ней­ших объ­яс­не­ний он за­бор­мо­тал те са­мые чуд­ные сло­веч­ки, с по­мощью ко­торых про­лезал в за­моч­ную сква­жину лег­ко, буд­то воз­дух. А Бил­ли счи­тал се­бя чу­до ка­ким ум­ным, что ухит­рялся пов­то­рять их сле­дом за ним.

Они оба про­ник­ли в дом, и, что­бы по­луч­ше раз­гля­деть гос­тей, че­лове­чек вспор­хнул, слов­но во­робей ка­кой-ни­будь, на тол­стую бал­ку, ко­торая про­ходи­ла че­рез весь по­толок над го­лова­ми пи­ру­ющих. Бил­ли пос­ле­довал его при­меру, и усел­ся на дру­гую бал­ку к не­му ли­цом. Но так как он не очень-то при­вык си­деть в по­доб­ных мес­тах, но­ги его не­ук­лю­же бол­та­лись в воз­ду­хе, и бы­ло со­вер­шенно яс­но, что в этом де­ле он не ухит­рился точ­но сле­довать при­меру ма­лень­ко­го че­ловеч­ка — тот си­дел сог­нувшись в три по­гибе­ли. Будь он пор­тным хоть всю свою жизнь, ему бы не ус­тро­ить­ся удоб­ней, чем вот так, по­дог­нувши под се­бя но­ги.

Так они и си­дели там, гос­по­дин и слу­га, и гля­дели вниз на пи­ру­ющих. А под ни­ми рас­се­лись свя­щен­ник с во­лын­щи­ком, отец Дар­би Рай­ли с дву­мя брать­ями Дар­би и сы­ном его дя­ди. Си­дели там и отец с ма­терью Брид­жет Ру­ни. Эта па­роч­ка очень гор­ди­лась в тот ве­чер сво­ей доч­кой. Что ж, у ста­риков бы­ло на это пол­ное пра­во! По­том че­тыре сес­тры не­вес­ты в но­вень­ких с иго­лоч­ки лен­тах на шляп­ках и ее три брат­ца — та­кие умы­тые и ум­нень­кие на вид, ну пря­мо три маль­чи­ка из Ман­сте­ра. Еще дя­ди, и тет­ки, и ку­муш­ки, и вся­кие там дво­юрод­ные — в об­щем, хва­тало, дом был на­бит бит­ком. А стол прос­то ло­мил­ся от еды и питья. Да­же ес­ли бы вдвое боль­ше наб­ра­лось на­роду, и то хва­тило бы каж­до­му.

И вот в тот са­мый мо­мент, ког­да мис­сис Ру­ни с бла­гого­вени­ем прис­ту­пила к пер­во­му кус­ку по­росячь­ей го­ловы с бе­лой ка­пус­той, не­вес­та вдруг возь­ми да. чих­ни. Все си­дев­шие за сто­лом вздрог­ну­ли, но ни один не ска­зал: «Дай Бог те­бе доб­ро­го здо­ровья!» Каж­дый по­думал, что это сде­ла­ет свя­щен­ник, как и сле­дова­ло бы ему по дол­гу служ­бы. Ни­кому не хо­телось ра­зевать рот, что­бы вы­мол­вить хоть сло­веч­ко, по­тому что, к нес­частью, все рты бы­ли за­няты по­росячь­ей го­ловой и зе­ленью. И че­рез ми­нуту уже за сва­деб­ным сто­лом про­дол­жа­лись шут­ки и ве­селье. Обош­лось без свя­того бла­гос­ло­вения.

Од­на­ко Бил­ли и его гос­по­дин с вы­соты сво­его по­ложе­ния не ос­та­лись бе­зучас­тны­ми наб­лю­дате­лями к это­му про­ис­шес­твию.

— Ха! — вос­клик­нул ма­лень­кий че­лове­чек и от ра­дос­ти зад­ры­гал од­ной но­гой, ко­торую вы­тащил из-под се­бя.

Глаз­ки его так и за­бега­ли, так и за­горе­лись стран­ным огонь­ком, а бро­ви под­ня­лись и изог­ну­лись на­подо­бие го­тичес­ко­го сво­да.

— Ха! — ска­зал он, зло­рад­но пог­ля­дывая то вниз на не­вес­ту, то вверх на Бил­ли. — На­поло­вину она уже моя! Пусть толь­ко еще два ра­зоч­ка чих­нет, не пог­ля­жу ни на свя­щен­ни­ка, ни на псал­тырь, ни на Дар­би Рай­ли — моя, и все тут!

Кра­сот­ка Брид­жет опять чих­ну­ла, но так ти­хо и при этом так пок­расне­ла, что, кро­ме ма­лень­ко­го че­ловеч­ка, поч­ти ник­то это­го не за­метил или сде­лал вид, что не за­метил. И уж ник­то и не по­думал ска­зать ей: «Дай Бог те­бе доб­ро­го здо­ровья!»

А Бил­ли все это вре­мя не сво­дил с бед­ной де­вуш­ки глаз, и на ли­це его бы­ла на­писа­на глу­бокая пе­чаль. Он все ду­мал: как это ужас­но, что та­кая вот сим­па­тич­ная мо­лодень­кая де­вят­надца­тилет­няя де­вуш­ка, с ог­ромны­ми го­лубы­ми гла­зами, неж­ной ко­жей и с ямоч­ка­ми на ще­ках, пы­шущая здо­ровь­ем и ве­сель­ем, дол­жна вый­ти за­муж за ма­лень­ко­го урод­ца, ко­торо­му стук­ну­ло без од­но­го дня ты­сяча лет!

Как раз в эту ре­ша­ющую ми­нуту не­вес­та чих­ну­ла в тре­тий раз, и Бил­ли, что бы­ло мо­чи, вык­рикнул:

— Дай Бог те­бе доб­ро­го здо­ровья!

По­чему выр­вался у не­го этот воз­глас — то ли по­тому, что он по­жалел не­вес­ту, то ли прос­то в си­лу при­выч­ки, — он и сам не мог тол­ком объ­яс­нить. И толь­ко он про­из­нес это, ма­лень­кий че­лове­чек вспых­нул от ярос­ти и ра­зоча­рова­ния, спрыг­нул с бал­ки, на ко­торой си­дел, и, вык­рикнув прон­зи­тель­но, слов­но ис­порчен­ная во­лын­ка: «Я те­бя уволь­няю, Бил­ли Мак Дэ­ни­ел, а в наг­ра­ду по­лучай!» — дал бед­но­му Бил­ли та­кого здо­ровен­но­го пин­ка в зад, что зло­получ­ный слу­га рас­тя­нул­ся ли­цом вниз, ру­ки в сто­роны на са­мой се­реди­не праз­днич­но­го сто­ла.

Уж ес­ли Бил­ли уди­вил­ся, то мо­жете се­бе пред­ста­вить, ка­ково бы­ло изум­ле­ние пи­ру­ющих, ког­да его так вот бес­це­ремон­но сбро­сили пря­мо на них. Но он рас­ска­зал им свою ис­то­рию, и отец Ку­ни от­ло­жил в сто­рону нож и вил­ку и тут же, не схо­дя с мес­та и не те­ряя вре­мени, об­венчал мо­лодых.

А Бил­ли Мак Дэ­ни­ел от­пля­сывал рин­ку на их свадь­бе, да и угос­ти­ли его на сла­ву, что на его взгляд, бы­ло по­луч­ше тан­цев.

Случайные и неслучайные рекомендации: