Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Нокграфтонская легенда

В пло­дород­ной до­лине Эхер­лоу у са­мого под­но­жия хму­рых Гол­тий­ских гор жил не­ког­да один бед­ный че­ловек. На спи­не у не­го был та­кой боль­шу­щий горб, что ка­залось, буд­то ему на пле­чи по­сади­ли дру­гого че­лове­ка. А го­лова у не­го бы­ла та­кая тя­желая, что, ког­да он си­дел, под­бо­родок его по­ко­ил­ся на ко­ленях, как на под­порке. Кресть­яне да­же ро­бели при встре­че с ним в ка­ком-ни­будь у­еди­нен­ном мес­те. И хо­тя бед­ня­га был бе­зобид­ным и не­вин­ным, как мла­денец, выг­ля­дел он та­ким уро­дом, что его с тру­дом мож­но бы­ло при­нять за че­лове­ка, так что да­же не­кото­рые дур­ные лю­ди рас­ска­зыва­ли про не­го вся­кие не­были­цы.

Го­вори­ли, буд­то он хо­рошо раз­би­ра­ет­ся в тра­вах и уме­ет во­рожить. Но что он дей­стви­тель­но хо­рошо умел де­лать, это плес­ти из со­ломы и трос­тни­ка шля­пы да кор­зи­ны. Этим он и за­раба­тывал се­бе на жизнь.

Ли­сий Хвост — так проз­ва­ли его, по­тому что он при­калы­вал к сво­ей со­ломен­ной шля­пе ве­точ­ку «вол­шебной ша­поч­ки», или ли­сох­воста, — всег­да по­лучал лиш­ний пен­ни по срав­не­нию с дру­гими за свои кор­зи­ны, и, мо­жет, имен­но по­это­му не­кото­рые за­вис­тни­ки рас­ска­зыва­ли про не­го вся­кие не­были­цы.

Как бы там ни бы­ло, а в один прек­расный ве­чер воз­вра­щал­ся он из го­родиш­ка Ка­хир по нап­равле­нию в Кап­паг, и, так как ко­ротыш­ка Ли­сий Хвост шел очень мед­ленно — ведь на спи­не у не­го был боль­шу­щий горб, — уже сов­сем стем­не­ло, ког­да он доб­рел до ста­рого Нок­граф­тон­ско­го хол­ма, рас­по­ложен­но­го по пра­вую сто­рону от до­роги.

Он ус­тал и из­му­чил­ся, а та­щить­ся на­до бы­ло еще очень да­леко, всю бы ночь приш­лось ша­гать, — прос­то в от­ча­яние мож­но бы­ло прий­ти от од­ной мыс­ли об этом. Вот он и при­сел у под­но­жия хол­ма от­дохнуть и с грустью взгля­нул на лу­ну.

Вско­ре до его слу­ха до­нес­лись нес­трой­ные зву­ки ка­кой-то ди­кой ме­лодии. Ко­ротыш­ка Ли­сий Хвост прис­лу­шал­ся и по­думал, что ни­ког­да преж­де не до­води­лось ему слы­шать столь вос­хи­титель­ной му­зыки. Она зву­чала как хор из нес­коль­ких го­лосов, при­чем один го­лос так стран­но сли­вал­ся с дру­гим, что ка­залось, буд­то по­ет все­го один го­лос, и, од­на­ко же, все го­лоса тя­нули раз­ные зву­ки. Сло­ва пес­ни бы­ли та­кие:

Да Лу­ан, Да Морт,
Да Лу­ан, Да Морт,
Да Лу­ан, Да Морт.
По­недель­ник, Втор­ник,
По­недель­ник, Втор­ник,
По­недель­ник, Втор­ник.

За­тем ко­ротень­кая па­уза, и опять сна­чала все та же ме­лодия.

Ли­сий Хвост за­та­ил ды­хание, бо­ясь про­пус­тить хоть од­ну но­ту, и вни­матель­но слу­шал. Те­перь он уже явс­твен­но раз­ли­чал, что пе­ние до­носи­лось из хол­ма, и, хо­тя вна­чале му­зыка так оча­рова­ла его, пос­те­пен­но ему на­до­ело слу­шать под­ряд все од­ну и ту же пес­ню без вся­ких из­ме­нений.

И вот, вос­поль­зо­вав­шись па­узой, ког­да Да Лу­ан, Да Морт проз­ву­чало три ра­за, он под­хва­тил ме­лодию и до­пел ее со сло­вами:

Агуш Да Дар­ди­ин.
И Сре­да.

И так он про­дол­жал под­пе­вать го­лосам из хол­ма — По­недель­ник, Втор­ник, а ког­да сно­ва нас­ту­пала па­уза, опять за­кан­чи­вал ме­лодию со сло­вами: «И Сре­да».

Эль­фы Нок­граф­тон­ско­го хол­ма — а ведь это бы­ла пес­ня эль­фов — приш­ли прос­то в вос­торг, ког­да ус­лы­шали до­бав­ле­ние к сво­ей пе­сен­ке. И тут же ре­шили приг­ла­сить к се­бе прос­то­го смер­тно­го, ко­торый нас­толь­ко прев­зо­шел их в му­зыкаль­ном ис­кусс­тве. И вот ко­ротыш­ка Ли­сий Хвост с быс­тро­тою вих­ря сле­тел к ним.

Вос­хи­титель­ная кар­ти­на от­кры­лась его гла­зам, ког­да он, по­доб­но лег­кой пу­шин­ке в кру­жащем­ся вих­ре, спус­тился внутрь хол­ма под зву­ки див­ной му­зыки, лив­шей­ся в такт его дви­жению. Ему воз­да­ли ве­личай­шие по­чес­ти, так как соч­ли его луч­шим из луч­ших му­зыкан­тов, и ока­зали сер­дечный при­ем, и пред­ла­гали все, что толь­ко ему угод­но, ок­ру­жили его за­бот­ли­выми слу­гами — сло­вом, так за ним уха­жива­ли, точ­но он был пер­вым че­лове­ком в стра­не.

Вско­ре Ли­сий Хвост уви­дел, как из тол­пы эль­фов выш­ла впе­ред боль­шая про­цес­сия, и, хо­тя при­няли его здесь очень лю­без­но, ему все же сде­лалось как-то жут­ко. Но вот от про­цес­сии от­де­лилась од­на фея, по­дош­ла к не­му и мол­ви­ла:

Ли­сий Хвост! Ли­сий Хвост!
Сло­во твое — к сло­ву,
Пес­ня твоя — к мес­ту,
И сам ты — ко дво­ру.
Гля­ди на се­бя ли­куя, а не скор­бя:
Был горб, и не ста­ло гор­ба.[5]

При этих сло­вах бед­ный ко­ротыш­ка Ли­сий Хвост вдруг по­чувс­тво­вал та­кую лег­кость и та­кое счастье — ну хоть с од­но­го скач­ка доп­рыгнет сей­час до лу­ны. И с не­изъ­яс­ни­мым удо­воль­стви­ем уви­дел он, как горб сва­лил­ся у не­го со спи­ны на зем­лю. Тог­да он поп­ро­бовал под­нять го­лову, но очень ос­то­рож­но, бо­ясь стук­нуть­ся о по­толок рос­кошно­го за­ла, в ко­тором на­ходил­ся. А по­том все с боль­шим удив­ле­ни­ем и вос­хи­щени­ем стал сно­ва и сно­ва раз­гля­дывать все пред­ме­ты вок­руг се­бя, и раз от ра­зу они ка­зались ему все прек­раснее и прек­раснее; от это­го ве­лико­лепия го­лова у не­го пош­ла кру­гом, в гла­зах по­тем­не­ло, и на­конец он впал в глу­бокий сон, а ког­да прос­нулся, дав­но уже нас­тал день, яр­ко све­тило сол­нце и лас­ко­во пе­ли пти­цы. Он уви­дел, что ле­жит у под­но­жия Нок­граф­тон­ско­го хол­ма, а вок­руг мир­но па­сут­ся ко­ровы и ов­цы.

И пер­вое, что Ли­сий Хвост сде­лал, — ко­неч­но, пос­ле то­го как про­чел мо­лит­ву, — за­вел ру­ку за спи­ну — про­верить, есть ли горб, но от то­го не ос­та­лось и сле­да. Тут Ли­сий Хвост не без гор­дости ог­ля­дел се­бя — он стал эта­ким склад­нень­ким шус­трым кре­пышом. И ма­ло то­го, он еще об­на­ружил на се­бе со­вер­шенно но­вое платье и ре­шил, что это, на­вер­ное, феи сши­ли ему.

И вот он от­пра­вил­ся в Кап­паг та­ким лег­ким ша­гом да еще вприп­ры­жеч­ку, слов­но всю свою жизнь был пля­суном. Ник­то из встреч­ных не уз­на­вал его без гор­ба, и ему сто­ило ве­лико­го тру­да убе­дить их, что он — это он, хо­тя, по прав­де го­воря, то был уже не он, во вся­ком слу­чае, ес­ли го­ворить о кра­соте.

Са­мо со­бой, ис­то­рия про Ли­сий Хвост и его горб очень быс­тро об­ле­тела всех и выз­ва­ла все­об­щее удив­ле­ние. По всей стра­не, на мно­го миль вок­руг, все — и ста­рый и ма­лый — толь­ко и зна­ли, что го­вори­ли об этом.

И вот в од­но прек­расное ут­ро, ког­да до­воль­ный Ли­сий Хвост си­дел у по­рога сво­ей хи­жины, к не­му по­дош­ла ста­руш­ка и спро­сила, не ука­жет ли он ей до­рогу в Кап­паг.

— За­чем же мне ука­зывать вам ту­да до­рогу, доб­рая жен­щи­на, — ска­зал Ли­сий Хвост, — ес­ли это и есть Кап­паг. А ко­го вам здесь нуж­но?

— Я приш­ла из де­рев­ни Ди­си, — от­ве­чала ста­руш­ка, — что в графс­тве У­отер­форд, что­бы по­видать­ся с од­ним че­лове­ком, ко­торо­го зо­вут Ли­сий Хвост. Ска­зыва­ют, буд­то феи сня­ли ему горб. А ви­дишь ли, у мо­ей со­седуш­ки есть сын, и у не­го то­же горб, ко­торый буд­то до­ведет его до смер­ти. Так вот, мо­жет, ес­ли б ему по­поль­зо­вать­ся тем же кол­довс­твом, что и Ли­сий Хвост, у не­го бы горб то­же со­шел. Ну, те­перь я все те­бе ска­зала, по­чему я так да­леко заш­ла. Мо­жет, про это кол­довс­тво все ра­зуз­наю, по­нима­ешь?

Тут Ли­сий Хвост все в под­робнос­тях и рас­ска­зал этой жен­щи­не — ведь па­рень он был доб­рый, — и как он при­сочи­нил ко­нец к пе­сен­ке нок­граф­тон­ских эль­фов, и как его горб сва­лил­ся у не­го со спи­ны, и как в при­дачу он еще по­лучил но­вое платье.

Жен­щи­на го­рячо поб­ла­года­рила его и уш­ла вос­во­яси, счас­тли­вая и ус­по­ко­ен­ная. Вер­нувшись на­зад в графс­тво У­отер­форд к до­му сво­ей ку­муш­ки, она вы­ложи­ла ей все, что го­ворил Ли­сий Хвост, и вот они по­сади­ли ма­лень­ко­го гор­бу­на на те­леж­ку и по­вез­ли его че­рез всю стра­ну.

А на­до вам ска­зать, что гор­бун этот с са­мого рож­де­ния был дрян­ным и хит­рым че­лове­ком. Путь пред­сто­ял длин­ный, но жен­щи­ны и не ду­мали об этом, толь­ко бы горб со­шел. И вот к са­мой но­чи они до­вез­ли гор­бу­на до ста­рого Нок­граф­тон­ско­го хол­ма и ос­та­вили там.

Не ус­пел Джек Мэд­ден — так зва­ли это­го че­лове­ка — по­сидеть нем­но­го, как ус­лы­шал пес­ню еще ме­лодич­ней преж­ней, ко­торая до­носи­лась из хол­ма. На этот раз эль­фы ис­полня­ли ее так, как со­чинил им Ли­сий Хвост.

Да Лу­ан, Да Морт,
Да Лу­ан, Да Морт,
Да Лу­ан, Да Морт,
Агуш Да Дар­ди­ин.
По­недель­ник, Втор­ник,
По­недель­ник, Втор­ник,
По­недель­ник, Втор­ник
И Сре­да, —

пе­ли они свою пес­ню без вся­ких па­уз. Джек Мэд­ден так спе­шил от­де­лать­ся от сво­его гор­ба, что да­же не по­думал до­жидать­ся, по­ка эль­фы за­кон­чат пес­ню, и не стал ло­вить под­хо­дяще­го мо­мен­та, что­бы под­тя­нуть их мо­тив, как сде­лал это Ли­сий Хвост. И вот, прос­лу­шав их пе­сен­ку семь раз под­ряд, он взял да и вы­палил:

Агуш Да Дар­ди­ин,
Агуш Да Хе­на.
И Сре­да,
И Чет­верг, —

не об­ра­щая вни­мания ни на ритм, ни на ха­рак­тер ме­лодии, не ду­мая да­же, к мес­ту или не к мес­ту бу­дут эти сло­ва. Об од­ном он толь­ко ду­мал: раз один день хо­рош, зна­чит, два луч­ше, и ес­ли Ли­сий Хвост по­лучил один но­вень­кий кос­тюм, то уж он-то по­лучит два.

Не ус­пе­ли сло­ва эти сор­вать­ся с его губ, как он был под­хва­чен вверх, а по­том с си­лой сбро­шен вниз, внутрь хол­ма. Вок­руг не­го тол­пи­лись раз­гне­ван­ные эль­фы, они шу­мели и кри­чали, пе­реби­вая друг дру­га:

— Кто ис­портил на­шу пес­ню? Кто ис­портил на­шу пес­ню?

А один по­дошел к гор­бу­ну бли­же ос­таль­ных и про­из­нес:

Джек Мэд­ден! Джек Мэд­ден!
Сло­во твое — не но­во,
Ре­чи — пес­не пе­речат,
И сам ты — нек­ста­ти.
Был ты бед­ный, стал бо­гатый,
Был гор­бат, стал дваж­ды гор­ба­тый.[6]

И тут двад­цать са­мых силь­ных эль­фов при­тащи­ли горб Лись­его Хвос­та и по­сади­ли его бед­но­му Дже­ку на спи­ну, по­верх его собс­твен­но­го. И он так креп­ко при­рос к мес­ту, слов­но ис­кусней­ший плот­ник при­бил его гвоз­дя­ми. А за­тем эль­фы вы­кину­ли бед­ня­гу из сво­его зам­ка. И ког­да на­ут­ро мать Дже­ка Мэд­де­на и ее ку­муш­ка приш­ли пос­мотреть на не­го, они наш­ли его по­лумер­твым у под­но­жия хол­ма со вто­рым гор­бом на спи­не.

Мо­жете се­бе пред­ста­вить, как они пос­мотре­ли друг на дру­га! Но ни сло­веч­ка не про­мол­ви­ли, так как по­бо­ялись, как бы не вы­рос горб и у них. С мрач­ным ви­дом они по­вез­ли не­удач­ли­вого Дже­ка Мэд­де­на до­мой, и на ду­ше у них бы­ло то­же так мрач­но, как толь­ко мо­жет быть у двух ку­мушек. И то ли от тя­жес­ти вто­рого гор­ба, то ли от дол­го­го пу­тешес­твия, но гор­бун в ско­ром вре­мени скон­чался, за­вещая, как они рас­ска­зыва­ли, свое веч­ное прок­ля­тие то­му, кто впредь ста­нет слу­шать пе­ние эль­фов.

Случайные и неслучайные рекомендации: