Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Завороженный пудинг

Мол­ли Роу Ра­фер­ти бы­ла от­прыс­ком — я имею в ви­ду до­черью — то­го са­мого ста­рика Дже­ка Ра­фер­ти, ко­торый прос­ла­вил­ся тем, что всег­да но­сил шля­пу толь­ко на го­лове. Да и вся се­мей­ка его бы­ла со стран­ностя­ми, что уж вер­но, то вер­но. Так все счи­тали, кто знал их хо­рошень­ко. Го­вори­ли да­же — хо­тя ру­чать­ся, что это ис­тинная прав­да, я не ста­ну, чтоб не сов­рать вам, — буд­то ес­ли они не на­дева­ли баш­ма­ков или там са­пог, то хо­дили ра­зутые. Прав­да, впос­ледс­твии я слы­шал, что, мо­жет, это и не сов­сем так, а по­тому, что­бы зря не ого­вари­вать их, луч­ше не бу­дем да­же вспо­минать об этом.

Да, так, зна­чит, у Дже­ка Ра­фер­ти бы­ло два от­прыс­ка, Пэд­ди и Мол­ли. Ну, че­го вы все сме­етесь? Я имею в ви­ду сы­на и дочь. Все со­седи так всег­да и счи­тали, что они брат с сес­трой, а прав­да это или нет, кто их зна­ет, са­ми уж по­нима­ете; так что с Божь­ей по­мощью и го­ворить нам тут не о чем.

Ма­ло ли ка­кие еще бе­зоб­ра­зия про них рас­ска­зыва­ли, да­же и пов­то­рять тош­но. Вот буд­то и ста­рый Джек и Пэд­ди, ког­да хо­дят, сна­чала од­ной но­гой ша­га­ют впе­ред, а по­том уж толь­ко дру­гой, все не как у лю­дей.

А про Мол­ли Роу го­вори­ли, что у нее прес­тран­ная при­выч­ка, ког­да спит, зак­ры­вать гла­за. Ес­ли это и в са­мом де­ле так, тем ху­же для нее, ведь да­же ре­бен­ку яс­но, что ког­да зак­ро­ешь гла­за, то ни­чего ров­ным сче­том не вид­но.

В об­щем-то, Мол­ли Роу бы­ла де­вуш­ка что на­до: здо­ровая, рос­лая, упи­тан­ная, а ми­лень­кая го­лов­ка ее го­рела слов­но огонь — это из-за ог­ненно-ры­жих во­лос. По­тому ее и проз­ва­ли Мол­ли Роу, то есть Ры­жая. Ру­ки и шея у нее по цве­ту не ус­ту­пали во­лосам. А та­кого пре­милень­ко­го прип­люсну­того и крас­но­го но­са вы уж, на­вер­ное, ни у ко­го не встре­чали. Да и ку­лаки — ведь Бог наг­ра­дил ее еще и ку­лака­ми — очень силь­но сма­хива­ли на боль­шу­щие брюк­вы, пок­раснев­шие на сол­нце.

И — что­бы уж до кон­ца го­ворить толь­ко прав­ду — по нра­ву она бы­ла то­же огонь, как и ее го­лова, и ни­чего в этом уди­витель­но­го нет, ну, го­рячая, так ведь кто не ис­пы­тал на се­бе сер­дечной теп­ло­ты всех Ра­фер­ти? А так как Бог ни­чего не да­ет нап­расно, то здо­ровые и крас­ные ку­лачи­щи Мол­ли — ес­ли толь­ко все, что мы ска­зали о них, бы­ла прав­да — слу­жили ей не для ук­ра­шения, а для де­ла. Во вся­ком слу­чае, имея в ви­ду ее бой­кий ха­рак­тер, мож­но бы­ло не опа­сать­ся, что они из­не­жат­ся от без­делья, и на это уж име­лись вер­ные под­твержде­ния.

Ко все­му, она еще и ко­сила на один глаз, прав­да, в не­кото­ром ро­де это да­же шло ей. Но ее бу­дуще­му бед­ня­ге му­жу, ког­да бы она за­вела его, сле­дова­ло бы на вся­кий слу­чай вбить се­бе в го­лову, что она ви­дит все да­же за уг­лом и, уж ко­неч­но, рас­кро­ет все его тем­ные де­лиш­ки. Хо­тя ру­чать­ся, что это имен­но по­тому, что она ко­сая, я не ста­ну, чтоб не сов­рать вам.

Ну вот, и с Божь­его бла­гос­ло­вения Мол­ли Роу влю­билась. Так слу­чилось, что по со­седс­тву с ней жил врож­денный бро­дяга по проз­ви­щу Гнус Джил­спи, ко­торый стра­дал да­же еще боль­шей кра­сотой, чем она са­ма. Гнус, да хра­нит нас Все­выш­ний, был, что на­зыва­ет­ся, прок­ля­тым прес­ви­тери­ан­цем и не же­лал приз­на­вать со­чель­ник — вот не­чес­ти­вец-то, — раз­ве что толь­ко, как го­ворит­ся, по ста­рому сти­лю.

Осо­бен­но хо­рош Гнус был, ес­ли раз­гля­дывать его в тем­но­те, впро­чем, как и са­ма Мол­ли. Что ж, ведь до­под­линно из­вес­тно, ес­ли ве­рить слу­хам, что имен­но ноч­ные сви­дания и пре­дос­та­вили им счас­тли­вый слу­чай у­еди­нить­ся от всех лю­дей, что­бы об­рести друг дру­га. А кон­чи­лось все тем, что вско­ре обе семьи ста­ли уже всерь­ез по­думы­вать о том, что же де­лать даль­ше.

Брат Мол­ли, Пэд­ди О’Ра­фер­ти, пред­ло­жил Гну­су два вы­хода на вы­бор. Го­ворить о них, мо­жет, и не сто­ит, од­на­ко один пос­та­вил-та­ки Гну­са в ту­пик, но, хо­рошо зная сво­его про­тив­ни­ка, Гнус до­воль­но быс­тро ус­ту­пил. Так или ина­че, свадь­бы бы­ло не ми­новать. И вот ре­шили, что в сле­ду­ющее же вос­кре­сенье пре­подоб­ный Сэ­мю­ел М’Шатл, прес­ви­тери­ан­ский свя­щен­ник, со­еди­нит влюб­ленных.

А на­до вам ска­зать, что за все пос­леднее вре­мя это бы­ла пер­вая свадь­ба меж­ду прок­ля­тым ино­вер­цем и ка­толич­кой, ну и, ко­неч­но, с обе­их сто­рон по­сыпа­лись воз­ра­жения. Ес­ли бы не од­но об­сто­ятель­ство, этой свадь­бе ни­ког­да не бы­вать. Прав­да, дя­дя не­вес­ты, ста­рый кол­дун Гар­ри Кон­но­ли, мог бы ус­по­ко­ить всех не­доволь­ных с по­мощью средс­тва, из­вес­тно­го ему од­но­му, но он вов­се не же­лал, что­бы его пле­мян­ни­ца вы­ходи­ла за­муж за та­кого пар­ня, а по­тому все­ми си­лами про­тивил­ся это­му бра­ку. Од­на­ко все друзья Мол­ли не об­ра­щали на не­го вни­мания и сто­яли за свадь­бу. И вот, как я уже го­ворил вам, бы­ло наз­на­чено вос­кре­сенье, ко­торое нав­сегда бы со­еди­нило влюб­ленную па­роч­ку.

Дол­гождан­ный день нас­тал, и Мол­ли, как ей и по­доба­ло, от­пра­вилась слу­шать мес­су, а Гнус — в мо­лит­венный дом. Пос­ле это­го они дол­жны бы­ли сно­ва встре­тить­ся в до­ме Дже­ка Ра­фер­ти, ку­да пос­ле обед­ни со­бирал­ся заг­ля­нуть и ка­толи­чес­кий свя­щен­ник, отец М’Сор­ли, что­бы ото­бедать с ни­ми и сос­та­вить ком­па­нию прес­ви­теру М’Шат­лу, ко­торый и дол­жен был со­еди­нить мо­лодых.

До­ма не ос­та­лось ни­кого, кро­ме ста­рого Дже­ка Ра­фер­ти и его же­ны. Ей на­до бы­ло сос­тря­пать обед, по­тому что, по прав­де го­воря, нес­мотря ни на что, ожи­дал­ся пир го­рой.

Быть мо­жет, ес­ли бы знать все на­перед, это­му са­мому от­цу М’Сор­ли сле­дова­ло, по­мимо обед­ни, со­вер­шить еще об­ряд вен­ча­ния — ведь дру­зей Мол­ли все-та­ки не очень ус­тра­ива­ло, как ос­вя­ща­ет брак прес­ви­тер. Но кто бы стал об этом за­ботить­ся: свадь­ба тут — свадь­ба там?

И вот что я вам ска­жу: толь­ко мис­сис Ра­фер­ти соб­ра­лась за­вязать сал­фетку с боль­шу­щим пу­дин­гом, как в дом во­шел разъ­ярен­ный Гар­ри Кон­но­ли, кол­дун, и за­орал:

— Гро­мом вас раз­ра­зи, что вы тут де­ла­ете?!

— А что та­кое, Гар­ри? Что слу­чилось?

— Как что слу­чилось? Ведь сол­нце-то скры­лось сов­сем, а лу­на взош­ла и вон уж ку­да под­ско­чила! Вот-вот нач­нется све­топ­рестав­ле­ние, а вы тут си­дите как ни в чем не бы­вало, слов­но прос­то дождь идет. Вы­ходи­те ско­рее на ули­цу и триж­ды пе­рек­рести­тесь во имя че­тырех ве­лико­муче­ниц! Вы раз­ве не зна­ете, как го­ворит про­рочес­тво: «Ско­рее на­пол­ни гор­шок до кра­ев» (он, на­вер­ное, хо­тел ска­зать: не пе­репол­няй­те ча­ши тер­пе­ния). Вы что, каж­дый день ви­дите, как на­ше све­тило про­вали­ва­ет­ся в тар­та­рары? Вы­ходи­те ско­рее, го­ворю я вам! Взгля­ните на сол­нце и уви­дите, в ка­ком ужас­ном оно по­ложе­нии. Ну, жи­вей!

О Гос­по­ди, тут Джек как бро­сит­ся к две­ри, и же­на его пос­ка­кала, слов­но двух­го­дова­лая ко­был­ка. На­конец оба очу­тились за до­мом, воз­ле пе­рела­за че­рез из­го­родь, и при­нялись выс­матри­вать, что не так в не­бе.

— Пос­лу­шай, Джек, — го­ворит ему же­на, — ты что-ни­будь ви­дишь?

— Лоп­ни мои гла­за, ни­чего, — от­ве­ча­ет он. — Раз­ве толь­ко сол­нце, ко­торое скры­лось за об­ла­ками. Сла­ва Бо­гу, ни­чего как буд­то не стряс­лось.

— А ес­ли не стряс­лось, Джек, что же та­кое с Гар­ри, ведь он всег­да все зна­ет?

— Бо­юсь, это все из-за свадь­бы, — го­ворит Джек. — Меж­ду на­ми, не так уж бла­гочес­ти­во со сто­роны Мол­ли вы­ходить за­муж за прок­ля­того ино­вер­ца, и ес­ли бы толь­ко не… Но те­перь уж ни­чего не по­дела­ешь, хо­тя да­же вот са­мо сол­нце от­ка­зыва­ет­ся смот­реть на та­кие де­ла.

— Ну, уж что до это­го, — го­ворит же­на, за­мор­гав гла­зами, — раз Гну­су под­хо­дит на­ша Мол­ли, то и сла­ва Бо­гу. Толь­ко я-то знаю, в чь­их ру­ках бу­дет плет­ка. И все-та­ки да­вай спро­сим Гар­ри, что это с сол­нцем.

Они тут же вер­ну­лись в дом и за­дали Гар­ри воп­рос:

— Гар­ри, что же та­кое стряс­лось? Ведь ты один во всем све­те мо­жешь знать, что слу­чилось.

— О! — ска­зал Гар­ри и под­жал рот в кри­вой ус­мешке. — У сол­нца ко­лики, его все­го скрю­чило, но не об­ра­щай­те вни­мания. Я толь­ко хо­тел вам ска­зать, что свадь­ба бу­дет еще ве­селее, чем вы ду­мали, вот и все. — И с эти­ми сло­вами он на­дел шля­пу и вы­шел.

Что ж, пос­ле та­кого от­ве­та оба вздох­ну­ли сво­бод­но, и, крик­нув Гар­ри, что­бы он воз­вра­щал­ся к обе­ду, Джек усел­ся со сво­ей труб­кой и хо­рошень­ко за­тянул­ся, а его же­на, не те­ряя вре­мени, за­вяза­ла сал­фетку с пу­дин­гом и опус­ти­ла его в гор­шок ва­рить­ся.

Ка­кое-то вре­мя все так вот и шло, спо­кой­но и глад­ко. Джек по­пыхи­вал сво­ей труб­кой, а же­на го­тови­ла, стря­пала, сло­вом, то­ропи­лась, как на охо­те. Вдруг Дже­ку — он все еще си­дел, как я и ска­зал, ус­тро­ив­шись по­удоб­нее у оча­га, — по­чуди­лось, буд­то гор­шок ше­велит­ся, слов­но при­тан­цо­выва­ет. Ему это по­каза­лось очень стран­ным.

— Кэт­ти, — ска­зал он, — что за чер­товщи­на у те­бя в этом гор­шке на ог­не?

— Обык­но­вен­ный пу­динг, и боль­ше ни­чего. А по­чему ты спра­шива­ешь?

— Ого, — го­ворит он, — раз­ве гор­шок ста­нет ни с то­го ни с се­го тан­це­вать джи­гу, а? Гром и мол­ния, пог­ля­ди-ка на не­го!

Ба­тюш­ки! И в са­мом де­ле гор­шок ска­кал вверх, вниз, из сто­роны в сто­рону, та­кую джи­гу от­пля­сывал, толь­ко дер­жись. Но лю­бому бы­ло сра­зу вид­но, что он тан­цу­ет не сам по се­бе, а что-то там внут­ри зас­тавля­ет его вы­писы­вать по­доб­ные крен­де­ля.

— Кля­нусь дыр­ка­ми мо­его но­вого паль­то, — зак­ри­чал Джек, — там кто-то жи­вой, ина­че гор­шок ни­ког­да бы не стал так под­пры­гивать.

— О Гос­по­ди, ты, на­вер­но, прав, Джек. Тут де­ло не­чис­то, кто-то заб­рался в гор­шок. Вот го­ре-то! Что же нам те­перь де­лать?

И толь­ко она это ска­зала, гор­шок как под­прыг­нет, точ­но при­ма-ба­лери­на ка­кая-ни­будь. И от та­кого прыж­ка, ко­торый утер бы нос лю­бому учи­телю тан­цев, с гор­шка сле­тела крыш­ка, из не­го собс­твен­ной пер­со­ной выс­ко­чил пу­динг и ну ска­кать по ком­на­те, слов­но го­роши­на на ба­раба­не.

Джек стал бо­жить­ся, Кэт­ти крес­тить­ся. По­том Джек зак­ри­чал, а Кэт­ти за­вопи­ла:

— Во имя все­го свя­того, не под­хо­ди к нам! Те­бя ник­то не хо­тел оби­жать!

Но пу­динг нап­ра­вил­ся пря­мо к Дже­ку, и тот вско­чил сна­чала на стул, а по­том на ку­хон­ный стол, что­бы улиз­нуть от пу­дин­га. Тог­да пу­динг пос­ка­кал к Кэт­ти, и она во всю глот­ку ста­ла вык­ри­кивать свои мо­лит­вы, а этот лов­кий прой­до­ха пу­динг под­ска­кивал и при­тан­цо­вывал вок­руг нее, как буд­то за­бав­лялся ее ис­пу­гом.

— Ес­ли б толь­ко дос­тать мне ви­лы, — за­гово­рил Джек, — я б ему по­казал! Я бы всю ду­шу из не­го выт­ряс!

— Что ты, что ты! — зак­ри­чала Кэт­ти, ис­пу­гав­шись, что в этом де­ле за­меша­но кол­довс­тво. — Да­вай по­гово­рим с ним по-хо­роше­му. Ма­ло ли, на что еще он спо­собен. Ну, ус­по­кой­ся, — об­ра­тилась она к пу­дин­гу, — ус­по­кой­ся, ми­лень­кий. Не тро­гай чес­тных лю­дей, ко­торые да­же не со­бира­лись те­бя оби­жать. Ведь это не мы, ей-ей не мы, это ста­рый Гар­ри Кон­но­ли за­воро­жил те­бя. Го­няй­ся за ним, ес­ли те­бе так уж хо­чет­ся, а ме­ня, ста­руху, по­жалей. Ну, ти­ше, ти­ше, го­луб­чик, не за что ме­ня так пу­гать, вот те крест — не за что.

Что ж, пу­динг, ка­залось, внял сло­вам жен­щи­ны и пос­ка­кал от нее опять к Дже­ку. Но тот, убе­див­шись вслед за же­ной, что пу­динг и впрямь за­кол­до­ван, а ста­ло быть, раз­го­вари­вать с ним луч­ше по­мяг­че, ре­шил, по­доб­но же­не, об­ра­тить­ся к не­му с са­мыми неж­ны­ми сло­вами.

— Верь­те, ва­ша честь, — ска­зал Джек, — моя же­на го­ворит су­щую прав­ду. Кля­нусь здо­ровь­ем, мы бы­ли бы чрез­вы­чай­но бла­годар­ны вам, ес­ли бы ва­ша честь нем­но­го ус­по­ко­ились. Ко­неч­но, мы прек­расно по­нима­ем, не будь вы ис­тинным джентль­ме­ном, вы ве­ли бы се­бя со­вер­шенно ина­че. Гар­ри, ста­рый не­год­ник, вот кто вам ну­жен! Он толь­ко-толь­ко про­шел по этой до­роге, и ес­ли ва­ша честь пос­пе­шит, вы его вмиг на­гони­те. Од­на­ко, кля­нусь мо­им от­прыс­ком, учи­тель тан­цев не зря тра­тил на вас вре­мя! Все­го хо­роше­го, ва­ша честь. Гла­день­кой вам до­рож­ки! Же­лаю вам не повс­тре­чать­ся со свя­щен­ни­ком или оль­дер­ме­ном!

Ког­да Джек кон­чил, пу­динг, ка­залось, по­нял его на­мек и, не то­ропясь, пос­ка­кал к вы­ходу, а так как дом сто­ял у са­мой до­роги, пу­динг сра­зу же свер­нул к мос­ту по то­му са­мому пу­ти, ко­торым толь­ко что про­шел ста­рый Гар­ри.

Са­мо со­бой, ко­неч­но, Джек и Кэт­ти вы­бежа­ли сле­дом за ним, что­бы пос­мотреть, ку­да он пой­дет, а так как день был вос­крес­ный, то, са­мо со­бой, ко­неч­но, по до­роге шло на­роду боль­ше, чем обыч­но. Что вер­но, то вер­но. И ког­да все уви­дели, как Джек и его же­на бе­гут за пу­дин­гом, вско­ре, на­вер­ное, це­лая ок­ру­га увя­залась за ни­ми.

— Что слу­чилось, Джек Ра­фер­ти? Кэт­ти, да ска­жите на­конец, что все это оз­на­ча­ет?

— Ах, это все мой праз­днич­ный пу­динг! — от­ве­тила Кэт­ти. — Его за­воро­жили, и вот те­перь он спе­шит по го­рячим сле­дам за… — но тут она зап­ну­лась, не же­лая про­из­но­сить име­ни сво­его род­но­го бра­та, — за тем, кто его за­воро­жил.

Это­го ока­залось дос­та­точ­но. Встре­тив под­дер­жку, Джек сно­ва об­рел от­ва­гу и го­ворит Кэт­ти:

— Сту­пай-ка ты на­зад! И, не меш­кая, при­готовь но­вый пу­динг, да не ху­же то­го, пер­во­го. Кста­ти, вот и Брид­жет, же­на Пэд­ди Скэн­ле­на. Она пред­ла­га­ет те­бе ва­рить его у них до­ма. Ведь на сво­ем оча­ге те­бе при­дет­ся го­товить ос­таль­ной обед. А сам Пэд­ди одол­жит мне ви­лы, что­бы прес­ле­довать на­халь­но­го бег­ле­ца до тех пор, по­ка с по­мощью мо­их вер­ных со­седей я не под­ко­лю его.

Все сог­ла­сились с этим, и Кэт­ти вер­ну­лась го­товить но­вый пу­динг. А тем вре­менем Джек и доб­рая по­лови­на всех жи­телей пус­ти­лись в по­гоню за тем, пер­вым, прих­ва­тив с со­бою ло­паты, зас­ту­пы, ви­лы, ко­сы, це­пы и про­чие ору­дия, ка­кие толь­ко бы­ва­ют на све­те. Од­на­ко пу­динг нес­ся впе­ред, де­лая поч­ти что шесть ир­ланд­ских миль в час — нес­лы­хан­ная ско­рость!

Ка­толи­ки, про­тес­танты, прес­ви­тери­ан­цы — кто толь­ко не гнал­ся за ним — и все во­ору­жен­ные до зу­бов, как я уже го­ворил вам. И ес­ли б бед­ня­га не так спе­шил, ему бы пло­хо приш­лось. Но вот он под­ско­чил, и кто-то хо­тел уже по­садить его на ви­лы, да толь­ко пу­динг под­прыг­нул еще вы­ше, и ка­кой-то про­ныра, же­лая от­ло­мить от не­го ку­сок с дру­гого бо­ку, по­лучил вмес­то пу­дин­га ви­лы се­бе в бок. А Боль­шой Фрэнк Фа­релл, мель­ник из Бэл­ли­бул-ти­на, по­лучил удар в спи­ну, от ко­торо­го так за­вопил, что слыш­но бы­ло, на­вер­но, на дру­гом кон­це при­хода. Кто-то от­ве­дал ос­трой ко­сы, кто-то тя­жело­го це­па, а кто и лег­кой ло­паты, от ко­торой ис­кры из глаз по­сыпа­лись.

— Ку­да он идет? — спра­шивал один. — Кля­нусь жизнью, он нап­равля­ет­ся в мо­лит­венный дом на соб­ра­ние. Да здравс­тву­ют прес­ви­тери­ан­цы, ес­ли толь­ко он свер­нет на Кар­нто­лу.

— Ду­шу вы­нуть из не­го на­до, ес­ли он про­тес­тант, — ора­ли дру­гие. — Ес­ли он по­вер­нет на­лево, на бли­ны рас­ка­тать его ма­ло! Мы не по­тер­пим у се­бя про­тес­тант­ских пу­дин­гов!

Ей-Бо­гу, доб­рые со­седи вот-вот го­товы бы­ли из-за это­го уже пе­ред­рать­ся, как вдруг, на их счастье, пу­динг свер­нул в сто­рон­ку и стал спус­кать­ся по узень­кой бо­ковой тро­пин­ке, ко­торая ве­ла пря­мо к до­му ме­тодист­ско­го про­повед­ни­ка. Ну, тут уж все пар­тии при­нялись еди­нодуш­но по­носить ме­тодист­ский пу­динг.

— Да он вов­се ме­тодист! — зак­ри­чало нес­коль­ко го­лосов. — Но все рав­но, кто бы он ни был, а в ме­тодист­ской цер­кви ему се­год­ня не бы­вать. Вот мы ему сей­час по­кажем! Впе­ред, ре­бята, бе­рись-ка за ви­лы!

И все очер­тя го­лову бро­сились за пу­дин­гом, но не так-то прос­то бы­ло схва­тить его. Они уж ду­мали, что при­жали его к цер­ковной ог­ра­де, как пу­динг вдруг ус­коль­знул от них, мах­нул че­рез ог­ра­ду, прыг­нул в ре­ку и стал быс­тро-быс­тро уп­лы­вать, пря­мо у них на гла­зах, лег­кий, буд­то скор­лупка.

А на­до вам ска­зать, что по­ниже это­го мес­та, вдоль са­мой во­ды, по обо­им бе­регам реч­ки вы­силась ог­ра­да вла­дений пол­ковни­ка Брэг­шоу. И как толь­ко прес­ле­дова­тели на­тол­кну­лись на та­кое пре­пятс­твие, они тут же ра­зош­лись по до­мам, все до од­но­го, и муж­чи­ны, и жен­щи­ны, и да­же де­ти, не пе­рес­та­вая, од­на­ко, ло­мать се­бе го­лову, что это за пу­динг та­кой, ку­да он спе­шит и что у не­го на уме.

Ко­неч­но, ес­ли б Джек Ра­фер­ти и его же­на взду­мали по­делить­ся с ни­ми сво­им мне­ни­ем, что это Гар­ри Кон­но­ли за­воро­жил пу­динг — в чем они нис­коль­ко не сом­не­вались, — бед­ня­ге Гар­ри приш­лось бы ху­до от рас­па­лен­ной страс­тя­ми тол­пы. Но у них хва­тило ума ос­та­вить это мне­ние при се­бе — ведь ста­рый хо­лос­тяк Гар­ри был вер­ным дру­гом семьи Ра­фер­ти. И вот, са­мо со­бой, по­пол­зли раз­ные тол­ки: од­ни го­вори­ли од­но, дру­гие дру­гое; пар­тия ка­толи­ков ут­вер­жда­ла, что пу­динг их­ний, а пар­тия прес­ви­тери­ан­цев от­ри­цала это и нас­та­ива­ла, что нет, он их ве­ры, и все в та­ком ро­де.

А тем вре­менем Кэт­ти Ра­фер­ти бы­ла уже до­ма и, бо­ясь опоз­дать к обе­ду, быс­трень­ко при­гото­вила но­вый пу­динг, точь-в-точь та­кой же, как тот, пер­вый, что убе­жал. По­том от­несла его к со­сед­ке, в дом Пэд­ди Скэн­ле­на, опус­ти­ла в гор­шок и пос­та­вила на огонь ва­рить­ся. Она на­де­ялась, что пу­динг бу­дет го­тов вов­ре­мя: ведь они ожи­дали в гос­ти са­мого пас­то­ра, а тот, как ис­тинный ев­ро­пе­ец, сов­сем не прочь был от­ве­дать доб­рый ку­сок теп­ло­го пу­дин­га.

Сло­вом, вре­мя ле­тело. Гнус и Мол­ли ста­ли му­жем и же­ной, и бо­лее влюб­ленной па­роч­ки вы, на­вер­ное, не встре­чали. Друзья, приг­ла­шен­ные на свадь­бу, про­гули­вались пе­ред обе­дом, раз­де­лив­шись на дру­жес­твен­ные ма­лень­кие круж­ки, бол­та­ли и сме­ялись. В цен­тре все­об­ще­го вни­мания был пу­динг; все стре­мились ус­та­новить его лич­ность, по­тому что, го­воря по прав­де, о его прик­лю­чени­ях тол­ко­вал, на­вер­ное, уже весь при­ход.

Обед меж­ду тем приб­ли­жал­ся. Пэд­ди Скэн­лен си­дел с же­ной у ог­ня и, ус­тро­ив­шись по­удоб­нее, ждал, ког­да за­кипит пу­динг. Вдруг к ним вры­ва­ет­ся взвол­но­ван­ный Гар­ри Кон­но­ли и кри­чит:

— Гро­мом вас раз­ра­зи, что вы тут де­ла­ете!

— А что та­кое, Гар­ри? Что слу­чилось? — спра­шива­ет мис­сис Скэн­лен.

— Как что слу­чилось? Ведь сол­нце-то скры­лось сов­сем, а лу­на вон уже ку­да под­ско­чила! Вот-вот нач­нется све­топ­рестав­ле­ние, а вы тут си­дите как ни в чем не бы­вало, слов­но прос­то дождь идет. Вы­ходи­те ско­рее на ули­цу и пог­ля­дите на сол­нце, го­ворю я вам! Вот уви­дите, в ка­ком ужас­ном оно по­ложе­нии. Ну, жи­вей!

— Пос­той-ка, Гар­ри, что это у те­бя тор­чит сза­ди из-под кур­тки, а?

— Да бе­гите ско­рей! — го­ворит Гар­ри. — И мо­литесь, чтоб не бы­ло све­топ­рестав­ле­ния, ведь не­бо уж па­да­ет!

Ей-Бо­гу, труд­но да­же ска­зать, кто выс­ко­чил пер­вым: Пэд­ди или его же­на — так на­пугал их блед­ный и ди­кий вид Гар­ри и его бе­зум­ные гла­за. Они выш­ли из до­ма и при­нялись ис­кать, что та­кого осо­бен­но­го в не­бе. Смот­ре­ли ту­да, смот­ре­ли сю­да, но так ни­чего и не выс­мотре­ли, кро­ме яр­ко­го сол­нца, ко­торое прес­по­кой­но са­дилось, как обыч­но, да яс­но­го не­ба, на ко­тором не бы­ло ни об­лачка.

Пэд­ди и его же­на тут же по­вер­ну­ли со сме­хом об­ратно, что­бы рас­печь как сле­ду­ет Гар­ри — тот и в са­мом де­ле был боль­шой шут­ник.

— Чтоб те­бе пус­то бы­ло, Гар­ри… — на­чали бы­ло они.

Но боль­ше ни­чего не ус­пе­ли ска­зать, так как в две­рях стол­кну­лись с са­мим Гар­ри. Он вы­шел, а за ним сле­дом из-под кур­тки тя­нулась тон­кая струй­ка ды­ма, слов­но из пе­чи.

— Гар­ри, — зак­ри­чала Брид­жет, — кля­нусь мо­им счасть­ем, у те­бя го­рит хвост кур­тки! Ты ведь сго­ришь! Раз­ве не ви­дишь, как из-под нее дым идет!

— Триж­ды пе­рек­рестись, — про­гово­рил Гар­ри, про­дол­жая ид­ти и да­же не ог­ля­дыва­ясь, — ибо про­рочес­тво го­ворит: ско­рее на­пол­ни гор­шок до кра­ев…

Но бо­лее ни сло­ва до них не до­лете­ло, так как Гар­ри вдруг на­чал вес­ти се­бя как че­ловек, ко­торый не­сет что-то слиш­ком го­рячее — так, во вся­ком слу­чае, мож­но бы­ло по­думать, гля­дя на пос­пешность его дви­жений и на стран­ные гри­масы, ко­торые он стро­ил, уда­ля­ясь от них.

— Что бы та­кое он мог унес­ти под по­лой кур­тки, черт возь­ми? — га­дал Пэд­ди.

— Ба­тюш­ки, а не стя­нул ли он пу­динг? — спох­ва­тилась Брид­жет. — Ведь за ним во­дят­ся и не та­кие еще де­лиш­ки.

И оба тут же заг­ля­нули в гор­шок, но пу­динг ока­зал­ся на мес­те — цел и нев­ре­дим. Тог­да они еще боль­ше уди­вились: что же та­кое в кон­це кон­цов он унес с со­бой?

Но от­ку­да им бы­ло знать, чем был за­нят Гар­ри Кон­но­ли, по­ка они гла­зели на не­бо!

Так или ина­че, а день кон­чился. Уго­щение бы­ло го­тово, и уже соб­ра­лось из­бран­ное об­щес­тво, что­бы от­ве­дать его. Прес­ви­тер встре­тил­ся с ме­тодист­ским про­повед­ни­ком еще по до­роге к до­му Дже­ка Ра­фер­ти. В пред­вку­шении еды у не­го раз­го­рел­ся дь­яволь­ский ап­пе­тит. Он прек­расно по­нимал, что мо­жет поз­во­лить се­бе эта­кую воль­ность, а по­тому да­же нас­то­ял, что­бы ме­тодист­ский про­повед­ник обе­дал с ним вмес­те. Что ж, в те вре­мена, сла­ва Бо­гу, свя­щен­нослу­жите­ли всех ве­ро­ис­по­веда­ний жи­ли в ми­ре и сог­ла­сии, не то что те­перь, ну да лад­но.

И вот обед уже под­хо­дил к кон­цу, ког­да сам Джек Ра­фер­ти спро­сил Кэт­ти про пу­динг. И не ус­пел спро­сить, как пу­динг тут же явил­ся, боль­шой и важ­ный, как по­ход­ная кух­ня.

— Гос­по­да, — об­ра­ща­ет­ся ко всем Джек Ра­фер­ти, — на­де­юсь, ник­то из вас не от­ка­жет­ся от­ве­дать по лом­ти­ку пу­дин­га. Я имею в ви­ду, ко­неч­но, не то­го пля­суна, ко­торый пус­тился се­год­ня пу­тешес­тво­вать, а его слав­но­го доб­ро­поря­доч­но­го близ­не­ца, ко­торо­го при­гото­вила моя же­нуш­ка.

— Будь спо­ко­ен, Джек, не от­ка­жем­ся! — от­ве­ча­ет прес­ви­тер. — Ты по­ложи-ка вот на эти три та­рел­ки, что у те­бя под пра­вой ру­кой, по хо­роше­му лом­тю и приш­ли сю­да, чтоб ува­жить ду­ховенс­тво, а мы уж пос­та­ра­ем­ся, — про­дол­жал он, пос­ме­ива­ясь, по­тому что был боль­шой ве­сель­чак и лю­бил по­ос­трить, — мы уж пос­та­ра­ем­ся по­казать всем хо­роший при­мер.

— От все­го сер­дца при­мите мою ни­жай­шую бла­годар­ность, гос­по­да, — ска­зал Джек. — Мо­гу по­ручить­ся, что в по­доб­ных де­лах вы всег­да по­казы­вали и, на­де­юсь, бу­дете по­казы­вать нам са­мый луч­ший при­мер. И я толь­ко хо­тел бы иметь бо­лее дос­той­ное уго­щение, что­бы пред­ло­жить его вам. Но мы ведь лю­ди скром­ные, гос­по­да, и, ко­неч­но, вам вряд ли удас­тся най­ти у нас то, к че­му вы при­вык­ли в выс­шем об­щес­тве.

— Луч­ше я­ич­ко се­год­ня, — на­чал ме­тодист­ский про­повед­ник, — чем на­сед­ка…

«Зав­тра», — хо­тел он кон­чить, но зап­нулся, по­тому что, к его ве­лико­му изум­ле­нию, прес­ви­тер вдруг под­нялся из-за сто­ла, и не ус­пел про­повед­ник от­пра­вить в рот пер­вую лож­ку пу­дин­га и ска­зать Джек Ро­бин­сон, как его прес­ви­тери­ан­ское пре­подо­бие пус­тился от­пля­сывать пре­весе­лую джи­гу.

В эту са­мую ми­нуту вбе­га­ет в ком­на­ту со­сед­ский сын и го­ворит, что к ним идет при­ход­ский свя­щен­ник, что­бы поз­дра­вить мо­лодых и по­желать им счастья. И толь­ко он со­об­щил эту ра­дос­тную весть, как свя­щен­ник уже по­явил­ся сре­ди пи­ру­ющих. Од­на­ко сей свя­той отец не знал, что и по­думать, ког­да уви­дел прес­ви­тера, кру­жаще­гося по ком­на­те, слов­но об­ру­чаль­ное ко­леч­ко. Прав­да, осо­бен­но раз­мышлять ему бы­ло не­ког­да, по­тому что не ус­пел он сесть, как тут вска­кива­ет и ме­тодист­ский про­повед­ник и, сде­лав ру­ки в бо­ки, эта­ким за­лих­ват­ским ма­нером пус­ка­ет­ся вслед за его прес­ви­тери­ан­ским пре­подо­би­ем.

— Джек Ра­фер­ти, — го­ворит ка­толи­чес­кий отец (да, меж­ду про­чим, Джек был его арен­да­тором), — что это все оз­на­ча­ет? Я прос­то удив­лен!

— И сам не знаю, — го­ворит Джек. — От­ве­дай­те вот луч­ше это­го пу­дин­га, ва­ше пре­подо­бие, чтоб мо­лодым бы­ло чем пох­вастать: мол, сам свя­той отец уго­щал­ся у них на свадь­бе. А еже­ли вы не бу­дете, то и ник­то не ста­нет.

— Лад­но уж, лад­но, — сог­ла­ша­ет­ся свя­щен­ник, — раз­ве чтоб ува­жить мо­лодых. Толь­ко сов­сем нем­но­го, по­жалуй­ста. Од­на­ко, Джек, это нас­то­ящий раз­гул, — про­дол­жал он, от­прав­ляя се­бе в рот пол­ную лож­ку пу­дин­га. — Что же по­луча­ет­ся, уже все на­пились?

— Чер­та с два! — от­ве­ча­ет Джек. — Сда­ет­ся мне, эти джентль­ме­ны ус­пе­ли хва­тить где-то рань­ше, хо­тя дом мой по­лон ви­на. Ку­да-ни­будь уже заг­ля­нули. А что я мо­гу по­делать…

Но не ус­пел Джек за­кон­чить, тут вдруг сам свя­той отец — а он был че­лове­чек та­кой прыт­кий — как под­ско­чит на це­лый ярд; и не ус­пел ник­то гла­зом мор­гнуть, как уже все три свя­щен­нослу­жите­ля от­пля­сыва­ли, да так ста­ратель­но, слов­но их на­нял кто.

Ей-ей, у ме­ня не хва­та­ет слов, что­бы опи­сать, что сде­лалось с доб­ры­ми при­хожа­нами, ког­да они уви­дели по­доб­ные де­ла. Не­кото­рые да­вились от сме­ха, дру­гие от­во­дили в не­до­уме­нии гла­за; боль­шинс­тво счи­тало, что пре­подоб­ные от­цы прос­то спя­тили, а все ос­таль­ные по­лага­ли, что они, на­вер­ное, при­киды­ва­ют­ся, как это час­тень­ко с ни­ми бы­ва­ет.

— Вон их! — кри­чал один. — Мож­но со сты­да сго­реть, гля­дя на та­ких слу­жите­лей цер­кви. Бо­гохуль­ни­ки! Еще сов­сем ра­но, а они уже ни на ко­го не по­хожи!

— Вот так чер­товщи­на, да что это с ни­ми? — удив­ля­лись дру­гие.

— Мож­но по­думать, их за­воро­жил кто. Свя­той Мо­исей, вы толь­ко пог­ля­дите, ка­кие прыж­ки вы­делы­ва­ет ме­тодист­ский про­повед­ник! А прес­ви­тер-то, прес­ви­тер! Кто бы мог по­думать, что он уме­ет так быс­тро ра­ботать но­гами! Ей-Бо­гу, он вы­киды­ва­ет ко­лен­ца и от­би­ва­ет че­чет­ку не ху­же са­мого учи­теля тан­цев Пэд­ди Хо­рега­на! Смот­ри­те-ка, и свя­щен­ник ту­да же! Ах, будь ему не­лад­но, ведь не хо­чет от­стать от этих за­водил. Да еще в вос­кре­сенье, ть­фу! Эй, гос­по­да, вы что, шу­ты раз­ве? Пфф, тог­да по­жела­ем ус­пе­ха!

Но тем бы­ло не до шу­ток, са­ми по­нима­ете. Пред­ставь­те же се­бе, что они по­чувс­тво­вали, ког­да вдруг уви­дели, как и сам ста­рый Джек Ра­фер­ти то­же пус­тился вприп­рыжку вмес­те с ни­ми, да еще так ли­хо на­чал от­пля­сывать, что да­же их за по­яс зат­кнул. Пра­во сло­во, ни од­но зре­лище не мог­ло бы срав­нить­ся с этим. Со всех сто­рон толь­ко и слы­шались, что смех да под­бадри­ва­ющие кри­ки, все хло­пали в ла­доши как бе­зум­ные.

Ну, а ког­да Джек Ра­фер­ти бро­сил ре­зать пу­динг и вы­шел из-за сто­ла, его мес­то сра­зу же за­нял ста­рый Гар­ри Кон­но­ли: для то­го, ко­неч­но, что­бы и даль­ше по­сылать по кру­гу пу­динг. И толь­ко он сел, в ком­на­ту во­шел — ну кто бы вы ду­мали? — сам Бар­ни Хар­ти­ган, во­лын­щик.

К сло­ву ска­зать, за ним по­сыла­ли еще днем, но тог­да его не зас­та­ли до­ма, а по­тому он не по­лучил вов­ре­мя приг­ла­шения и не смог прий­ти рань­ше.

— Ба! — уди­вил­ся Бар­ни. — Ра­нень­ко вы на­чали, гос­по­да! К че­му бы это? Но черт по­дери, вы не ос­та­нетесь без му­зыки, по­ка есть воз­дух в мо­ей во­лын­ке!

И с эти­ми сло­вами он ис­полнил для всех «Рыбью джи­гу», а по­том «По­целуй ме­ня, кра­сот­ка», — в об­щем, ста­рал­ся, как мог.

Ве­селье раз­го­ралось даль­ше — боль­ше, ведь ста­рый плут Гар­ри ос­та­вал­ся все вре­мя у пу­дин­га, и это­го за­бывать не сле­ду­ет! Быть мо­жет, он на­роч­но не спе­шил об­но­сить пу­дин­гом всех сра­зу. Пер­вой он пред­ло­жил не­вес­те, и не ус­пе­ли бы вы ах­нуть, как она уже от­пля­сыва­ла ря­дом с ме­тодист­ским про­повед­ни­ком, а тот, что­бы не от­стать от нее, так бой­ко под­прыг­нул, что все прос­то со сме­ху по­кати­лись. Гар­ри приш­лось это по вку­су, и он ре­шил тут же по­доб­рать пар­тне­ров и ос­таль­ным. Не те­ряя ни се­кун­ды, он роз­дал всем пу­динг, и вот, кро­ме не­го са­мого да во­лын­щи­ка, во всем до­ме не ос­та­лось ни од­ной па­ры каб­лу­ков, ко­торая не от­пля­сыва­ла бы так ста­ратель­но, как буд­то от это­го за­висе­ла са­ма жизнь.

— Бар­ни, — не удер­жался Гар­ри, — поп­ро­буй и ты ку­сочек это­го пу­дин­га! Кля­нусь, ты в жиз­ни не ел та­кого вкус­но­го пу­дин­га. Ну же, го­луб­чик! Возь­ми вот хоть сто­леч­ко. До че­го ж хо­рош!

— Ко­неч­но, возь­му, — ска­зал Бар­ни. — Вот еще, от доб­ра от­ка­зывать­ся, не на та­кого на­пали. Толь­ко не тя­ни, Гар­ри! Ведь сам зна­ешь, ру­ки у ме­ня за­няты. Раз­ве это де­ло, ос­тавлять всех без му­зыки? Все так хо­рошо под нее пля­шут. Вот спа­сибо, Гар­ри! И в са­мом де­ле, зна­мени­тый пу­динг. Ай, ба­тюш­ки-све­ты, что это…

Не ус­пел он это вы­гово­рить — и вдруг как под­ско­чит вмес­те со сво­ей во­лын­кой, как ки­нет­ся в са­мую гу­щу тан­цу­ющих.

— Ура! Вот это ве­селье, черт возь­ми! Да здравс­тву­ют жи­тели Бэл­ли­бул­ти­на! А ну, еще ра­зок, ва­ше пре­подо­бие, по­вер­ни­те-ка ва­шу да­му! Так, на но­сок, те­перь на пят­ку. Кра­сота! Еще ра­зок! Так! Ура-а-а! Да здравс­тву­ет Бэл­ли­бул­тин и яс­ное не­бо над ним!

Бо­лее прис­кор­бно­го зре­лища, чем это, свет еще не ви­дал и, на­вер­ное, не уви­дит. Так я по­лагаю. Од­на­ко худ­шее их ожи­дало еще впе­реди. Ког­да ве­селье бы­ло в са­мом раз­га­ре, вдруг пос­ре­ди тан­цу­ющих по­явил­ся — ну кто бы вы ду­мали? — еще один пу­динг, та­кой же про­вор­ный и ве­селень­кий, как тот, пер­вый! Это бы­ло уж слиш­ком. Все, в том чис­ле и свя­щен­ни­ки, ко­неч­но, нас­лы­шались о стран­ном пу­дин­ге, а мно­гие да­же ви­дели его и зна­ли уж на­вер­ное, что он был за­воро­жен.

Да, так вот, как я ска­зал, пу­динг про­тис­нулся в са­мую тол­пу тан­цу­ющих. Но од­но­го его по­яв­ле­ния ока­залось дос­та­точ­но: сна­чала три пре­подоб­ных от­ца, прип­ля­сывая, пос­пе­шили прочь, а за ни­ми и все сва­деб­ные гос­ти вприп­ры­жеч­ку, ско­рей, ско­рей, каж­дый к сво­ему до­му. И все про­дол­жа­ли пля­сать, ни­почем не мог­ли ос­та­новить­ся, хоть убей их.

Ну, пра­во же, раз­ве не греш­но бы­ло сме­ять­ся над тем, как при­ход­ский свя­щен­ник прип­ля­сывал по до­роге к сво­ему до­му, а прес­ви­тер и ме­тодист­ский про­повед­ник вприп­рыжку ска­кали в дру­гую сто­рону.

Сло­вом, все в кон­це кон­цов доп­ля­сали до сво­его до­ма и да­же не за­пыха­лись. Же­них с не­вес­той доп­ля­сали до кро­вати. А те­перь и мы с ва­ми да­вай­те спля­шем.

Толь­ко пе­ред тем как спля­сать, что­бы уж все бы­ло яс­но, я хо­чу рас­ска­зать вам, что, ког­да Гар­ри пе­ресе­кал в Бэл­ли­бул­ти­не мост, что на две ми­ли по­ниже ог­ра­ды вла­дений пол­ковни­ка Брэг­шоу, он вдруг уви­дел плы­вущий по ре­ке пу­динг. Что ж, Гар­ри, ко­неч­но, по­дож­дал его и, как су­мел, вы­тащил. Пу­динг выг­ля­дел со­вер­шенно све­жень­ким, сколь­ко во­да ни ста­ралась. Гар­ри спря­тал его под по­лу сво­ей кур­тки и, как вы уже, на­вер­ное, до­гада­лись, весь­ма лов­ко под­су­нул его, по­ка Пэд­ди Скэн­лен и его же­на раз­гля­дыва­ли не­бо. А но­вый пу­динг за­кол­до­вал так же прос­то, как и пер­вый — на­пус­тил на не­го кол­дов­ские ча­ры, и все тут, — ведь всем хо­рошо бы­ло из­вес­тно, что этот са­мый Гар­ри на ко­рот­кой но­ге с бе­сами.

Что ж, вот я вам и рас­ска­зал про прик­лю­чения спя­тив­ше­го пу­дин­га из Бэл­ли­бул­ти­на. А что про­изош­ло с ним даль­ше, я, по­жалуй, рас­ска­зывать не ста­ну, чтоб не сов­рать вам.

Случайные и неслучайные рекомендации: