Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Ахмад-охотник

Жил Ах­мад-охот­ник со сво­ей ма­терью. Каж­дый день он на охо­ту; что уда­валось подс­тре­лить из ди­чи, то и при­носил до­мой, тем и жи­ли.

Од­нажды по­шел он на охо­ту, но дол­го ни­чего не по­пада­лось ему на гла­за. На­конец уда­лось ему подс­тре­лить од­но­го зве­ря. Ос­ве­жевал он его, по­ложил шку­ру и ту­шу в сум­ку и по­шел к до­му. Beрнул­ся до­мой ве­чером, спро­сил у ма­тери:

— По­чему у нас в до­ме тем­но? Заж­ги лам­пу, что­бы хоть ви­деть друг дру­га.

— Сы­нок, у нас нет ке­роси­на, а ку­пить не на что. Ты се­год­ня ни­чего не при­нес?

— Да вот подс­тре­лил зве­ря, шку­ра в сум­ке.

Толь­ко вы­нула мать шку­ру из сум­ки, в один миг в до­ме ста­ло свет­ло, буд­то нес­коль­ко ламп заж­гли.

— Вай, сы­нок, ка­кую див­ную вещь ты при­нес.

― Ви­дит бог ― и прав­да, шку­ра хо­роша. Те­перь нам и ке­росин не ну­жен. Се­год­ня уж лад­но, по­ужи­на­ем од­ним хле­бом. А зав­тра мне обя­затель­но по­везет, бу­дет у нас хо­рошее жар­кое.

— Нет, сы­нок, зав­тра ты от­не­си эту шку­ру па­диша­ху, он даст те­бе зо­лота, бу­дет нам на что жить.

— Нет, ма­туш­ка, ты и не ду­май об этом, я ни­кому не от­дам та­кую чу­дес­ную шку­ру.

— Нет, сы­нок, ты дол­жен от­нести ее па­диша­ху, она дос­той­на лишь па­диша­ха, ― не уни­ма­ет­ся мать.

— Но я не хо­чу от­да­вать ее па­диша­ху.

На­ут­ро она свер­ну­ла шку­ру, все-та­ки су­нула ее в ру­ки Ах­ма­ду и от­пра­вила его во дво­рец па­диша­ха. Ах­мад пок­ло­нил­ся па­диша­ху в но­ги и го­ворит ему:

— Будь в здра­вии, па­дишах, я при­нес вещь, дос­той­ную те­бя.

Раз­вернул он шку­ру, и тут же все вок­руг оза­рилось яр­ким све­том.

— Ви­дит бог, это и впрямь хо­рошая вещь, ― го­ворит па­дишах. ― Ве­зир, при­неси горсть зо­лота, от­дай Ах­ма­ду, и пусть ои ухо­дит.

Ве­зир вмес­то зо­лота дал Ах­ма­ду горсть яч­ме­ня. Вер­нулся Ах­мад до­мой, мать спра­шива­ет его:

— Сы­нок, па­дишах дал те­бе что-ни­будь?

— Ма­туш­ка, зря не пос­лу­шалась ты ме­ня. И за­чем толь­ко я от­нес шку­ру па­диша­ху? Он ве­лел сво­ему ве­зиру на­сыпать мне горсть зо­лота, а ве­зир дал мне лишь горсть яч­ме­ня.

А ве­зир все хо­дит вок­руг шку­ры и шеп­чет па­диша­ху:

— Па­дишах, шку­ра хо­роша, слов нет, но вот ес­ли бы твой дво­рец еще от­де­лать сло­новой костью, ты стал бы са­мым счас­тли­вым па­диша­хом.

— Вер­но ты го­воришь, ве­зир, ― сог­ла­сил­ся пра­витель.

А тем вре­менем Ах­мад-охот­ник сно­ва по­шел на охо­ту. Дичь ему не по­пада­лась, на­шел он лишь пти­цу в гнез­де. Пой­мал ее, но уби­вать не стал, по­тому что пти­ца за­гово­рила че­лове­чес­ким го­лосом:

— Не уби­вай ме­ня, я те­бе еще при­гожусь, доб­ром от­пла­чу.

— Кля­нусь не­бом, зем­лей и бо­гом, я не убью те­бя.

Уро­нила она два пе­ра, ска­зала Ах­ма­ду:

— Под­ни­ми эти перья, от­не­си до­мой и спрячь. А в тот день ког­да по­падешь в бе­ду, пот­ри перья друг о дру­га, я при­лечу и по­могу те­бе.

Вы­пус­тил Ах­мад пти­цу на во­лю, вер­нулся до­мой, спря­тал перья в ук­ромном мес­те.

А ве­зир все твер­дит па­диша­ху:

— Ес­ли бы твой дво­рец ук­ра­сить сло­новой костью, ты стал бы бес­смер­тен.

— Кто же су­ме­ет при­нес­ти столь­ко сло­новой кос­ти, что­бы я смог ук­ра­сить це­лый дво­рец?

— Кто при­нес чу­дес­ную шку­ру, то­му под си­лу дос­тать и сло­новую кость.

— Раз так, при­веди­те ко мне охот­ни­ка, ко­торый при­нес мне шку­ру.

При­вели к па­диша­ху Ах­ма­да.

— Будь в здра­вии, па­дишах, за­чем я те­бе по­надо­бил­ся?

— Ах­мад, ты дол­жен при­нес­ти мне сло­новую кость, хо­чу от­де­лать ею свой дво­рец. Не при­несешь ― ве­лю го­лову от­ру­бить.

Вер­нулся Ах­мад грус­тный до­мой, го­ворит ма­тери:

— Ма­туш­ка, ви­дишь, что ты на­дела­ла, ка­кую бе­ду нав­лекла на ме­ня. Па­дишах ска­зал, что от­ру­бит мне го­лову.

— За что? ― уди­вилась мать.

— Он ве­лел мне при­нес­ти сло­новую кость: хо­чу, мол, от­де­лать дво­рец Как ты при­нес чу­дес­ную шку­ру, го­ворит, так дос­та­нешь и сло­новую кость.

Дол­го ду­мал юно­ша, что ему де­лать, и вдруг вспом­нил про перья:

— О, я же пой­мал пти­цу, она да­ла мне свои перья, мо­жет, она мне что-ни­будь по­сове­ту­ет.

Взял он перья, по­тер их друг о дру­га. Раз­дался шум крыль­ев, и пти­ца опус­ти­лась на ко­лак.

— Ах­мад, что слу­чилось? ― спро­сила она.

— Ве­лел мне па­дишах при­нес­ти сло­новую кость, хо­чет дво­рец от­де­лывать. Не при­несу ― каз­нит ме­ня. Что де­лать, под­ска­жи.

— Не пе­чаль­ся, не та­кое уж это труд­ное де­ло. Ска­жи па­диша­ху, пусть он даст те­бе со­рок вер­блю­дов, по­боль­ше ви­на се­милет­ней вы­дер­жки, со­рок слуг, еды на со­рок че­ловек, и все за счет ве­зира. Пре­дуп­ре­ди па­диша­ха, что ес­ли он сам вы­даст те­бе все это, то ты не смо­жешь до­быть ему сло­новую кость. Пусть все оп­ла­тит ве­зир. Ког­да по­лучишь не­об­хо­димое, пой­дешь к го­ре, где во­дит­ся сло­ны. Там есть не­боль­шой корн, ты на­пол­ни его ви­ном. В пол­день при­дут на во­допой сло­ны, напь­ют­ся вмес­то во­ды ви­на, опь­яне­ют, нач­нут буй­ство­вать, уби­вать друг дру­га. Тог­да пусть слу­ги вы­ходят из сво­их ук­ры­тий и при­кон­чат их. А по­том пусть от­ве­зут па­диша­ху сло­новьи бив­ни.

Ах­мад при­ходит к па­диша­ху:

— Будь в здра­вии, па­дишах, я при­несу те­бе сло­новую кость, но мне нуж­ны со­рок вер­блю­дов, и ви­но се­милет­ней вы­дер­жки, со­рок слуг, еда для всех. И все это дол­жен оп­ла­тить ве­зир; ес­ли в этом бу­дет твоя да­же са­мая нез­на­читель­ная до­ля, я ни­чего не смо­гу при­вез­ти.

Па­дишах выз­вал к се­бе ве­зира и при­казал ему:

― При­готовь все, что не­об­хо­димо Ах­ма­ду. Не бу­дет го­тово, ве­лю от­ру­бить те­бе го­лову.

Ве­зир пря­мо по­чер­нел, ког­да ус­лы­шал та­кой при­каз. Но де­лать не­чего. При­гото­вил он все, что нуж­но. Ах­мад от­пра­вил­ся с ка­рава­ном ту­да, ку­да ука­зала пти­ца. В нуж­ном мес­те ос­та­новил­ся. По­ка сло­ны бы­ли и ле­су, Ах­мад ве­лел слу­гам на­лить в корн ви­на. Слу­ги вы­лили ви­но и спря­тались.

В пол­день жа­ра на­чина­ет му­чить сло­нов, н они под­хо­дят к род­ни­ку, при­нюхи­ва­ют­ся и сна­чала от­хо­дят, не пь­ют. Но жаж­да до­нима­ет жи­вот­ных, они при­нима­ют­ся пить ви­но и пь­яне­ют. Опь­янев, ки­да­ют­ся друг на дру­га, разъ­ярив­шись, уби­ва­ют друг дру­га.

Слу­ги при­кон­чи­ли ос­тавших­ся в жи­вых, выр­ва­ли сло­новьи бив­ни, навь­ючи­ли их на со­рок вер­блю­дов, при­вез­ли па­диша­ху.

От­де­лал па­дишах дво­рец сло­новой костью, под­ве­сил к по­тол­ку све­тящу­юся шку­ру и ус­по­ко­ил­ся. Но ве­зир не уни­ма­ет­ся:

— Па­дишах, дво­рец твои хо­рош и шку­ра хо­роша, а кры­ша в тво­ем двор­це обык­но­вен­ная. Вот ес­ли б она бы­ла из птичь­их перь­ев.

— Кто же мне при­несет столь­ко перь­ев?

— Кто при­нес те­бе шку­ру и сло­новую кость, тот и перья дос­та­нет.

Опять па­дишах приз­вал к се­бе Ах­ма­да-охот­пи­ка и при­казал ему при­нес­ти птичьи перья.

Вер­нулся Ах­мад до­мой, по­тер друг о дру­га перья, по­яви­лась пе­ред ним пти­ца, спро­сила:

— Ах­мад, что слу­чилось?

— Па­дишах при­казал раз­до­быть птичьи перья, что­бы сде­лать из них кры­шу двор­ца.

— Это нет­рудно, до­рогой. Ска­жи па­диша­ху, пусть ве­зир даст во­семь­де­сят вер­блю­дов, во­семь­де­сят слуг и на всех еды.

При­ходит Ах­мад к па­диша­ху, го­ворит ему:

— Будь в здра­вии, па­дишах, пусть ве­зир даст мне во­семь­де­сят вер­блю­дов, во­семь­де­сят слуг, еду для всех, тог­да я до­буду те­бе перья.

Па­дишах выз­вал к се­бе ве­зира, ве­лел ему при­гото­вить все, что пот­ре­бовал Ах­мад. Ве­зир сно­ва по­чер­нел от злос­ти, но при­каз па­диша­ха вы­пол­нил.

По­шел Ах­мад с ка­рава­ном ту­да, ку­да ука­зала ему пти­ца. По ее зо­ву сле­телись все пти­цы, каж­дая из них бро­сила Ах­ма­ду по два пе­ра. Соб­ра­ли слу­ги перья, навь­ючи­ли во­семь­де­сят вер­блю­дов и вер­ну­лись.

Го­ворит Ах­мад па­диша­ху:

— Я вы­пол­нил твое же­лан­но, па­дишах.

Об­ра­довал­ся па­дишах. Пок­рыл кры­шу двор­ца птичь­ими перь­ями. А ве­зир все кру­тит­ся око­ло па­диша­ха, мес­та се­бе не на­ходит, все ду­ма­ет, как бы Ах­ма­да со све­та сжить, ведь он сов­сем ра­зорил его.

— Па­дишах, ― го­ворит од­нажды ве­зир, ― ты спра­вед­лив и бо­гат. Все у те­бя есть: бо­гатый дво­рец, от­де­лан­ный сло­новой костью, пок­ры­тым кры­шей из птичь­их перь­ев, чу­дес­ная шку­ра. Вот бы те­бе еще взять в же­ны дочь Вос­точно­го па­диша­ха. Тог­да ты на­век обес­смер­тил бы свое имя.

— А где жи­вет Вос­точный па­дишах? И кто при­везет мне его дочь?

— Все тот же охот­ник.

— Зо­вите ко мне Ах­ма­да, ― тре­бу­ет па­дишах и ве­лит ему при­вез­ти для не­го дочь Вос­точно­го па­диша­ха.

И сно­ва Ах­мад вер­нулся до­мой, дос­тал перья пти­цы, по­тер их друг о дру­га. При­лете­ла пти­ца, спра­шива­ет его:

— Что слу­чилось?

— Па­дишах при­казал мне при­вез­ти ему дочь Вос­точно­го па­диша­ха.

— Я слы­шала о до­чери Вос­точно­го па­диша­ха, ― от­ве­чала пти­ца, ― но на этот раз ни­чем не мо­гу по­мочь те­бе.

И пти­ца уле­тела. Ах­мад же пус­тился в путь. Вы­шел он за пре­делы вла­дений па­диша­ха. Шел, шел, встре­тил дэ­ва-ско­рохо­да. На каж­дой но­ге его по жер­но­ву. Про­бежит ми­мо за­яц, дэв ми­гом хва­та­ет его.

— Вай, ну и чу­до! ― уди­вил­ся Ах­мад.

От­ве­ча­ет ему дэв:

— Раз­ве это чу­до? Чу­до, что Ах­мад при­нес па­диша­ху сло­новую кость и столь­ко птичь­их перь­ев.

— Так Ах­мад―это я.

Об­ра­довал­ся дэв:

— Ку­да путь дер­жишь?

— Иду за до­черью Вос­точно­го па­диша­ха.

— Возь­ми ме­ня, бра­том те­бе бу­ду, ― пред­ло­жил дэв.

— Хо­рошо, ― сог­ла­сил­ся Ах­мад.

Дол­го ли они шли, ко­рот­ко ли, ви­дят ― си­дит че­ловек на кре­пос­тной сте­не и на сви­рели иг­ра­ет, а вок­руг хво­рост тан­цу­ет.

— Вот чу­до, хво­рост тан­цу­ет под му­зыку, ― уди­вил­ся Ах­мад.

— Это еще не чу­до, ― отоз­вался му­зыкант. ― Чу­до, что Ах­мад при­нес па­диша­ху сло­новую кость и птичьи перья.

Ког­да он уз­нал, кто они и ку­да идут, поп­ро­сил­ся с ни­ми. Уже втро­ем пош­ли даль­ше.

Шли они, шли, ви­дят ― че­ловек спит: на од­ном ухе ле­жит, а дру­гим ук­рылся, как оде­ялом.

— Ну и чу­до! ― уди­вил­ся юно­ша.

Длин­но­ухий вско­чил:

— Чу­до, что ты при­нес па­диша­ху сло­новую кость и птичьи перья. Будь мне стар­шим бра­том, а я те­бе бу­ду млад­шим и пой­ду с ва­ми.

Пош­ли даль­ше вчет­ве­ром. Шли они, шли, ви­дят ― че­ловек об­вя­зыва­ет не­ров­ной ог­ромные, как Ах­ба­ран, го­ры и пе­рес­тавля­ет их с мес­та на мес­то. И си­лач этот то­же стал поб­ра­тимом Ах­ма­да. Впя­тером идут даль­ше. Идут они, идут ― смот­рят: сто­ит че­ловек воз­ле мель­ни­цы, рот у не­го от­крыт и му­ка сып­лется ему пря­мо в рот. Он ест, а ког­да мель­ни­ца на ми­нуту ос­та­нав­ли­ва­ет­ся, кри­чит:

— Лю­ди, от го­лода уми­раю!

— Это что за чу­до? Сам ест, а кри­чит, что от го­лода уми­ра­ет.

— Чу­до не это, ― от­зы­ва­ет­ся об­жо­ра, ― а то, что ты при­нес па­диша­ху сло­новую кость и птичьи перья. Я бу­ду те­бе бра­том и пой­ду с то­бой.

Шли они, шли, на­конец доб­ра­лись до го­рода Вос­точно­го па­диша­ха. У двор­ца па­диша­ха был ка­мень сва­тов; кто хо­тел сва­тать­ся к его до­чери, са­дил­ся на этот ка­мень. Се­ли наз­ва­ные братья на ка­мень сва­тов и ста­ли ждать. Приш­ли слу­ги па­диша­ха, ви­дят ― на кам­не сва­тов сра­зу нес­коль­ко че­ловек си­дят. До­ложи­ли па­диша­ху.

― На­до уз­нать, кто они та­кие. Приг­ла­сите-ка их ко мне, ― ве­лел па­дишах.

Приш­ли все шес­те­ро.

— Кто вы та­кие и за­чем приш­ли сю­да? ― спра­шива­ет па­дишах.

— Мы приш­ли сва­тать твою дочь для на­шего бра­та Ах­ма­да, ― от­ве­ча­ют поб­ра­тимы.

— Что ж, я не воз­ра­жаю. Но сна­чала вы­пол­ни­те все мои ус­ло­вия. Толь­ко тог­да я от­дам свою дочь.

— Ка­кие у те­бя ус­ло­вия, го­вори.

А длин­но­ухий уже рань­ше слы­шал, как па­дишах со­вещал­ся с ве­зиром в дру­гой ком­на­те, и пе­редал весь раз­го­вор то­вари­щам.

Ве­зир ска­зал па­диша­ху:

— Се­год­ня ночью ве­ли при­гото­вить семь кот­лов хал­вы. Все семь кот­лов мы пос­та­вим пе­ред ни­ми, ска­жем им: «Съ­еди­те все семь кот­лов, мы от­да­дим вам де­вуш­ку, не съ­еди­те ― нет для вас де­вуш­ки».

Ах­мад сог­ла­сил­ся:

― Пусть бу­дет так.

Го­товят семь кот­лов хал­вы, при­носят, ста­вят пе­ред поб­ра­тима­ми. Па­дишах го­ворит:

— Съ­еди­те все эти семь кот­лов хал­вы ― от­дам вам дочь, не съ­еди­те ― нет для вас де­вуш­ки.

— Хо­рошо, ― от­ве­тил Ах­мад.

Ве­ликан с мель­ни­цы пре­дуп­режда­ет:

— Возь­ми­те се­бе нем­но­го хал­вы, а не то ни­кому ни­чего не дос­та­нет­ся.

Ра­зом очис­тил он все семь кот­лов, под­нял пус­тые кот­лы над го­ловой и зак­ри­чал:

— Зо­вите па­диша­ха, пусть го­товит дочь в до­рогу!

— Нет, нет, ― го­ворит па­дишах, ― у ме­ня есть еще од­но ус­ло­вие.

И опять со­вету­ет­ся с ве­зиром. А тот го­ворит:

— Мы пош­лем сво­его ско­рохо­да и ко­го-ни­будь нз них в Баг­дад за гроздью ви­ног­ра­да. Ес­ли их че­ловек вер­нется рань­ше, от­да­дим де­вуш­ку им, а ес­ли рань­ше ви­ног­рад при­несет наш че­ловек, де­вуш­ки им не ви­дать.

Длин­но­ухий все слы­шал и пе­редал это ус­ло­вие сво­им поб­ра­тимам. Ког­да па­дишах поз­вал их к се­бе и ска­зал им о том, что от них тре­бу­ет­ся, Ах­мад сог­ла­сил­ся.

Ве­чером все улег­лись спать, а па­дишах еще до рас­све­та от­пра­вил сво­его слу­гу в до­рогу. Ах­мад прос­нулся, тол­кнул в бок ско­рохо­да:

— Вста­вай.

— По­дож­ди нем­но­го, выс­плюсь и пой­ду, ― от­ве­тил тот.

Как ни рас­талки­вал Ах­мад ско­рохо­да, тот все не под­ни­ма­ет­ся.

— Умо­ляю те­бя, вста­вай, слу­га, на­вер­ное, уже вер­нулся, ― чуть ли не пла­чет Ах­мад.

На­конец ско­роход под­нялся, ви­дит ― слу­га па­диша­ха уже воз­вра­ща­ет­ся. В один миг ско­роход от­вя­зал свои жер­но­ва, при­бежал в Баг­дад, сор­вал гроздь ви­ног­ра­да и тут же ока­зал­ся пе­ред па­диша­хом.

— Вот, па­дишах, по­жалуй­ста. Те­перь со­бирай на­шу не­вес­тку в до­рогу.

Ви­дит па­дишах ― и вто­рое ус­ло­вие вы­пол­не­но, го­ворит поб­ра­тимам:

— У ме­ня есть еще од­но ус­ло­вие.

— Хо­рошо, пусть бу­дет еще од­но, ― сог­ла­сились они.

Па­дишах опять спра­шива­ет со­вета у ве­зира, а тот и го­ворит:

— По­зовем зав­тра их в гос­ти, при­гото­вим плов, по­ложим ту­да яд. Они по­едят и ум­рут, ина­че нам от них не из­ба­вить­ся.

А длин­но­ухий все слы­шал и пе­рес­ка­зал друзь­ям. На­ут­ро па­дишах приг­ла­сил поб­ра­тимов во дво­рец:

— От­ве­дай­те мо­его уго­щения, а зав­тра я со­беру дочь в до­рогу.

Пос­та­вили пе­ред гос­тя­ми плов. Но му­зыкант вдруг го­ворит:

— Братья, по­дож­ди­те, в на­шем до­ме есть обы­чай: по­ка я не по­иг­раю на сви­рели, ник­то не на­чина­ет есть.

Стал он иг­рать, а та­рел­ки зап­ля­сали на сто­ле, да и пе­реме­шались. Та­рел­ки с ядом ока­зались пе­ред па­диша­хом и ве­зиром, а их та­рел­ки ― пе­ред гос­тя­ми.

— Те­перь мож­но и уго­щение поп­ро­бовать, ― ска­зал му­зыкант, от­ло­жив сви­рель.

Но па­дишах и ве­зир бо­ять­ся дот­ро­нуть­ся до еды.

— Те­перь го­товь на­шу не­вес­тку в до­рогу, ― нас­та­ива­ют братья.

— Хо­рошо, ― от­ве­ча­ет па­дишах, ― зав­тра возь­ме­те свою не­вес­тку. А се­год­ня мо­жете по­мыть­ся в ба­не.

При­вели их в ба­ню и го­ворят:

— Эту ночь про­веде­те в ба­не, а зав­тра от­пра­витесь в путь.

А сре­ди поб­ра­тимов Ах­ма­да был че­ловек-ве­тер: по­ду­ет нап­ра­во ― ста­новит­ся хо­лод­но, снег идет, по­ду­ет на­лево ― ве­тер сти­ха­ет, ста­новит­ся теп­ло.

За­пер­ли за брать­ями дверь и так рас­то­пили печь, что в ба­не ды­шать не­чем. А ве­зир с па­диша­хом ра­ду­ют­ся:

— Ну вот, на­конец-то они за­дох­нутся в ба­не, ина­че нам от этих про­ходим­цев не из­ба­вить­ся.

Но ког­да брать­ям ста­ло душ­но в ба­не, поб­ра­тим-ве­тер по­дул нап­ра­во ― та­кая ме­тель под­ня­лась, так хо­лод­но ста­ло вок­руг, что приш­лось ис­кать, чем бы ук­рыть­ся. Ут­ром слу­га со­об­ща­ет па­диша­ху:

— Па­дишах, вста­вай, пе­ред ба­ней пол­но сне­га.

По­дошел па­дишах к ба­не, вой­ти не мо­жет. А братья це­лехонь­ки вы­ходят из ба­ни, го­ворят па­диша­ху:

— Со­бирай дочь в до­рогу.

— У ме­ня еще есть од­но ус­ло­вие, ― не уни­ма­ет­ся па­дишах.

Но ви­дят братья, что па­дишах их все вре­мя об­ма­ныва­ет. Си­лач снял с по­яса свою ве­рев­ку и под­хо­дит к па­диша­ху, что­бы свя­зать его.

— Ве­зир, со­бери в до­рогу мою дочь, пусть уво­зят, ― ис­пу­гал­ся па­дишах.

На об­ратном пу­ти поб­ра­тимы Ах­ма­да прос­ти­лись с ним. Ах­мад же бла­гопо­луч­но доб­рался до го­рода. Но дочь Вос­точно­го па­диша­ха не пус­ка­ет Ах­ма­да в го­род и со­вету­ет:

— Ты рас­кинь ша­тер здесь, от­дохнем.

Ах­мад сог­ла­сил­ся и вздох­нул. Спра­шива­ет его де­вуш­ка:

— По­чему ты взды­ха­ешь?

— Ведь ты не моя, я при­вез те­бя для па­диша­ха, ― с грустью от­ве­ча­ет юно­ша.

— Ну, ни­чего, ты рас­кинь ша­тер. Я знаю ― па­дишах с ве­зиром са­ми при­едут, ког­да уз­на­ют о нас. Я са­ма по­гово­рю с ни­ми.

Ве­лит она слу­гам:

— Со­об­щи­те па­диша­ху, что Ах­мад при­ехал и при­вез дочь Вос­точно­го па­диша­ха.

Па­дишах с ве­зиром, уз­нав об этом, нап­ра­вились к шат­ру. Выш­ла де­вуш­ка им навс­тре­чу, ду­нула на них, и один из них прев­ра­тил­ся в бор­зую, а дру­гой ― в ли­сицу. Со­бака пог­на­лась за ли­сицей, и они ис­чезли из ви­ду.

А де­вуш­ка взя­ла за ру­ку Ах­ма­да, при­вела во дво­рец и уса­дила на трон па­диша­ха. Так Ах­мад стал па­диша­хом и сыг­рал свою свадь­бу. Семь дней и семь но­чей дли­лась она. Они дос­тигли сво­их же­ланий, а вы дос­тигне­те сво­их.

Случайные и неслучайные рекомендации: