Жил-был царь, у него был один сын. Когда царевич был мал, то мамки и няньки его прибаюкивали:
— Баю-баю, Иван-царевич! Вырастешь большой, найдёшь себе невесту-царевну: за тридевять земель, в тридесятом государстве сидит она в башне. Зовут её Василиса Кирбитьевна; вот уж красавица! Румяна, как маков цвет, мозжечок из косточки в косточку переливается.
Крепко запали эти слова в памяти царевича. Минуло ему пятнадцать лет, и стал царевич у отца проситься поехать искать свою невесту.
— Куда ты поедешь? Ты ещё слишком мал.
— Да вот, батюшка, когда я мал был, мамки и няньки меня прибаюкивали и сказывали, что за тридевять земель живёт моя невеста; теперь я поеду её разыскивать.
Отец не мог уговорить сына подождать, благословил его и дал знать по всем государствам, что сын его Иван-царевич поехал за невестою, чтобы принимали и оказывали помощь, если потребует.
Вот приезжает царевич в один город, отдал убрать свою лошадь, а сам пошёл по улицам погулять. Идёт и видит на площади человека кнутом наказывают.
— За что, — спрашивает царевич, — вы его кнутом бьёте?
— А за то, — говорят, — что задолжал он одному имени-тому купцу десять тысяч, да в срок не выплатил.
— И никто его не мог выкупить?
— Не смеют кто выкупит — у того Кощей Бессмертный жену унесёт.
Вот царевич подумал-подумал и прочь пошёл. Погулял по городу, выходит опять на площадь, а того человека всё бьют; жалко стало Ивану-царевичу и решился он его выкупить. «У меня, — думает, — жены нету; отнять у меня некого».
Заплатил десять тысяч и пошёл домой; вслед бежит за ним тот самый человек, которого он выкупил, и кричит ему:
— Спасибо, Иван-царевич! Если б ты меня не выкупил, в век бы не достал своей невесты. А теперь я помогу; купи мне скорее лошадь и седло.
Царевич купил ему лошадь и седло и спрашивает:
— А как твоё имя?
— Меня зовут Булат-молодец.
Сели они на коней и поехали вместе в путь-дорогу. Вот приехали в тридесятое государство, Булат-молодец и говорит:
— Ну, Иван-царевич, прикажи купить да нажарить кур, уток, гусей — чтоб всего было довольно! А я пойду твою невесту доставать. Да смотри: всякий раз, как я забегу к тебе, ты режь у любой птицы правое крылышко и подавай па тарелочке.
Пошёл Булат-молодец прямо к высокой башне, где сидела Василиса Кирбитьевна; бросил полегоньку камушком и сломил у башни золочёный верх.
Прибегает Булат к Ивану-царевичу, говорит ему
— Что ты спишь? Подавай курицу.
Тот отрезал правое крылышко и подал на тарелочке. Булат-молодец взял тарелочку, побежал к башне и закричал:
— Здравствуйте, Василиса Кирбитьевна! Иван-царевич приказал вам кланяться и просил меня отдать вам эту ку-рочку.
Она испугалась, сидит — ничего не говорит; а Булат сам за неё отвечает:
— Здравствуй, Булат-молодец! Здоров ли Иван-царевич?
— Слава богу, здоров!
— А что же ты, Булат-молодец, стоишь? Возьми ключик, отопри шкапчик, выпей рюмку водочки и ступай с богом.
Выпил Булат-молодец и опять к Ивану-царевичу.
— Что сидишь, — говорит, — подавай утку.
Тот отрезал правое крылышко и подал на тарелочке. Булат взял тарелочку и опять понёс к башне.
— Здравствуйте, Василиса Кирбитьевна! Иван-царевич приказал кланяться и прислал вам эту уточку.
Царевна сидит — ничего не говорит; а Булат сам за неё отвечает:
— Здравствуй, Булат-молодец! Здоров ли царевич?
— Слава богу, здоров!
— А что же ты, Булат-молодец, стоишь? Возьми ключик, отопри шкапчик, выпей рюмочку и ступай с богом.
Прибегает Булат-молодец домой и опять говорит Ивану-царевичу:
— Что сидишь? Подавай теперь гуся.
Царевич отрезал правое крылышко, положил на тарелочку и подал ему. Булат-молодец взял гуся и понёс к башне.
— Здравствуйте, Василиса Кирбитьевна! Иван-царевич приказал кланяться и прислал вам гуся.
Василиса Кирбитьевна на этот раз сама берёт ключ, отпирает шкап и подаёт Булату рюмку водочки. Булат-молодец не берётся за рюмку, а хватает девицу за правую руку; вытащил её из башни, посадил на лошадь и поскакал с нею к Ивану-царевичу. Царевич не стал медлить тоже, и вот они с душой красной девицей пустились домой во всю конскую прыть.
Поутру встаёт-просыпается царь Кирбит, видит, что у башни верх сломан, а дочь его украдена. Сильно разгневался царь и приказал послать погоню по всем путям и дорогам.
Много ли, мало ли отъехали наши витязи от столицы царя Кирбита, как Булат-молодец снял со своей руки перстень, спрятал его и говорит
— Поезжай, Иван-царевич! А я назад ворочусь, поищу свой перстень.
Василиса Кирбитьевна начала его упрашивать:
— Не оставляй нас, Булат-молодец! Хочешь, я тебе свой перстень подарю?
Он отвечает:
— Никак нельзя, Василиса Кирбитьевна! Моему перстню цены нет — мне дала его родная матушка; как давала — приговаривала: носи — не теряй, мать не забывай!
Выговорил это и назад поскакал. Скачет Булат-молодец, а навстречу — погоня. Перебил их всех, кроме одного, чтоб было кому царя известить, и поспешил нагнать Ивана-царевича.
Много ли, мало ли они дальше отъехали, как Булат-молодец запрятал свой платок и говорит
— Ах, Иван-царевич! Я платок потерял: поезжайте вы путём-дорогою, я вас скоро опять нагоню.
Повернул назад, отъехал несколько вёрст и повстречал погоню вдвое больше. И этих перебил всех.
Вернулся к Ивану-царевичу тот и спрашивает:
— Нашёл ли платок?
— Нашёл, — говорит.
Настигла путников тёмная ночь; раскинули они шатёр, Булат-молодец лёг спать, а Ивана-царевича на караул поставил и говорит ему
— Каков случай — разбуди меня!
Тот стоял-стоял — утомился; начал клонить его сон, он присел у шатра и заснул.
Откуда ни взялся Кощей Бессмертный, прилетел и унёс Василису Кирбитьевну.
На заре очнулся Иван-царевич; видит, что нет его невесты. И горько заплакал. Просыпается и Булат-молодец, спрашивает его:
— О чём плачешь?
— Как мне не плакать? Кто-то унёс Василису Кирбитьевну.
— Я же тебе говорил: стой — не спи! Это дело Кощея Бессмертного! Едем искать!
И поехали. Смотрят — два пастуха стадо пасут.
— Чьё это стадо? Пастухи отвечали:
— Кощея Бессмертного.
Булат-молодец и Иван-царевич и ну выспрашивать пастухов: далёко ли Кощей живёт, как туда проехать, когда они со стадом домой ворочаются и куда его запирают? Выспросили, слезли с лошадей, уговорились с пастухами, нарядились в их платье и погнали стадо к Кощею на двор.
Пригнали и стали у ворот.
У Ивана-царевича был на руке золотой перстень — Василиса Кирбитьевна ему подарила. У Василисы Кирбитьевны была коза. От той козы молоком она утром и вечером умывалась. Как пригнали стадо, прибежала девушка с чашкою, подоила козу и несёт молоко царевне; а Булат-молодец взял у царевича перстень и бросил в чашку.
— Э, голубчики! — говорит девушка. — Вы озорничать стали, ужо я царевне пожалуюсь!
Приходит к Василисе Кирбитьевне и жалуется:
— Нонче пастухи над нами насмехаются, бросили в молоко перстень!
Та отвечает:
— Оставь молоко, я сама процежу.
Стала цедить, увидала свой перстень и велела послать к себе пастухов. Пастухи пришли.
— Здравствуйте, Василиса Кирбитьевна! — говорит Булат-молодец.
— Здравствуй, Булат-молодец! Здравствуй, царевич! Как вас бог сюда занёс?
— За вами, Василиса Кирбитьевна, приехали; вы от нас нигде не скроетесь: хоть на дне морском — и там отыщем!
Она их за стол посадила, всякими яствами накормила и винами напоила. Говорит ей Булат-молодец:
— Как приедет Кощей с охоты, расспросите его, Василиса Кирбитьевна: где его смерть живёт? А теперь не худо нам спрятаться.
Только что гости успели спрятаться, прилетает с охоты Кощей Бессмертный.
— Фу-фу! — говорит. — Прежде русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а нынче русский дух воочию является, в уста бросается.
Отвечает ему Василиса Кирбитьевна:
— Сам ты по Руси налетался, русского духу нахватался, так он тебе и здесь чудится!
Кощей пообедал и лёг отдыхать; пришла к нему Василиса Кирбитьевна, кинулась на шею, миловала-целовала, сама приговаривала:
— Друг ты мой милый! Насилу дождалась тебя; уж не чаяла в живых увидать — думала, что тебя лютые звери съели!
Кощей засмеялся:
— Дура баба! Волос долог, да ум короток; разве могут меня лютые звери съесть?
— Да где ж твоя смерть?
— Смерть моя в голике, под порогом валяется.
Как скоро Кощей улетел, Василиса Кирбитьевна побежала к Ивану-царевичу. Спрашивает её Булат-молодец:
— Ну, где смерть Кощеева?
— В голике под порогом валяется.
— Нет, это он нарочно врёт! Надо расспросить его похитрее.
Василиса Кирбитьевна тотчас придумала: взяла голик — вызолотила, разными лентами украсила и положила на стол. Вот прилетел Кощей Бессмертный, увидал на столе вызолоченный голик и спрашивает:
— Зачем это сделано?
— Как же можно, — отвечала Василиса Кирбитьевна, — чтоб твоя смерть под порогом валялась; пусть лучше на виду лежит! Я посторожу, чтобы зло не сделалось.
— Ха-ха-ха, баба-дура! Волос длинен, да ум короток; разве здесь моя смерть?
— А где же?
— Моя смерть в козле запрятана.
Василиса Кирбитьевна, как только Кощей на охоту уехал, убрала козла лентами да бубенчиками, а рога ему вызолотила. Кощей увидал, опять рассмеялся:
— Эх, баба-дура! Волос длинен, да ум короток.
— Не стыдно ли тебе меня дурачить? — говорит, будто обидевшись, царевна. — Не любила бы тебя, не спрашивала и дела бы мне не было.
Кощей разнежился.
— Ну, — говорит, — скажу тебе правду истинную. Знай, что меня очень трудно уморить. Смерть моя далече: на море, на окияне есть остров Буян, на том на острове дуб стоит; под дубом сундук зарыт, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, а в яйце-то — моя смерть!
Сказал и улетел. Василиса Кирбитьевна пересказала всё это Булату-молодцу да Ивану-царевичу. Взяли они с собой запасу и отправились искать смерть Кощееву.
Долго они ехали, запас весь приели и начали голодать. Попадается им собака со щенятами.
— Я её убью, — говорит Булат-молодец, — нам есть больше нечего.
— Не бей меня, — просит собака, — не делай моих детей сиротами; я тебе сама пригожусь!
— Ну, бог с тобой!
Идут дальше — сидит на дубу орёл с орлятами. Говорит Булат-молодец:
— Я убью орла! Отвечает орёл:
— Не бей меня, не делай моих деток сиротами; я тебе сам пригожусь!
— Так и быть, живи на здоровье!
И дальше пошли. Подходят к окиян-морю широкому; на берегу рак ползёт.
Говорит Булат-молодец:
— Я его пришибу! Отвечает рак:
— Не бей меня, добрый молодец! Во мне корысти немного, хоть съешь — сыт не будешь. Придёт время — я сам тебе пригожусь.
— Ну, ползи с богом! — сказал Булат-молодец. Посмотрел на море, увидал рыбака в лодке и крикнул:
— Причаливай к берегу!
Рыбак подал лодку. Иван-царевич да Булат-молодец сели и поехали к острову; добрались до острова и пошли к дубу.
Булат-молодец ухватил дуб могучими руками и вырвал с корнем, достал из-под дуба сундук, стал открывать, из сун-дука заяц выскочил и побежал что есть духу.
— Ах, — вымолвил Иван-царевич, — если б на эту пору да собака была, она б зайца поймала.
Глядь — а собака уж тащит зайца. Булат-молодец взял его да разорвал — из зайца вылетела утка и высоко поднялась в поднебесье.
— Ах, — вымолвил Иван-царевич, — если б на эту пору да орёл был, он бы утку поймал!
А орёл уж несёт утку. Булат-молодец разорвал утку — из утки выкатилось яйцо и упало в море.
— Ах, — сказал царевич, — если б рак его вытащил.
А рак уж ползёт, яйцо тащит. Взяли они яйцо, приехали к Кощею Бессмертному, ударили его тем яйцом в лоб — он тотчас растянулся и умер.
Взял Иван-царевич Василису Кирбитьевну, и поехали в дорогу.
Ехали-ехали, настигла их тёмная ночь, раскинули шатёр. Василиса Кирбитьевна спать легла. Булат-молодец говорит
— Ложись и ты, царевич, а я буду на часах стоять.
В глухую полночь прилетели двенадцать голубиц, ударились крыло в крыло и сделались двенадцатью девицами.
— Ну, Булат-молодец да Иван-царевич! Убили вы нашего брата Кощея Бессмертного, увезли нашу невестушку Василису Кирбитьевну; не будет и вам добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести свою собачку любимую, она вырвется у псаря и разорвёт царевича на мелкие части. А кто это слышит да ему скажет, тот по колено будет каменный!
Булат-молодец всё это выслушал и промолчал. Утром разбудил царевича и Василису Кирбитьевну, собрались и поехали в путь-дорогу.
Настигла их вторая ночь; опять раскинули шатёр в чистом поле. Опять Булат послал спать царевича, а сам стал караулить. В глухую полночь опять прилетели двенадцать голубиц, ударились крыло в крыло и стали двенадцатью девицами.
— Ну, Булат-молодец да Иван-царевич! Убили вы нашего брата Кощея Бессмертного, увезли нашу невестушку Василису Кирбитьевну; не будет и вам добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести своего любимого коня, на котором сызмала привык кататься, конь вырвется у конюха и убьёт царевича до смерти. А кто это слышит да ему скажет, тот будет по пояс каменный!
Булат и это выслушал да промолчал. Настало утро, опять поехали.
Настигла их третья ночь; разбили шатёр и остановились ночевать в чистом поле. Опять говорит Булат-молодец:
— Ложись спать, Иван-царевич, а я караулить буду.
Стал на караул, притаился; вот в глухую полночь прилетели двенадцать голубиц, ударились крыло в крыло и стали двенадцатью девицами.
— Ну, Булат-молодец да Иван-царевич! Убили вы нашего брата Кощея Бессмертного, увезли нашу невестушку Василису Кирбитьевну, да и вам добра не нажить: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести свою любимую корову, от которой сызмала молочком питался, она вырвется у скотника и поднимет царевича на рога. А если кто нас увидит и услышит да ему скажет, тот весь будет каменный.
Сказали, обернулись голубицами и улетели.
Поутру проснулся Иван-царевич с Василисой Кирбитьевной, и отправились в дорогу.
Приехал царевич домой, женился на Василисе Кирбитьевне и спустя день или два говорит ей:
— Хочешь, я покажу тебе мою любимую собачку? Когда я был маленький — всё с ней забавлялся.
Булат-молодец взял свою саблю, наточил остро-остро и стал у крыльца.
Вот ведут собачку; она вырвалась у псаря, прямо на крыльцо бежит, а Булат-молодец махнул саблею и разрубил её пополам.
Иван-царевич на него разгневался, да за старую службу промолчал, ничего не сказал.
На другой день приказал он вывести любимого коня; конь перервал аркан, вырвался у конюха и скачет прямо на царевича. Булат-молодец отрубил коню голову.
Иван-царевич ещё пуще разгневался, приказал было схватить его и повесить, да Василиса Кирбитьевна упросила.
— Если б не он, — говорит, — ты б меня никогда не достал!
На третий день велел Иван-царевич вывести свою любимую корову; она вырвалась у скотника и бежит прямо на царевича. Булат-молодец отрубил и ей голову.
Тут Иван-царевич так озлобился, что никого и слушать не стал; приказал позвать палача и немедленно казнить Булата-молодца.
— Ах, Иван-царевич! Коли ты хочешь меня палачом казнить, так лучше я сам помру. Позволь только три речи сказать…
Рассказал Булат-молодец про первую ночь, как в чистом поле прилетали двенадцать голубиц и что ему говорили, — и тотчас окаменел по колена; рассказал про другую ночь — и окаменел по пояс. Тут
Иван-царевич начал его упрашивать, чтоб до конца не договаривал. Отвечает Булат-молодец:
— Теперь мне всё равно — наполовину окаменел, так не стоит жить!
Рассказал и про третью ночь — и оборотился весь в камень.
Иван-царевич поставил его в особой палате и каждый день стал ходить туда с Василисой Кирбитьевной да горько плакать.
Много прошло годов. Раз как-то плачет Иван-царевич над каменным Булатом-молодцем и слышит — из камня раздаётся голос:
— Что ты плачешь? Мне и так тяжело!
— Как мне не плакать? Ведь я тебя загубил.
— Если хочешь, можешь меня спасти: у тебя есть двое детей, сын да дочь, возьми их, зарежь, нацеди крови и той кровью помажь камень.
Иван-царевич рассказал про то Василисе Кирбитьевне; потужили они, погоревали, но решились зарезать своих детей. Взяли их, зарезали, нацедили крови, и только помазали камень, как Булат-молодец ожил.
Спрашивает он у царевича и его жены:
— Что, вам жалко своих деток?
— Жалко, Булат-молодец!
— Ну, пойдёмте к ним в горницу.
Пришли, смотрят — а дети живы. Отец с матерью обрадовались и на радостях задали пир на весь мир. На том пиру и я был, мёд и пиво пил, по усам текло, в рот не попало; в голове пьяно и сытно стало.