Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Сказка о ерше ершовиче, сыне щетинникове

Ер­шишко-кро­пачиш­ко, ер­шишко-па­губ­нишко склал­ся на дров­нишки со сво­ими ма­лень­ки­ми ре­бятиш­ка­ми: по­шел он в Кам-ре­ку, из Кам-ре­ки в Трос-ре­ку, из Трос-ре­ки в Ку­бен­ское озе­ро, из Ку­бен­ско­го озе­ра в Рос­тов­ское озе­ро и в этом озе­ре вып­ро­сил­ся ос­тать­ся од­ну ноч­ку; от од­ной ноч­ки две ноч­ки, от двух но­чек две не­дели, от двух не­дель два ме­сяца, от двух ме­сяцев два го­да, а от двух го­дов жил трид­цать лет.
Стал он по все­му озе­ру по­хажи­вать, мел­кую и круп­ную ры­бу под бо­ка под­ка­лывать. Тог­да мел­кая и круп­ная ры­ба соб­ра­лись во един круг и ста­ли вы­бирать се­бе судью пра­вед­ную, ры­бу-сом с боль­шим усом.
— Будь ты,— го­ворят,— на­шим судь­ей.
Сом пос­лал за ер­шом, доб­рым че­лове­ком, и го­ворит:
Ерш, доб­рый че­ловек! По­чему ты на­шим озе­ром зав­ла­дел?
— По­тому, — го­ворит, — я ва­шим озе­ром зав­ла­дел, что ва­ше озе­ро Рос­тов­ское го­рело сни­зу и до­вер­ху, с Пет­ро­ва дня и до Иль­ина дня, вы­горе­ло оно сни­зу до­вер­ху и за­пус­те­ло.
— Ни во­век,— го­ворит ры­ба-сом,— на­ше озе­ро не га­рыва­ло! Есть ли у те­бя в том сви­дете­ли, мос­ков­ские кре­пос­ти, пись­мен­ные гра­моты?
— Есть у ме­ня в том сви­дете­ли и мос­ков­ские кре­пос­ти, пись­мен­ные гра­моты: со­рога-ры­ба на по­жаре бы­ла, гла­за за­пали­ла, и по­нын­че у нее крас­ны.
И пос­лал сом-ры­ба за со­рогой-ры­бой. Стре­лец-бо­ец, ка­рась-па­лач, две гор­сти мел­ких мо­лей, ту­да же по­нятых, зо­вут со­рогу-ры­бу:
— Со­рога-ры­ба! Зо­вет те­бя ры­ба-сом с боль­шим усом пред свое ве­личес­тво.
Со­рога-ры­ба, не до­шед­ши ры­бы-сом, кла­нялась. И го­ворит ей сом:
— Здравс­твуй, со­рога-ры­ба, вдо­ва чес­тная! Га­рыва­ло ли на­ше озе­ро Рос­тов­ское с Пет­ро­ва дня до Иль­ина дня?
— Ни во­век-то, — го­ворит со­рога-ры­ба, — не га­рыва­ло на­ше озе­ро!
Го­ворит сом-ры­ба:
— Слы­шишь, ерш, доб­рый че­ловек! Со­рога-ры­ба в гла­за об­ви­нила.
А со­рога тут же при­мол­ви­ла:
— Кто ер­ша зна­ет да ве­да­ет, тот без хле­ба обе­да­ет!
Ерш не уны­ва­ет, на бо­га упо­ва­ет.
— Есть же у ме­ня,— го­ворит,— в том сви­дете­ли и мос­ков­ские кре­пос­ти, пись­мен­ные гра­моты: окунь-ры­ба на по­жаре был, го­ловеш­ки но­сил, и по­нын­че у не­го крылья крас­ны.
Стре­лец-бо­ец, ка­рась-па­лач, две гор­сти мел­ких мо­лей, ту­да же по­нятых (это го­судар­ские по­сылы­цики), при­ходят и го­ворят:
— Окунь-ры­ба! Зо­вет те­бя ры­ба-сом с боль­шим усом пред свое ве­личес­тво.
И при­ходит окунь-ры­ба. Го­ворит ему сом-ры­ба:
— Ска­жи, окунь-ры­ба, га­рыва­ло ли на­ше озе­ро Рос­тов­ское с Пет­ро­ва дня по Иль­ин день?
— Ни во­век-то, — го­ворит, — на­ше озе­ро не га­рыва­ло! Кто ер­ша зна­ет да ве­да­ет, тот без хле­ба обе­да­ет!
Ерш не уны­ва­ет, на бо­га упо­ва­ет, го­ворит сом-ры­бе:
— Есть же у ме­ня в том сви­дете­ли и мос­ков­ские кре­пос­ти, пись­мен­ные гра­моты: ры­ба-щу­ка, вдо­ва чес­тная, при­том не мо­тыга, ска­жет ис­тинную прав­ду. Она на по­жаре бы­ла, го­ловеш­ки но­сила, и по­ныне чер­на.
Стре­лец-бо­ец, ка­рась-па­лач, две гор­сти мел­ких мо­лей, ту­да же по­нятых (это го­судар­ские по­сылы­цики), при­ходят и го­ворят:
— Щу­ка-ры­ба! Зо­вет те­бя ры­ба-сом с боль­шим усом пред свое ве­личес­тво.
Щу­ка-ры­ба, не до­шед­ши ры­бы-сом, кла­нялась:
— Здравс­твуй, ва­ше ве­личес­тво!
— Здравс­твуй, ры­ба-щу­ка, вдо­ва чес­тная, при­том же ты и не мо­тыга! — го­ворит сом.— Га­рыва­ло ли на­ше озе­ро Рос­тов­ское с Пет­ро­ва дня до Иль­ина дня?
Щу­ка-ры­ба от­ве­ча­ет:
— Ни во­век-то не га­рыва­ло на­ше озе­ро Рос­тов­ское! Кто ер­ша зна­ет да ве­да­ет, тот всег­да без хле­ба обе­да­ет!
Ерш не уны­ва­ет, на бо­га упо­ва­ет.
— Есть же, — го­ворит,— у ме­ня в том сви­дете­ли и мос­ков­ские кре­пос­ти, пись­мен­ные гра­моты: на­лим-ры­ба на по­жаре был, го­ловеш­ки но­сил, и по­нын­че он че­рен.
Стре­лец-бо­ец, ка­рась-па­лач, две гор­сти мел­ких мо­лей, ту­да же по­нятых (это го­судар­ские по­сылы­цики), при­ходят к на­лим-ры­бе и го­ворят:
— На­лим-ры­ба! Зо­вет те­бя ры­ба-сом с боль­шим усом пред свое ве­личес­тво.
— Ах, брат­цы! На­те вам грив­ну за тру­ды и на во­локи­ту; у ме­ня гу­бы тол­стые, брю­хо боль­шое, в го­роде не бы­вал, пред судь­ями не ста­ивал, го­ворить не умею, кла­нять­ся, пра­во, не мо­гу.
Эти го­судар­ские по­сыль­щи­ки пош­ли до­мой; тут пой­ма­ли ер­ша и по­сади­ли его в пет­лю.
По ер­шо­вым-то мо­лит­вам бог дал дождь и сля­коть. Ерш из пет­ли-то да и выс­ко­чил: по­шел он в Ку­бен­ское озе­ро, из Ку­бен­ско­го озе­ра в Трос-ре­ку, из Трос-ре­ки в Кам-ре­ку. В Кам-ре­ке идут щу­ка да осетр.
— Ку­да вас черт по­нес? — го­ворит им ерш.
Ус­лы­хали ры­баки ер­шов го­лос тон­кий и на­чали ер­ша ло­вить. Из­ло­вили ер­ша, ер­шишко-кро­пачиш­ко, ер­шишко-па­губ­нишко!
При­шел Бродь­ка — бро­сил ер­ша в лод­ку, при­шел Пет­рушка — бро­сил ер­ша в пле­туш­ку.
— На­варю, — го­ворит, — ухи да и ску­шаю. Тут и смерть ер­шо­ва!

Случайные и неслучайные рекомендации: