Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

История о ракшасах

Не­ког­да жил бед­ный сла­бо­ум­ный брах­ман. Де­тей у них с же­ной не бы­ло. Брах­ман был ле­нив, а по­тому с тру­дом сво­дил кон­цы с кон­ца­ми. Он ле­нил­ся да­же хо­дить в бо­гатые до­ма за по­да­яни­ем.

Од­нажды у пра­вите­ля со­сед­не­го го­рода умер­ла мать, и он ус­тро­ил бо­гатые по­хоро­ны. Ту­да соб­ра­лись брах­ма­ны и ни­щие со всех кон­цов стра­ны в на­деж­де на щед­рое по­да­яние.

Ус­лы­шала об этом же­на бед­но­го брах­ма­на и ста­ла про­сить его схо­дить ту­да и при­нес­ти хоть нем­но­го де­нег. Но брах­ман ни­как не мог пре­одо­леть свою лень. Же­на не от­ста­вала, по­ка на­конец он не сог­ла­сил­ся. Тог­да она сру­била ба­нано­вое де­рево, сож­гла его, из зо­лы сде­лала ще­лок и выс­ти­рала одеж­ду му­жа, да так хо­рошо, как и прач­ка не выс­ти­ра­ет. Ведь брах­ман дол­жен быть всег­да чис­тым и оп­рятным, а в гряз­ной одеж­де кто же его пус­тит во дво­рец?

И от­пра­вил­ся брах­ман в путь. Но так как он был глуп, то ни у ко­го не спро­сил до­роги, а по­шел ку­да гла­за гля­дят. Шел он, шел и очу­тил­ся там, где не бы­ло ни од­ной жи­вой ду­ши. И здесь он уз­рел та­кое, че­го не ви­дывал за всю свою жизнь: на обо­чине ле­жала це­лая го­ра ка­ури, по­том пош­ли гру­ды пайс, мо­нет в чет­верть ру­пии, пол­ру­пии и се­реб­ря­ных ру­пий. И на­конец, без­мерно удив­ленный брах­ман уви­дел це­лые го­ры зо­лотых мо­хуров, ко­торые го­рели на сол­нце так, буд­то их толь­ко что от­ли­ли на мо­нет­ном дво­ре.

Нев­да­леке сто­ял боль­шой кра­сивый дом. Сна­чала брах­ман при­нял его за дво­рец ца­ря. У вхо­да сто­яла жен­щи­на не­обык­но­вен­ной кра­соты. За­видев брах­ма­на, она улыб­ну­лась и ска­зала:

— Вхо­ди, вхо­ди, до­рогой суп­руг! Ты, ви­жу, не приз­нал ме­ня. Ведь мы по­жени­лись еще деть­мии с тех пор ты ни ра­зу не по­яв­лялся. А я все вре­мя те­бя под­жи­даю. Да бу­дет бла­гос­ло­вен этот день, ког­да я на­конец уви­дела твое ли­цо! Вой­ди в дом, омой свои ус­та­лые но­ги и от­дохни пос­ле дол­го­го пу­ти. Уто­ли го­лод и жаж­ду, а по­том мы по­бесе­ду­ем.

Брах­ман, сколь­ко ни пы­тал­ся, ни­как не мог вспом­нить ли­цо этой жен­щи­ны. Он по­думал, что отец же­нил его еще ре­бен­ком. И вот те­перь у не­го есть еще од­на же­на, да ка­кая! Кра­сивая, как бо­гиня из рая Ин­дры, и бо­гатая. По­ка он так раз­мышлял, хо­зяй­ка до­ма ска­зала:

— Ви­жу, ты сом­не­ва­ешь­ся, же­на я те­бе или нет. Не­уже­ли ты все за­был? Пом­нишь, как пан­дит свя­зал ко­нец тво­его шар­фа и край мо­его са­ри и ты по­вел ме­ня вок­руг свя­щен­но­го ог­ня? Вхо­ди, лю­бимый, это твой дом, здесь все твое!

На­конец брах­ман сдал­ся на лас­ко­вые уго­воры и во­шел в дом. Внут­ренние по­кои бы­ли бо­гато уб­ра­ны. Од­но уди­вило брах­ма­на: здесь не бы­ло лю­дей. Гу­ляя ут­ром и ве­чером в ок­рес­тнос­тях, брах­ман и там не встре­тил ни еди­ной жи­вой ду­ши.

На са­мом де­ле та жен­щи­на бы­ла не че­ловек, а рак­ша­си. Она сож­ра­ла ца­ря, ца­рев­ну, цар­скую семью и всех под­данных.

Че­рез не­делю рак­ша­си и го­ворит:

— Как мне хо­чет­ся по­видать­ся с тво­ей дру­гой же­ной! Пой­ди и при­веди ее сю­да, нам всем хва­тит мес­та в до­ме. От­прав­ляй­ся зав­тра ут­ром, я дам те­бе для нее кра­сивую одеж­ду, до­рогие ук­ра­шения. Ведь она мне все рав­но что сес­тра.

И брах­ман пус­тился в об­ратный путь. Же­на его тем вре­менем очень го­рева­ла: все брах­ма­ны и пан­ди­ты, хо­див­шие на по­хоро­ны, уже дав­но вер­ну­лись до­мой с щед­ры­ми да­рами, а ее му­жа все не бы­ло, и ник­то не знал, ку­да он по­девал­ся. Не ина­че как его уби­ли по до­роге раз­бой­ни­ки.

Спус­тя не­кото­рое вре­мя по де­рев­не раз­несся слух, что брах­ман идет до­мой и не­сет бо­гатые по­дар­ки. Ско­ро по­явил­ся и он сам.

— Я отыс­кал свою пер­вую же­ну, — на­чал рас­ска­зывать он брах­манке. — У нее не дом, а нас­то­ящий дво­рец, по до­роге к не­му ле­жат це­лые го­ры се­реб­ря­ных ру­пий и зо­лотых мо­хуров. Хва­тит те­бе тер­петь нуж­ду! Пой­дем со мной ту­да, где жи­вет моя пер­вая же­на, и мы все трое за­живем счас­тли­во.

Ус­лы­шав та­кие ре­чи му­жа о пер­вой же­не, о го­рах се­реб­ра и зо­лота, бед­ная жен­щи­на по­дума­ла, что он сов­сем из ума вы­жил. Но ког­да он дос­тал из сум­ки рос­кошные ат­ласные и шел­ко­вые одеж­ды и бо­гатые ук­ра­шения из дра­гоцен­ных кам­ней, ка­кие но­сят ца­рицы, она по­няла, что тут де­ло не­чис­то.

— Ес­ли не хо­чешь, ос­та­вай­ся здесь од­на, а я пой­ду к сво­ей пер­вой же­не, — нас­та­ивал брах­ман.

На­конец же­на сог­ла­силась пой­ти с ним, что­бы на мес­те пос­мотреть, что и как.

На дру­гое ут­ро они дви­нулись в путь той же до­рогой, ко­торой уже про­шел брах­ман. Не до­ходя до двор­ца, они уви­дели го­ры ка­ури, ру­пий и зо­лотых мо­хуров. Из во­рот двор­ца выш­ла кра­сивая жен­щи­на. Она при­вет­ли­во улыб­ну­лась и пос­пе­шила им навс­тре­чу.

— О моя до­рогая сес­тра! — за­гово­рила она, за­лива­ясь сле­зами. — Как я ра­да! Это са­мый счас­тли­вый день в мо­ей жиз­ни. Пой­дем­те в дом!

И за­жил наш брах­ман, как в раю Ин­дры. Он не ис­пы­тывал не­дос­татка ни в чем, а же­ны за­боти­лись о нем од­на неж­нее дру­гой. Так про­дол­жа­лось пят­надцать или шес­тнад­цать лет. У каж­дой из жен ро­дилось по маль­чи­ку. Сын рак­ша­си был стар­ше. Ему да­ли имя Са­хас­ра-дал. А сы­на нас­то­ящей же­ны брах­ма­на, ро­див­ше­гося на год поз­же, наз­ва­ли Чам­па-дал.

Братья лю­били друг дру­га, вмес­те иг­ра­ли, учи­лись в од­ной шко­ле и ез­ди­ли ту­да на быс­трых Пак­ши­рад­жах.

Же­на брах­ма­на по­доз­ре­вала, что ее наз­ва­ная сес­тра — не че­ловек, а рак­ша­си, но пол­ной уве­рен­ности у нее не бы­ло, по­тому как рак­ша­си всег­да ос­та­валась на­чеку и не да­вала по­вода ее за­подоз­рить.

Брах­ман не знал, чем за­нять свое вре­мя, и прис­трас­тился к охо­те. В пер­вый раз он убил ан­ти­лопу и ос­та­вил ее на зад­нем дво­ре. При ви­де это­го рот рак­ша­си на­пол­нился слю­ной. Она за­тащи­ла ту­шу ан­ти­лопы к се­бе в ком­на­ту и ста­ла жад­но рвать ее на кус­ки и гло­тать. Брах­манка спря­талась в ук­ромном мес­те и ви­дела, как рак­ша­си рас­кры­ла свою ог­ромную пасть и прог­ло­тила це­лую но­гу ан­ти­лопы, а за­тем и все ос­таль­ное, ос­та­вив толь­ко ма­лень­кий ку­сочек. То же бы­ло и со вто­рой ан­ти­лопой, уби­той брах­ма­ном, и с треть­ей. От од­но­го ви­да све­жего мя­са рак­ша­си так воз­бужда­лась, что за­быва­ла об ос­то­рож­ности.

На тре­тий раз брах­манка не вы­дер­жа­ла и спро­сила рак­ша­си, ку­да про­пала ан­ти­лопа.

— Ты ду­ма­ешь, я ем сы­рое мя­со? — в ярос­ти спро­сила рак­ша­си. — По-тво­ему, это я сож­ра­ла ан­ти­лоп?

— А то кто же? — от­ве­тила брах­манка.

Рак­ша­си по­няла, что ее изоб­ли­чили, и пок­ля­лась отом­стить. Жизнь брах­манки, ее му­жа и сы­на ви­села на во­лос­ке. Всю ночь она ле­жала без сна и ду­мала, что зав­тра рак­ша­си прог­ло­тит всю ее семью.

Ут­ром, ког­да Чам­па-дал соб­рался ехать в шко­лу, мать на­лила в ма­лень­кий зо­лотой кув­шинчик нем­но­го мо­лока и да­ла его сы­ну.

— Ес­ли мо­локо по­розо­ве­ет, — ска­зала она, — зна­чит, тво­его от­ца уже нет в жи­вых, а ес­ли оно ста­нет сов­сем крас­ным — ме­ня уже нет на све­те. Са­дись тог­да на ко­ня и ска­чи как мож­но даль­ше от этих мест, что­бы и те­бя не пос­тигла та же участь.

А брах­ман тем вре­менем знать ни­чего не знал — рак­ша­си о том по­забо­тилась. Вста­ла она ут­ром с пос­те­ли и го­ворит ему:

— Я хо­чу пой­ти ис­ку­пать­ся. Пой­дем со мной!

Брах­ман ее пос­лу­шал­ся и по­шел за ней. Не ус­пе­ли они по­дой­ти к ре­ке, как рак­ша­си при­няла свой нас­то­ящий об­лик, схва­тила брах­ма­на, рас­терза­ла на кус­ки и съ­ела. По­том прим­ча­лась до­мой и прог­ло­тила его же­ну пря­мо с одеж­дой.

Тем вре­менем Чам­па-дал, вы­пол­няя на­каз ма­тери, вни­матель­но сле­дил за мо­локом в зо­лотом кув­шинчи­ке. Вдруг ви­дит: мо­локо по­розо­вело. По­нял он, что ли­шил­ся от­ца, и горь­ко зап­ла­кал. Спус­тя нес­коль­ко ми­нут мо­локо ста­ло крас­ным как кровь. Чам­па-дал зак­ри­чал от стра­ха, вско­чил на ко­ня и пом­чался прочь.

— Пос­той, брат, ска­жи мне, что слу­чилось? — зак­ри­чал ему вслед Са­хас­ра-дал. — По­чему ты пла­чешь? Я по­еду с то­бой!

— Нет, нет, не приб­ли­жай­ся ко мне! — от­ве­чал Чам­па-дал. — Твоя мать рас­терза­ла мо­их от­ца и мать. Я бо­юсь, что ты рас­терза­ешь ме­ня.

— Не бой­ся, я не тро­ну те­бя! Я хо­чу те­бя спас­ти. Са­хас­ра-дал пос­ка­кал вслед за бра­том. И тут он уви­дел ог­ромную фи­гуру ма­тери в ее нас­то­ящем об­ли­ке — она их нас­ти­гала.

— Сей­час же ос­та­новись, Чам­па-дал! — кри­чала страш­ная рак­ша­си. — Я хо­чу те­бя ви­деть!

— А ме­ня ты ви­деть не хо­чешь? — спро­сил Са­хас­ра-дал. Он подъ­ехал к ма­тери, вых­ва­тил меч и от­сек ей го­лову.

Чам­па-дал был уже да­леко. Са­хас­ра-дал дог­нал его и все ему рас­ска­зал.

Чам­па-дал очень го­ревал об от­це с ма­терью. Но те­перь он по край­ней ме­ре убе­дил­ся, что Са­хас­ра-дал ис­крен­не ему пре­дан. По­гоняя сво­их Пак­ши­рад­жей, они ска­кали весь день и к ве­черу дос­тигли ка­кого-то го­рода, где бы­ли с по­четом при­няты в од­ном ува­жа­емом до­ме.

Ско­ро юно­ши ус­лы­шали, как встре­вожен­ные до­мочад­цы впол­го­лоса спо­рили меж­ду со­бой.

— На­до ид­ти мне! Я са­мая стар­шая и че­рез год или два все рав­но ум­ру. Я уже по­жила на этом све­те, — го­вори­ла мать хо­зя­ина.

— Нет, пой­ду я, — воз­ра­жала ей млад­шая внуч­ка. — Я еще ма­лень­кая, и про­ку от ме­ня ма­ло.

Тут вме­шал­ся ее отец:

— Я — хо­зя­ин это­го до­ма и от­ве­чаю за всю семью. Бу­дет спра­вед­ли­во, ес­ли пой­ду я сам!

А его сын ска­зал:

— Ты — опо­ра семьи, без те­бя она по­гиб­нет. По­это­му дол­жен ид­ти я!

Гос­ти слу­шали и ни­чего не по­нима­ли, а спра­шивать бы­ло не­лов­ко. На­конец Са­хас­ра-дал не вы­дер­жал и по­ин­те­ресо­вал­ся, в чем де­ло.

— Де­ло в том, ува­жа­емые гос­ти, что эту часть на­шей стра­ны зах­ва­тила страш­ная рак­ша­си. Она съ­ела поч­ти всех ее жи­телей. Та же участь пос­тигла бы и наш го­род, ес­ли бы рад­жа не умо­лил ее не тро­гать его под­данных, — на­чал рас­ска­зывать гла­ва семьи. — Но рак­ша­си пос­та­вила ус­ло­вие, что­бы каж­дую ночь ей дос­тавля­ли по од­но­му че­лове­ку. У рад­жи не бы­ло дру­гого вы­хода, и он сог­ла­сил­ся. Что мо­жет по­делать че­ловек про­тив та­кого чу­дища? Рад­жа обя­зал каж­дую семью по оче­реди по­сылать к жер­твен­но­му хра­му по од­но­му че­лове­ку, что­бы уто­лять го­лод рак­ша­си. Се­год­ня дош­ла оче­редь до на­шей семьи. Вот мы и спо­рим, ко­му ид­ти к ней на съ­еде­ние.

Юно­ши по­сове­това­лись меж­ду со­бой, и Са­хас­ра-дал за­явил:

— Вы нас хо­рошо при­няли, и мы хо­тим от­бла­года­рить вас за это. Се­год­ня ночью вмес­то вас к рак­ша­си пой­дем мы.

— Наш долг — слу­жить гос­тю, как бо­жес­тву. Мы не мо­жем до­пус­тить, что­бы гость стра­дал из-за нас, — не сог­ла­шались хо­зя­ева.

Братья дол­го их уго­вари­вали, и они на­конец ус­ту­пили. Ког­да стем­не­ло, юно­ши от­пра­вились к хра­му. Они вве­ли ту­да сво­их ло­шадей и за­пер­лись из­нутри. Са­хас­ра-дал ве­лел Чам­пе-да­лу ло­жить­ся спать, а сам ос­тался ждать по­яв­ле­ния чу­дища. Вско­ре Чам­па-дал уже слад­ко спал, но Са­хас­ра-дал был нас­то­роже. До по­луно­чи ни­чего не про­изош­ло, но не ус­пе­ли двор­цо­вые ча­сы про­бить две­над­цать, как пос­лы­шал­ся страш­ный шум, и Са­хас­ра-дал до­гадал­ся, что это приб­ли­жа­ет­ся рак­ша­си.

И вот раз­дался тро­ек­ратный стук в дверь, и кто-то зак­ри­чал страш­ным го­лосом:

Бух, бух, бух! Раз, два, три!
Че­ловечь­им ду­хом пах­нет,
Ло­шади­ным ду­хом пах­нет,
Кто там пря­чет­ся внут­ри?

На это Са­хас­ра-дал от­ве­тил:

Здесь Са­хас­ра-дал но­чу­ет,
Здесь и Чам­па-дал но­чу­ет,
Мы не спим, мы не спим,
Мы ко­ней сво­их хра­ним!

Ус­лы­шав эти сло­ва, рак­ша­си за­рыча­ла и уб­ра­лась вос­во­яси. Она по­няла, что в жи­лах Са­хас­ры-да­ла те­чет кровь рак­ша­сов.

При­мер­но че­рез час рак­ша­си вер­ну­лась, опять за­бара­бани­ла в дверь и спро­сила гро­мовым го­лосом:

Бух, бух, бух! Раз, два, три!
Че­ловечь­им ду­хом пах­нет,
Ло­шади­ным ду­хом пах­нет,
Кто там пря­чет­ся внут­ри?

А Са­хас­ра-дал ей:

Здесь Са­хас­ра-дал но­чу­ет,
Здесь и Чам­па-дал но­чу­ет.
Мы не спим, мы не спим,
Мы ко­ней сво­их хра­ним!

Рак­ша­си сно­ва гром­ко за­реве­ла и уб­ра­лась прочь. Так она по­яв­ля­лась и в два ча­са но­чи, и в три, но, по­лучая на свои воп­ро­сы один и тот же от­вет, ухо­дила прочь, дро­жа от ярос­ти.

Но вот Са­хас­ра-дал не вы­дер­жал и за­хотел спать. Он раз­бу­дил Чам­пу и стро­го-нас­тро­го на­казал ему, что, ког­да он бу­дет от­ве­чать рак­ша­си, пер­вым на­до про­из­но­сить имя Са­хас­ры-да­ла.

Уже под ут­ро рак­ша­си сно­ва по­яви­лась у две­рей хра­ма, гром­ко зас­ту­чала и спро­сила:

Бух, бух, бух! Раз, два, три!
Че­ловечь­им ду­хом пах­нет,
Ло­шади­ным ду­хом пах­нег,
Кто там пря­чет­ся внут­ри?

Чам­па зад­ро­жал от стра­ха и за­был на­каз бра­та. Ког­да он на­чал от­ве­чать, то пе­рес­та­вил име­на, и по­лучи­лось так:

Здесь и Чам­па-дал но­чу­ет,
И Са­хас­ра-дал но­чу­ет.
Мы не спим, мы не спим,
Мы ко­ней сво­их хра­ним!

Тут рак­ша­си взре­вела от ра­дос­ти, за­хохо­тала так, как хо­хочут толь­ко де­моны, и со страш­ным гро­хотом вло­милась в храм. Шум раз­бу­дил Са­хас­ру-да­ла, он вско­чил на но­ги, за­мах­нулся ме­чом и от­сек рак­ша­си го­лову. Ги­гант­ское чу­дище рух­ну­ло на зем­лю — толь­ко стон по­шел кру­гом. Са­хас­ра-дал по­ложил от­рублен­ную го­лову ря­дом с со­бой и улег­ся спать.

Ра­но ут­ром шли ми­мо хра­ма дро­восе­ки. Уви­дели они ог­ромную ту­шу и до­гада­лись, что это бы­ла та рак­ша­си, ко­торая по­жира­ла лю­дей. Они зна­ли, что царь этой стра­ны обе­щал от­дать свою дочь и пол­царс­тва то­му, кто убь­ет рак­ша­си. Поб­ли­зос­ти ни­кого не бы­ло, и дро­восе­ки ре­шили прис­во­ить эту зас­лу­гу се­бе. Они от­ре­зали по кус­ку мя­са от мер­твой рак­ша­си и от­пра­вились к рад­же за наг­ра­дой.

Но рад­жа им не по­верил и за­хотел отыс­кать нас­то­яще­го по­беди­теля. Соз­вал он со­вет­ни­ков и ве­лел им уз­нать, чья бы­ла оче­редь в ту ночь по­сылать че­лове­ка на съ­еде­ние к рак­ша­си. Гла­ву этой семьи при­вели к рад­же, и тот рас­ска­зал, как бы­ло де­ло.

Все пош­ли к хра­му, взло­мали дверь и уви­дели, что юно­ши жи­вы и нев­ре­димы, как и их ло­шади. Ря­дом ле­жала го­лова рак­ша­си. Тут все по­няли, что эти двое юно­шей и есть нас­то­ящие по­беди­тели.

Царь сдер­жал сло­во. Он вы­дал дочь за Са­хас­ру-да­ла и от­дал ему по­лови­ну сво­их вла­дений. А Чам­па-дал ос­тался во двор­це при сво­ем бра­те.

Прош­ло не­кото­рое вре­мя, и сог­ла­сие меж­ду брать­ями бы­ло на­руше­но. А про­изош­ло вот что. Бы­ла у же­ны ца­ря очень ста­рая слу­жан­ка. Она бра­лась за лю­бую ра­боту, все так и го­рело у нее в ру­ках. Си­лой и умом она пре­вос­хо­дила всех дру­гих слу­жанок. Сто­ило ей от­лу­чить­ся из двор­ца хоть на один день, как все в зе­нане шло ку­выр­ком. По­это­му ра­ни и дру­гие жен­щи­ны во двор­це с ней очень счи­тались.

На са­мом де­ле это бы­ла рак­ша­си. При­няв об­лик слу­жан­ки, она про­ник­ла во дво­рец. Ночью, ког­да все спа­ли, рак­ша­си при­нима­ла свой нас­то­ящий об­лик и от­прав­ля­лась на по­ис­ки пи­щи, по­тому что вмес­те со все­ми она не на­еда­лась.

Чам­па-дал был не же­нат и в жар­кое вре­мя го­да спал во дво­ре, у вхо­да во внут­ренние по­кои двор­ца. Од­нажды он за­метил, что слу­жан­ка эта вы­ходит ночью за во­рота, хва­та­ет раз­ных жи­вот­ных — коз, овец, ко­ней и да­же сло­нов — и по­жира­ет их.

Ког­да слу­жан­ка по­няла, что Чам­па-дал зна­ет об этом, она ре­шила от не­го из­ба­вить­ся. Вот раз при­ходит она к ра­ни и го­ворит:

— Я не мо­гу боль­ше слу­жить здесь, о ца­рица!

— По­чему? — ста­ла до­пыты­вать­ся ра­ни. — Кто те­бя оби­дел?

— Я — без­за­щит­ная жен­щи­на, — от­ве­ча­ет ей слу­жан­ка, — и мне труд­но ста­ло бе­речь свою честь. Брат тво­его зя­тя Чам­па-дал все вре­мя прис­та­ет ко мне и го­ворит вся­кие неп­ристой­нос­ти. Луч­ше мне пой­ти по ми­ру, чем по­терять свою честь. Ес­ли Чам­па-дал здесь ос­та­нет­ся, я уй­ду.

Вы­бора не бы­ло, и ра­ни ре­шила по­жер­тво­вать Чам­пой-да­лом. Она поз­ва­ла Са­хас­ру-да­ла и ска­зала, что Чам­па-дал — бес­путный че­ловек и ве­дет се­бя не­дос­той­но, а по­тому пусть по­кинет дво­рец. Са­хас­ра-дал пы­тал­ся всту­пить­ся за бра­та, но ра­ни сто­яла на сво­ем.

Са­хас­ре-да­лу бы­ло не­лов­ко ска­зать это бра­ту, и он на­писал ему за­пис­ку: так, мол, и так, ты дол­жен сей же час по­кинуть дво­рец. За­пис­ку эту Са­хас­ра-дал ос­та­вил на пос­те­ли Чам­пы-да­ла, ког­да тот ухо­дил ку­пать­ся. Чам­па-дал про­читал ее и силь­но опе­чалил­ся. Но де­лать бы­ло не­чего. Он осед­лал сво­его ко­ня и у­ехал.

Пак­ши­радж пом­чался как стре­ла, и в нес­коль­ко ча­сов они при­были к во­ротам боль­шо­го двор­ца за ты­сячи миль от то­го мес­та, где ос­тался Са­хас­ра-дал. Чам­па-дал спе­шил­ся и по­шел во дво­рец, но не за­метил там ни еди­ной жи­вой ду­ши. Он пе­рехо­дил из од­ной рос­кошной па­латы в дру­гую, но все они бы­ли пус­ты. На­конец в са­мой даль­ней опо­чиваль­не он уви­дел на рос­кошной кро­вати спя­щую кра­сави­цу. Чам­па-дал за­любо­вал­ся ею. В из­го­ловье кро­вати ле­жали два жез­ла — зо­лотой и се­реб­ря­ный. Чам­па-дал взял се­реб­ря­ный жезл и кос­нулся им спя­щей. Ни­чего не про­изош­ло. Тог­да он при­кос­нулся к ней зо­лотым жез­лом. И — о чу­до — она тут же от­кры­ла гла­за, при­под­ня­лась и, с удив­ле­ни­ем гля­дя на нез­на­ком­ца, спро­сила:

— Кто ты, прек­расный юно­ша?

Де­вуш­ка эта бы­ла ца­рев­на по име­ни Ке­шава­ти, так наз­ва­ли ее за гус­тые длин­ные во­лосы. Чам­па-дал рас­ска­зал ей о се­бе все без утай­ки.

— О нес­час­тный, за­чем ты при­ехал в стра­ну рак­ша­сов?! — вос­клик­ну­ла она. — В этом двор­це и вбли­зи не­го оби­та­ет семь­сот рак­ша­сов. Каж­дое ут­ро они от­прав­ля­ют­ся за оке­ан в по­ис­ках пи­щи, а ве­чером воз­вра­ща­ют­ся. Мой отец был ца­рем этой не­ког­да проц­ве­тав­шей стра­ны, у не­го бы­ли мил­ли­оны под­данных. А по­том сю­да втор­глись рак­ша­сы и рас­терза­ли мо­его от­ца, мать, брать­ев и сес­тер, всех лю­дей и всех жи­вот­ных. Толь­ко я ос­та­лась в жи­вых: ме­ня спас­ла од­на ста­рая рак­ша­си, ко­торая ме­ня по­жале­ла. Ви­дишь вот эти два жез­ла? Моя пок­ро­витель­ни­ца каж­дое ут­ро усып­ля­ет ме­ня се­реб­ря­ным жез­лом, а ве­чером вновь про­буж­да­ет к жиз­ни — зо­лотым. Не знаю, что те­бе и по­сове­товать. Ес­ли они те­бя здесь зас­та­нут, те­бе нес­добро­вать.

Они ста­ли ду­мать, как из­ба­вить­ся от гро­зящей бе­ды.

Вре­мя шло, и рак­ша­сы вот-вот дол­жны бы­ли вер­нуть­ся. Тог­да Ке­шава­ти по­сове­това­ла Чам­пе-да­лу спря­тать­ся в во­рохах свя­щен­но­го три­лис­тни­ка, что бы­ли воз­ло­жены бо­гу Ши­ве в двор­цо­вом хра­ме. Чам­па-дал усы­пил Ке­шава­ти се­реб­ря­ным жез­лом и спря­тал­ся в три­лис­тни­ке.

Пос­ле за­хода сол­нца Чам­пе-да­лу по­каза­лось, что над­ви­га­ет­ся бу­ря, а за­тем во двор­це под­нялся страш­ный шум и крик. Это вер­ну­лись рак­ша­сы, на­бив­шие свои жи­воты све­жим мя­сом овец, ко­ров, буй­во­лов, сло­нов и дру­гих жи­вот­ных.

Ста­руха-рак­ша­си вош­ла в ком­на­ту Ке­шава­ти, ожи­вила ее зо­лотым жез­лом и с шу­мом втя­нула но­сом воз­дух:

— Ох-хо-хо, ух-ух-ух!
Чую, чую че­лове­чин дух!

— Что ты, ба­буш­ка, — лас­ко­во отоз­ва­лась Ке­шава­ти, — тут нет дру­гого че­лове­ка, кро­ме ме­ня. Возь­ми и съ­ешь ме­ня, ес­ли хо­чешь.

— За­чем мне есть те­бя? — от­ве­чала рак­ша­си. — Луч­ше я съ­ем тво­их нед­ру­гов.

Она лег­ла на пол, воз­вы­ша­ясь, как го­ры Виндхья, и быс­тро ус­ну­ла. Ус­тав с до­роги, зас­ну­ли и дру­гие рак­ша­сы. А Чам­па-дал в сво­ем ук­ры­тии бес­по­кой­но во­рочал­ся с бо­ку на бок.

На рас­све­те все семь­сот лю­бите­лей сы­рого мя­са, как всег­да, от­пра­вились на охо­ту, а с ни­ми, усы­пив Ке­шава­ти се­реб­ря­ным жез­лом, уш­ла и ста­рая рак­ша­си.

Убе­див­шись, что дво­рец опус­тел, Чам­па-дал выб­рался из-под три­лис­тни­ка, кос­нулся Ке­шава­ти зо­лотым жез­лом и раз­бу­дил ее.

Весь день они про­вели вмес­те: гу­ляли по пар­ку, ра­ду­ясь прох­ладно­му ве­тер­ку, ку­пались в пру­ду. За обе­дом мо­лодые лю­ди сос­та­вили та­кой план: Ке­шава­ти вы­веда­ет у ста­рой рак­ша­си сек­рет жиз­ни рак­ша­сов, а там бу­дет вид­но, что де­лать даль­ше.

Пе­ред за­ходом сол­нца Чам­па-дал опять усы­пил Ке­шава­ти се­реб­ря­ным жез­лом и спря­тал­ся в свя­щен­ном три­лис­тни­ке. По­том пов­то­рилось то же, что и в пер­вый день: с шу­мом воз­вра­тились сы­тые рак­ша­сы, ста­руха вош­ла в ком­на­ту Ке­шава­ти, раз­бу­дила ее и за­вор­ча­ла:

— Ох-хо-хо, ух-ух-ух!
Чую, чую че­лове­чий дух!

— Что ты, ба­буш­ка, — ска­зала Ке­шава­ти, — тут нет дру­гого че­лове­ка, кро­ме ме­ня. Возь­ми и съ­ешь ме­ня, ес­ли хо­чешь.

— За­чем мне есть те­бя? — от­ве­чала ста­рая рак­ша­си. — Луч­ше я съ­ем тво­их нед­ру­гов!

Она опять улег­лась на пол, воз­вы­ша­ясь, как от­ро­ги Ги­малай­ских гор. Ке­шава­ти на­пол­ни­ла пи­алу теп­лым гор­чичным мас­лом, по­дош­ла к ней и ска­зала:

— Ма­туш­ка, у те­бя, вер­но, ус­та­ли но­ги? Доз­воль я ра­зот­ру их те­бе!

Ста­ла Ке­шава­ти рас­ти­рать ей но­ги и вдруг зап­ла­кала. Рак­ша­си слиз­ну­ла упав­шие ей на ру­ку кап­ли и по­чувс­тво­вала, что они со­леные.

— По­чему ты пла­чешь, доч­ка? Кто те­бя оби­дел? — спро­сила она.

— Я пла­чу по­тому, ма­туш­ка, — от­ве­чала Ке­шава­ти, — что ты уже ста­рая. И ког­да ты ум­решь, ме­ня съ­едят твои ро­дичи.

— Ког­да я ум­ру! Так знай, глу­пень­кая, что рак­ша­сы не уми­ра­ют так, как лю­ди. Их жизнь за­висит от тай­ны, ко­торую не зна­ет ни один смер­тный. Лад­но, так и быть, я от­крою ее те­бе, все рав­но ты от­сю­да не вы­берешь­ся. Слу­шай: на дне вон то­го пру­да сто­ит хрус­таль­ный столб, на нем си­дят две пче­лы. Ес­ли кто-ни­будь из смер­тных ныр­нет в пруд, дос­та­нет этих пчел и убь­ет их так, что­бы ни од­на кап­ля кро­ви не про­лилась на зем­лю, то все рак­ша­сы по­гиб­нут. Но ес­ли хоть од­на кап­ля кро­ви упа­дет на зем­лю, то из нее по­явит­ся еще ты­сяча рак­ша­сов. По­няла? Где тот смель­чак, что от­ва­жит­ся на та­кой пос­ту­пок? И как он уз­на­ет тай­ну на­шей жиз­ни? Не пе­чаль­ся, доч­ка, те­перь ты ви­дишь, что я бес­смертна.

Ке­шава­ти хо­рошень­ко все за­пом­ни­ла и пош­ла спать.

На сле­ду­ющее ут­ро, ког­да рак­ша­сы от­пра­вились на охо­ту, Чам­па-дал раз­бу­дил Ке­шава­ти, и она рас­ска­зала ему все, что уз­на­ла от рак­ша­си. Чам­па-дал взял нож, на­сыпал на край пру­да слой зо­лы, раз­делся, за­лил в уши по кап­ле гор­чично­го мас­ла и ныр­нул в во­ду. В один миг он доп­лыл до хрус­таль­но­го стол­ба, снял пчел и вы­ныр­нул. По­том схва­тил нож и от­сек пче­лам го­ловы. По­яви­лось все­го две или три ка­пель­ки кро­ви, и упа­ли они на зо­лу, а не на зем­лю.

Как толь­ко Чам­па-дал заб­рал пчел, вда­ли раз­дался страш­ный вой и рев: это бро­сились на вы­руч­ку пче­лам разъ­ярен­ные рак­ша­сы. Но они опоз­да­ли. Как толь­ко Чам­па-дал унич­то­жил пчел, все рак­ша­сы по­пада­ли за­мер­тво в том мес­те, где они бы­ли в тот мо­мент. Чам­па-дал и ца­рев­на ви­дели по­том нес­коль­ко ги­гант­ских туш у са­мого вхо­да во дво­рец.

Так бы­ли унич­то­жены все семь­сот рак­ша­сов. А Чам­па-дал и Ке­шава­ти ре­шили те­перь по­женить­ся и об­ме­нялись гир­лянда­ми цве­тов. Ца­рев­на до это­го не вы­ходи­ла за пре­делы двор­ца, и ей, по­нят­но, хо­телось пос­мотреть, что тво­рит­ся в ми­ре. Каж­дое ут­ро и каж­дый ве­чер они от­прав­ля­лись на про­гул­ку по бе­регу ре­ки, где Ке­шава­ти ку­палась. Как-то во вре­мя ку­пания у нее вы­пал один во­лосок, и она при­вяза­ла его к плы­вущей по ре­ке створ­ке ра­куш­ки. Они пош­ли до­мой, а ра­куш­ка поп­лы­ла вниз по те­чению и прип­лы­ла к ка­мен­ным сту­пень­кам у спус­ка к ре­ке, где Са­хас­ра-дал со сво­ими друзь­ями со­вер­шал омо­вение.

Уви­дел Са­хас­ра-дал ра­куш­ку и по­обе­щал сто ру­пий то­му, кто ее дос­та­нет. Все бро­сились в во­ду, но Са­хас­ра-дал пла­вал быс­трее всех и схва­тил ее пер­вым. Он стал ее раз­гля­дывать и уви­дел при­вязан­ный к ней во­лосок, да ка­кой! Та­кого он ни­ког­да еще не ви­дывал — семь лок­тей в дли­ну.

«Жен­щи­на, ко­торой при­над­ле­жал этот во­лос, на­вер­ное, очень кра­сива. Как бы мне ее уви­деть?» — по­думал Са­хас­ра-дал.

Он вер­нулся до­мой пе­чаль­ный и, вмес­то то­го что­бы пой­ти зав­тра­кать в зе­нану, ушел в дру­гой ко­нец двор­ца,

— В чем де­ло, сы­нок, по­чему ты та­кой грус­тный? — спро­сила зя­тя ца­рица.

Са­хас­ра-дал по­казал ей во­лос и за­явил, что дол­жен най­ти кра­сави­цу.

— Не пе­чаль­ся, тво­ему го­рю мож­но по­мочь, — ска­зала ца­рица.

Она поз­ва­ла свою лю­бимую слу­жан­ку, ту са­мую рак­ша­си, и ве­лела ей как мож­но ско­рее ра­зыс­кать де­вуш­ку, у ко­торой во­лосы семь лок­тей в дли­ну.

— Ну что ж, это сде­лать нет­рудно, — от­ве­тила слу­жан­ка и ве­лела пос­тро­ить из де­рева-хад­жал лег­кую лод­ку с проч­ны­ми вес­ла­ми. Она взя­ла с со­бой от­равлен­ных сла­дос­тей и нес­коль­ко кра­сивых пле­теных кор­зи­нок, се­ла в лод­ку, щел­кну­ла три ра­за паль­ца­ми и про­бор­мо­тала зак­ли­нание:

Лод­ка, лод­ка ты не стой!
Лод­ка, лод­ка, мчись стре­лой!
К Ке­шава­ти пос­пе­шай,
Ве­тер, лод­ку под­го­няй!

И пом­ча­лась лод­ка, слов­но мол­ния. Мно­го го­родов и стран ми­нова­ла она, по­ка не дос­тигла то­го мес­та, где лю­била ку­пать­ся Ке­шава­ти.

Слу­жан­ка сош­ла на бе­рег, взя­ла с со­бой от­равлен­ные сла­дос­ти и пош­ла к во­ротам двор­ца.

— Эй, Ке­шава­ти, это я, сес­тра тво­ей ма­тери! — зак­ри­чала она. — Я сос­ку­чилась и при­еха­ла пог­ля­деть на те­бя. Ты до­ма?

Ца­рев­на вы­бежа­ла из во­рот и бро­силась гостье на шею, нис­коль­ко не сом­не­ва­ясь, что она дей­стви­тель­но сес­тра ма­тери. А мни­мая тет­ка пла­кала сле­зами ра­дос­ти и все вспо­мина­ла, ка­кая Ке­шава­ти бы­ла в детс­тве. Чам­па-дал то­же по­верил, что при­еха­ла род­ная тет­ка же­ны. Пос­ле зав­тра­ка Чам­па-дал от­пра­вил­ся от­дохнуть, и жен­щи­ны ос­та­лись од­ни.

— Да­вай пой­дем на ре­ку и ис­ку­па­ем­ся, а то очень жар­ко, — пред­ло­жила мни­мая тет­ка.

— Как же мы пой­дем, ес­ли муж от­ды­ха­ет? — за­сом­не­валась Ке­шава­ти.

— Ну и пусть спит! — ска­зала гостья. — Ос­та­вим ему воз­ле кро­вати вот эти сла­дос­ти, он вста­нет и бу­дет их есть, а мы тем вре­менем вер­немся.

Они по­ложи­ли гор­ку сла­дос­тей у пос­те­ли Чам­пы-да­ла и пош­ли на ре­ку, как раз ту­да, где сто­яла лод­ка.

— Ой, ка­кие кра­сивые кор­зинки! — вос­клик­ну­ла Ке­шава­ти. — Те­туш­ка, мож­но мне взять од­ну?

— Пой­дем, пой­дем, дет­ка, бе­ри сколь­ко хо­чешь. Как толь­ко они вош­ли в лод­ку, гостья щел­кну­ла три ра­за паль­ца­ми и про­из­несла:

Лод­ка, лод­ка, ты не стой!
Лод­ка, лод­ка, мчись стре­лой!
Ты к Са­хас­ре пос­пе­шай,
Ве­тер, лод­ку под­го­няй!

Лод­ка пом­ча­лась как стре­ла. И сколь­ко ни умо­ляла ис­пу­ган­ная де­вуш­ка ос­та­новить лод­ку, сколь­ко ни про­лива­ла слез, лод­ка мча­лась все даль­ше и даль­ше, по­ка не при­была к то­му мес­ту, где обыч­но ку­пал­ся Са­хас­ра-дал. Слу­жан­ка при­вела Ке­шава­ти во дво­рец.

Уви­дев Ке­шава­ти, Са­хас­ра-дал за­любо­вал­ся ее кра­сотой и длин­ны­ми, в семь лок­тей, во­лоса­ми. Жен­щи­ны в зе­нане изо всех сил ста­рались ее уте­шить, но она пла­кала и тре­бова­ла, что­бы ее от­пра­вили на­зад к му­жу. На­конец она по­няла, что ста­ла плен­ни­цей, и ска­зала жен­щи­нам из зе­наны:

— Я да­ла обет шесть ме­сяцев не ви­деть ли­ца ни од­но­го пос­то­рон­не­го муж­чи­ны.

Тог­да бы­ло ре­шено по­мес­тить ее от­дель­но от всех в не­боль­шом до­ме, ок­на ко­торо­го вы­ходи­ли на до­рогу, и она ста­ла про­водить дол­гие дни и но­чи в тос­ке и сле­зах.

Тем вре­менем Чам­па-дал прос­нулся и, не ви­дя в до­ме же­ны, обес­по­ко­ил­ся и стал ее ис­кать. А ког­да не на­шел, то по­нял, что жен­щи­на, ко­торая вы­дава­ла се­бя за тет­ку же­ны, по­хити­ла Ке­шава­ти. Он не стал есть сла­дос­тей и выб­ро­сил их на до­рогу. Во­рона, ко­торая на­чала их кле­вать, в тот же миг упа­ла за­мер­тво. Тог­да он окон­ча­тель­но убе­дил­ся в сво­ей до­гад­ке. Как бе­зум­ный, вы­бежал он из двор­ца и по­шел ку­да гла­за гля­дят. Так бро­дил он по бе­лу све­ту це­лых шесть ме­сяцев и все вре­мя пов­то­рял: «О Ке­шава­ти! О Ке­шава­ти!» На­конец он при­шел в тот го­род, где жил Са­хас­ра-дал.

В до­мике близ двор­ца он уви­дел жен­щи­ну, ко­торая си­дела у ок­на и пла­кала. Это бы­ла Ке­шава­ти. Они сра­зу уз­на­ли друг дру­га. Ке­шава­ти рас­ска­зала ему про все: как ее по­хити­ли, как при­вез­ли сю­да, ка­кой она да­ла обет, по­чему на­ходит­ся здесь в оди­ночес­тве и что зав­тра ис­те­ка­ет срок обе­та.

Сог­ласно древ­не­му обы­чаю, по окон­ча­нии вре­мени обе­та один из уче­ных брах­ма­нов дол­жен все­народ­но рас­ска­зать все, что ему из­вес­тно о че­лове­ке, ко­торый его соб­лю­дал. Чам­па-дал ре­шил сде­лать это сам.

На­ут­ро за­бил ба­рабан, и гла­шатай объ­явил, что царь хо­чет пос­лу­шать рас­сказ уче­ного брах­ма­на, ко­торый зна­ет Ке­шава­ти. К ба­раба­ну по­дошел Чам­па-дал, кос­нулся его и ска­зал, что он зна­ет все и го­тов рас­ска­зать.

Ут­ром сле­ду­юще­го дня под ог­ромным шел­ко­вым бал­да­хином соб­ра­лись царь, ца­рица, Са­хас­ра-дал, прид­ворные и уче­ные брах­ма­ны со всей стра­ны. По­зади всех, ук­рывшись за по­логом от лю­бопыт­ных глаз, сто­яла Ке­шава­ти.

И вот, си­дя на по­мос­те, Чам­па-дал на­чал рас­сказ о Ке­шава­ти сло­вами: «Не­ког­да жил бед­ный сла­бо­ум­ный брах­ман…» Вре­мя от вре­мени рас­сказ­чик ос­та­нав­ли­вал­ся и, об­ра­ща­ясь к сто­ящей за по­логом Ке­шава­ти, спра­шивал, прав­ду ли он го­ворит.

— Все прав­да, брах­ман, — от­ве­чала Ке­шава­ти, — про­дол­жай.

Чем доль­ше го­ворил Чам­па-дал, тем боль­ше блед­не­ла слу­жан­ка-рак­ша­си и тем боль­ше ди­вил­ся Са­хас­ра-дал. Он по­нял, что брах­ман рас­ска­зыва­ет ис­то­рию его собс­твен­ной жиз­ни.

Не ус­пел Чам­па-дал за­кон­чить свой рас­сказ, как Са­хас­ра-дал встал со сво­его мес­та, об­нял рас­сказ­чи­ка и вос­клик­нул:

— Да ведь это же мой брат Чам­па-дал!

Вне се­бя от гне­ва, он при­казал вы­рыть глу­бокую яму и за­копать в ней рак­ша­си живь­ем.

Так за­кон­чи­лась эта ис­то­рия. Братья ни­ког­да боль­ше не раз­лу­чались со сво­ими же­нами и про­жили дол­гую и счас­тли­вую жизнь.

Случайные и неслучайные рекомендации: