Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Рупавати

В го­роде Рам­пур, на ре­ке Пху­леш­ва­ри, пра­вил не­ког­да рад­жа по име­ни Рад­жчандра. Он по­лучал со сво­их по­мес­тий по нес­коль­ку лак­хов ру­пий в год и пос­тро­ил се­бе прос­торный дво­рец с две­над­цатью во­рота­ми. В его ко­нюш­нях и стой­лах бы­ло тес­но от ло­шадей и сло­нов, бес­числен­ное вой­ско ох­ра­няло его зем­ли, и мно­жес­тво чи­нов­ни­ков со­бира­ли на­логи. Рад­жа был лю­бите­лем му­зыки, в его го­роде жи­ло мно­го пев­цов и му­зыкан­тов.

Од­нажды на дар­ба­ре рад­жа, вы­разил же­лание на­вес­тить на­ваба Бен­га­лии, сво­его сю­зере­на. Прид­ворные ас­тро­логи, по­лучив при­каз оп­ре­делить на­ибо­лее бла­гоп­ри­ят­ный для это­го день и час, выс­чи­тали, что ему сле­ду­ет от­пра­вить­ся в путь че­рез во­семь дней.

Братья Чай­та и Уб­ху­тия взя­лись ос­настить для рад­жи ко­рабль. На нем бы­ло шес­тнад­цать греб­цов и прек­расные па­руса. На ко­рабль пог­ру­зили мно­жес­тво цен­ных по­дар­ков: слю­дяные греб­ни и ве­ера, из­де­лия из сло­новой кос­ти, оже­релья из круп­но­го жем­чу­га и дру­гие ве­щи, ко­торые пред­назна­чались в по­дарок на­вабу. Кро­ме то­го, рад­жа взял с со­бой де­сять ты­сяч ру­пий — на­зар на­вабу. А что­бы в пу­ти не ску­чать, прих­ва­тил с со­бой пев­цов и му­зыкан­тов.

Про­ща­ясь с ра­ни, рад­жа по­ручил ее за­ботам их единс­твен­ную дочь Ру­пава­ти. За­тем он прос­тился с го­рожа­нами, соб­равши­мися на про­воды, раз­дал ми­лос­ты­ню ни­щим и ас­ке­там и взо­шел на ко­рабль, ко­торый тро­нул­ся в путь, под­го­ня­емый по­пут­ным вет­ром.

Рад­жа лю­бовал­ся ви­дом де­ревень, жи­вопис­но рас­ки­нув­шихся по обо­им бе­регам ре­ки Пху­леш­ва­ри. Вско­ре они дос­тигли устья Нар­сунды, за­тем доп­лы­ли до ре­ки Гхо­ра­ут­ра и, на­конец, уви­дели бур­ные во­ды Мег­хны. Грудь ре­ки бы­ла пок­ры­та бе­лым пок­ры­валом из пе­ны и брызг, а кру­тые бе­рега, под­мы­ва­емые быс­трым по­током, гро­зили еже­минут­но об­ру­шить­ся вниз. Три ме­сяца про­вел рад­жа в пу­ти и на чет­вертый при­был в сто­лицу на­ваба Мур­ши­дабад. По­дар­ки рад­жи — слю­дяные греб­ни тон­кой ра­боты, из­де­лия из сло­новой кос­ти — приш­лись по ду­ше на­вабу; ос­тался он до­волен и на­заром, ко­торый пре­под­нес ему рад­жа. По при­каза­нию на­ваба гос­тю был от­ве­ден рос­кошный дом, где он и рас­по­ложил­ся со сво­ей сви­той.

Дни шли за дня­ми, ми­нул год, за­тем вто­рой, а рад­жа все не воз­вра­щал­ся. По про­шес­твии треть­его го­да ра­ни ста­ла тре­вожить­ся о му­же. Она не спа­ла но­чами и ви­дела дур­ные сны. К это­му вре­мени их до­чери ис­полни­лось уже че­тыр­надцать лет, а она все еще бы­ла не за­мужем. Со­седи осуж­да­юще ка­чали го­лова­ми, не одоб­ряя та­кого от­ступ­ле­ния от обы­ча­ев.

Ни днем ни ночью не зна­ла ра­ни по­коя. На­конец она ре­шила пос­лать рад­же пись­мо. Пос­ле поч­ти­тель­ных при­ветс­твий она со­об­щи­ла о сос­то­янии дел в их вла­дени­ях и за­кон­чи­ла пись­мо сло­вами:

«Вот уже три го­да, как ты в отъ­ез­де. За это вре­мя ты ни ра­зу не по­ин­те­ресо­вал­ся, как жи­вет твоя дочь. А она всту­пила уже в по­ру юнос­ти, на­ши со­седи толь­ко о том и го­ворят. Ка­ково мне слы­шать все это? Ес­ли, дос­тигнув зре­лос­ти, она ос­та­нет­ся не­замуж­ней, нам ни­ког­да не прос­тится этот грех. Как толь­ко по­лучишь мое пись­мо, не те­ряй ни од­но­го дня и сра­зу воз­вра­щай­ся».

Это пись­мо ра­ни от­пра­вила со слу­гой в Мур­ши­дабад.

Од­нажды во дво­рец рад­жи при­шел не­кий ас­тро­лог, раз­вернул ста­рые кни­ги и на­чал ста­ратель­но вы­чис­лять судь­бу ца­рев­ны.

— Ва­ша дочь прек­расна, как не­бес­ная де­ва, — ска­зал он под ко­нец. — Мне не хва­та­ет слов, что­бы опи­сать ее бу­дущее. Но од­но мо­гу пре­дуга­дать на­вер­ня­ка: она вый­дет за­муж за ца­реви­ча и ста­нет его глав­ной же­ной.

Дру­гой ас­тро­лог пред­ска­зал:

— У нее прек­расные ма­неры. Бро­ви у нее рез­ко очер­че­ны, во­лосы длин­ные, лоб вы­сокий, зу­бы точ­но жем­чужное оже­релье. Я пред­ви­жу, что она вый­дет за­муж за тор­говца с юга и це­лая сот­ня ра­бов бу­дет у нее в ус­лу­жении.

Тре­тий ас­тро­лог ска­зал:

— Все зна­ки бла­гоп­ри­ят­ны. Ее сто­пы по­доб­ны бу­тонам ло­тоса. Ког­да она идет, ее ступ­ни ос­тавля­ют чет­кие сле­ды на зем­ле, и на по­дош­вах у нее нет впа­дин. Ее же­них по­явит­ся с се­вера. Рас­по­ложе­ние пла­нет удач­но, и я пред­ви­жу, что она ста­нет же­ной пра­вите­ля.

А еще один ас­тро­лог, изу­чив ли­нии на ее ла­донях, пред­рек:

— Она ско­ро вый­дет за­муж за ца­реви­ча. Взгля­ните на ее ли­цо. Оно прек­раснее во­дяной ли­лии. Гла­за у нее блес­тят, ще­ки ру­мяны, а ко­жа буд­то из­лу­ча­ет лун­ное си­яние. Нет ни­каких дур­ных пред­зна­мено­ваний. Я пред­ска­зываю, что она ста­нет ца­рицей и ро­дит се­мерых сы­новей.

На­конец, объ­явил­ся еще один про­рица­тель, ко­торый ска­зал:

— У нее прек­расные гла­за, она ста­нет знат­ной и счас­тли­вой. Но в ее судь­бе есть од­но не­боль­шое пят­нышко, ко­торое я мо­гу сей­час ус­тра­нить. Дай­те мне две сме­ны шел­ко­вой одеж­ды и при­неси­те ба­нанов. На­пол­ни­те блю­до слив­ка­ми, мас­лом и ри­сом и на­кор­ми­те этой едой две­над­цать брах­ма­нов. Тог­да пят­нышко на ее судь­бе ис­чезнет. Кро­ме то­го, ей нуж­но со­вер­шить омо­вение во­дой, при­несен­ной из свя­тых мест. Это дол­жно быть сде­лано здесь же, в мо­ем при­сутс­твии. Ес­ли вы все это вы­пол­ни­те в точ­ности, вред­ное вли­яние пла­нет бу­дет унич­то­жено и она ско­ро вый­дет за­муж.

И бла­гочес­ти­вая ра­ни сде­лала все, что тре­бовал про­рица­тель.

На­конец пос­ле дол­го­го от­сутс­твия рад­жа вер­нулся в род­ной го­род. Он был страш­но по­дав­лен. Це­лыми дня­ми ле­жал он на тах­те или бро­дил по двор­цу, тя­жело взды­хая и ти­хо шеп­ча:

— О го­ре!

Обес­по­ко­ен­ная ра­ни спро­сила:

— Что слу­чилось с то­бой, мой по­вели­тель? Я при­гото­вила те­бе чу­дес­ный бе­тель, а ты к не­му да­же не при­кос­нулся; по­даю твои лю­бимые блю­да с ри­сом и кар­ри, го­тов­лю раз­ные сла­дос­ти, а ты от них от­во­рачи­ва­ешь­ся. Да­же до­чери, ко­торая бы­ла для те­бя до­роже жиз­ни, ты не ска­зал лас­ко­вого сло­ва. Те­бя буд­то ядом опо­или. Наш дом те­бе опос­ты­лел, а я и на­ша лю­бимая дочь боль­ше те­бе не ми­лы. Те­бя, вид­но, не ин­те­ресу­ет да­же ее за­мужес­тво. Все это гне­тет ме­ня, по­рой мне да­же не хо­чет­ся жить.

— Ес­ли так, ра­ни, — от­ве­чал рад­жа, — мне при­дет­ся те­бе все рас­ска­зать. Я слов­но упал со ска­лы в мо­ре. Грудь моя раз­ры­ва­ет­ся от бо­ли, буд­то ее рвут кро­коди­лы. Я бес­по­мощен, как че­ловек, на ко­торо­го на­пали тиг­ры в неп­ро­ходи­мых джун­глях. Сер­дце мое об­ли­ва­ет­ся кровью, слов­но прон­зенное стре­лой. Ес­ли бы ты толь­ко зна­ла, что ты на­дела­ла! В не­доб­рый час от­пра­вила ты пос­ла­ние мне в Мур­ши­дабад! По­лучив твое пись­мо, я по­казал его на­вабу и стал про­сить раз­ре­шения пос­ко­рее вер­нуть­ся до­мой. На­ваб про­читал пись­мо, в ко­тором ты со­об­ща­ла, что на­ша дочь уже дос­тигла юнос­ти, и ска­зал: «Я слы­шал, рад­жа, чго твоя дочь очень кра­сива. По­чему бы те­бе не от­дать ее мне в же­ны? Это пред­ло­жение для те­бя очень по­чет­но: я да­рую те­бе вы­сокие ти­тулы и на дар­ба­ре бу­ду при­ветс­тво­вать те­бя в чис­ле сво­их са­мых ува­жа­емых родс­твен­ни­ков. Воз­вра­щай­ся пос­ко­рее до­мой, а я зай­мусь при­готов­ле­ни­ями к свадь­бе».

О ра­ни! Все по­гиб­ло, моя кас­та, моя ве­ра — все для ме­ня по­теря­но! Что про­ку вла­чить это жал­кое су­щес­тво­вание? Не нуж­ны мне те­перь и все мои вла­дения, все мои бо­гатс­тва. Да­вай бро­сим все и уй­дем в лес. Пос­лу­шай, вот что я на­думал: мы от­да­дим на­шу дочь за то­го, ко­го я пер­вым уви­жу зав­тра ут­ром, ког­да вста­ну с пос­те­ли. Кто бы он ни был — па­рия, дом или дру­гой неп­ри­каса­емый, мне все рав­но. Глав­ное, что­бы он был ин­ду­сом. Но от­дать дочь за му­суль­ма­нина — нет, это не­воз­можно, это­го не бу­дет ни­ког­да! Луч­ше мне по­кон­чить с со­бой, бро­сить­ся в ре­ку с кам­нем на шее. Ты го­воришь, что ме­ня опо­или, но яд, разъ­еда­ющий мою ду­шу, не мо­жет быть уда­лен да­же нес­равнен­ным ис­кусс­твом Дхан­ванта­ри.

Ес­ли мы не от­да­дим на­шу дочь на­вабу, мы по­теря­ем все свои вла­дения. Сю­да при­дут сол­да­ты-па­таны, пос­ланные на­вабом, свя­жут мне ру­ки и но­ги и уве­зут в Мур­ши­дабад. Ведь на­ваб уже ждет не­вес­ту и на­чал го­товить­ся к свадь­бе. Что же мне де­лать? Как из­бе­жать это­го страш­но­го нес­частья? Мо­жет, от­ра­вить дочь или сжечь ее? Отош­ли ее ку­да хо­чешь, же­на, а я пой­ду и утоп­люсь в ре­ке.

И тог­да ра­ни при­няла ре­шение.

Был во двор­це рад­жи слу­га по име­ни Ма­дан, стат­ный, кра­сивый юно­ша. В его обя­зан­ности вхо­дило со­бирать цве­ты для хра­ма и ис­полнять раз­ные мел­кие по­руче­ния ра­ни. Ти­хий и ус­лужли­вый, он был всег­да под ру­кой. Ра­ни ре­шила, не счи­та­ясь с кас­той и про­ис­хожде­ни­ем, от­дать дочь за Ма­дана.

В пол­ночь ра­ни вош­ла в спаль­ню к до­чери. Не по­доз­ре­вая ни о чем, бед­няжка креп­ко спа­ла, и да­же во сне ее ли­цо све­тилось, как лу­на. Сер­дце ма­тери сжа­лось.

— Ах, моя бед­ная пта­шеч­ка, — шеп­та­ла она. — Как мне ре­шить­ся выг­нать те­бя из зо­лотой клет­ки люб­ви, в ко­торой я те­бя вы­рас­ти­ла. Вста­вай и взгля­ни на свою нес­час­тную мать! Вста­вай и уви­дишь, как из-за те­бя ру­шит­ся вся на­ша жизнь. Мы с от­цом соб­ра­лись уй­ти в лес.

Ру­пава­ти сни­лось, что весь го­род ох­ва­чен скорбью. Прос­нувшись от стра­ха, она уви­дела мать, вы­тирав­шую сле­зы кра­ем са­ри.

— Что слу­чилось, ма­ма? — спро­сила дочь. — По­чему ты пла­чешь? Чем я те­бя так расс­тро­ила?

— Ты ни­чего пло­хого не сде­лала, — от­ве­чала нес­час­тная мать. — Это про­виде­ние прог­не­валось на нас и раз­ру­шило все на­ши на­деж­ды. О жес­то­кое про­виде­ние, за­чем ты сру­било де­рево, в те­ни ко­торо­го я ис­ка­ла прох­ла­ды? Ни­ког­да не бу­дет те­перь у ме­ня счастья, ни­ког­да не ви­деть мне боль­ше си­яющее ли­цо до­чери, ни­ког­да не слы­шать ее лас­ко­вый го­лос! О моя бед­ная пташ­ка, не­уже­ли нав­сегда пор­вутся свя­зыва­ющие нас узы люб­ви?

Не бы­ло на свадь­бе Ру­пава­ти ни тор­жес­твен­ных об­ря­дов, ни пе­сен. Гос­ти не воз­гла­шали здра­виц мо­лодым, а те не под­хо­дили под их бла­гос­ло­вение. Под­ружки не ума­щали те­ло не­вес­ты бла­гово­ни­ями, не на­тира­ли кур­ку­мой. Не хо­дила ее мать к доб­рым со­сед­кам ис­пра­шивать бла­гос­ло­вение для до­чери, не со­бира­лись жен­щи­ны на бе­регу во­до­ема, что­бы на­пол­нить во­дой кув­ши­ны для свя­щен­но­го об­ря­да, не пе­ли пе­сен, как то­го тре­бу­ет обы­чай.

Сер­дце ма­тери об­ли­валось кровью. Ночь бы­ла тем­ная и ти­хая, на не­бе свер­ка­ли ред­кие звез­ды. В ус­ловлен­ный час Ма­дан по­дошел к вхо­ду во внут­ренние по­кои двор­ца и стал ждать. За­мирая от сму­щения и стра­ха, Ру­пава­ти нас­ко­ро за­коло­ла свои длин­ные вь­ющи­еся во­лосы и то­роп­ли­во наб­ро­сила на се­бя сва­деб­ные одеж­ды.

В тот пол­ночный час мать от­да­ла дочь Ма­дану. Она взя­ла ру­ки Ру­пава­ти и вло­жила их в ру­ки юно­ши. И не бы­ло ни­каких сви­дете­лей, и не бы­ло брах­ма­на, что­бы про­читать по­ложен­ные ман­тры. Дво­рец рад­жи не зве­нел ли­ку­ющи­ми го­лоса­ми, бла­гос­ловля­ющи­ми мо­лодую че­ту. Вмес­то праз­днич­но­го ве­селья сер­дце ма­тери бы­ло ис­полне­но скор­би.

— Я от­даю те­бе свою единс­твен­ную дочь, све­точ на­шего до­ма, и при­зываю в сви­дете­ли сол­нце и лу­ну, — ска­зала Ма­дану ра­ни. — Мне ка­жет­ся, буд­то я выр­ва­ла из сво­ей гру­ди сер­дце и вру­чила его те­бе, буд­то я собс­твен­ны­ми ру­ками сло­мала зо­лотую клет­ку и от­да­ла те­бе лю­бимую птич­ку, ко­торую я пес­то­вала все эти го­ды. До­ведет­ся ли вам жить сре­ди лю­дей или ски­тать­ся в ле­су — пом­ни мою прось­бу: ни­ког­да не при­чиняй мо­ей до­чери го­ря. Ты стал сей­час ее гос­по­дином, и от те­бя за­висит, бу­дет она счас­тли­вой или нес­час­тной. В ми­ре нет те­перь ни­кого, кро­ме те­бя, кто мог бы по­забо­тить­ся о ней.

Мать и дочь горь­ко пла­кали. На де­ревь­ях умол­кли в пе­чали пти­цы, а ве­тер ти­хо ше­лес­тел по­ник­шей лис­твой.

Под пок­ро­вом ноч­ной тем­но­ты ра­ни пос­ла­ла за ло­доч­ни­ком Чай­та, ко­торый, хо­тя и был од­ногла­зым, знал свое де­ло, как ник­то дру­гой. По­лучив ко­шелек с день­га­ми, он уса­дил Ма­дана с Ру­пава­ти в лод­ку и от­ча­лил.

Лод­ка ле­тела по вол­нам, ис­кусные греб­цы без пе­редыш­ки ра­бота­ли вес­ла­ми. Так они проп­лы­ли три­над­цать реч­ных из­лу­чин, а ког­да по­вер­ну­ли на че­тыр­надца­тую, на вос­то­ке под­ня­лось сол­нце. Тут Чай­та нап­ра­вил лод­ку к бе­регу и ска­зал:

— Я вас не знаю, но, кто бы вы ни бы­ли, я не мо­гу ос­лу­шать­ся при­каза ца­рицы. Она ве­лела вы­садить вас там, ку­да мы при­дем на вос­хо­де сол­нца.

Вок­руг не вид­но бы­ло ни­како­го жилья, нес­по­кой­ные во­ды ре­ки ки­шели го­лод­ны­ми кро­коди­лами, а из ле­са до­носил­ся рык тиг­ров и рев мед­ве­дей. Чай­та вы­садил мо­лодую че­ту на пус­тынный бе­рег и поп­лыл на­зад.

— О лод­ка, лод­ка, — зап­ри­чита­ла де­вуш­ка, — ты то­же по­кида­ешь ме­ня! Так пе­редай ра­ни, что ее нес­час­тная дочь ос­тавле­на в ле­су. Рас­ска­жи и от­цу, что я бро­шена здесь на про­из­вол судь­бы.

Вско­ре лод­ка скры­лась из ви­ду, а Ру­пава­ти, слов­но ди­кая лань, ста­ла бро­дить по ле­су и со сле­зами на гла­зах го­вори­ла:

— О лес, по­ведай мо­ей ма­тери, что ее дочь ра­зор­вут здесь ди­кие зве­ри.

— Не плачь, де­вуш­ка, — про­мол­вил Ма­дан. — Что про­ку пе­чалить­ся о сво­ей судь­бе? Ник­то не мо­жет из­ме­нить во­лю бо­гов. Ес­ли змея ужа­лила в го­лову и яд про­ник в мозг, раз­ве по­может ле­карь? Мы с то­бой на­каза­ны за ка­кие-то на­ши гре­хи в прош­лых рож­де­ни­ях. Ты — слов­но свя­щен­ная жер­тва бо­гам, а я — нич­то­жес­тво, пос­мевшее к ней приб­ли­зить­ся. Я — през­ренный па­рия, ты для ме­ня свя­щен­на, как во­ды Ган­ги. Обе­щаю, что я не при­кос­нусь да­же к тво­им сто­пам. Я здесь для то­го, что­бы наб­рать те­бе лес­ных пло­дов, ког­да ты бу­дешь го­лод­на, что­бы при­нес­ти во­ды, ког­да ты за­хочешь пить. Я сде­лаю для те­бя ло­же из неж­ных листь­ев де­ревь­ев. Ты — дочь рад­жи и не при­вык­ла к ли­шени­ям. Увы, те­бе при­дет­ся жить в из­гна­нии, и ты не мо­жешь ос­та­вать­ся од­на. Как жаль, что спут­ни­ком тво­им бу­дет толь­ко раб!

Ру­пава­ти выс­лу­шала эти сло­ва и сно­ва зап­ла­кала:

— За­чем мне та­ить­ся пе­ред то­бой, о вла­дыка мо­его сер­дца? Моя мать от­да­ла ме­ня те­бе в же­ны. Хоть мне и при­дет­ся жить в ле­су, я знаю, что бу­ду на­ходить­ся под за­щитой мо­его му­жа. В этом ми­ре у ме­ня нет ни­кого, кро­ме те­бя, и мне ник­то боль­ше не ну­жен. Я пла­чу о том, что из-за мо­ей нес­час­тной судь­бы и ты дол­жен те­перь жить в из­гна­нии.

Жи­ли-бы­ли два бра­та-ры­бака — Кан­га­лия и Джан­га­лия. По ут­рам и ве­черам они при­ходи­ли к ре­ке с се­тями и с пле­тены­ми кор­зи­нами и ло­вили ры­бу.

Слу­чилось так, что они наб­ре­ли на мо­лодых из­гнан­ни­ков. У брать­ев бы­ло по три же­ны, но ни од­на из них не ро­дила им ре­бен­ка. Стар­шую из них, же­ну Кан­га­лии, зва­ли Пу­най.

Вер­нувшись до­мой, Кан­га­лия зак­ри­чал:

— Пу­най, пос­мотри, ко­го я при­вел!

Пу­най выш­ла из до­ма и уви­дела юно­шу с де­вуш­кой, пре­лес­тной, как не­бес­ная де­ва или са­ма бо­гиня счастья.

— Се­год­ня я за­киды­вал сеть с ут­ра до ве­чера и ни­чего не пой­мал. Но за­то я на­шел на бе­регу вот эту ма­лень­кую бо­гиню. Возь­ми ее в дом и по­заботь­ся о ней.

Пу­най об­ра­дова­лась де­вуш­ке и за­сыпа­ла ее воп­ро­сами:

— Чья ты дочь, ди­тя мое? Где твой дом и что это за юно­ша с то­бой? — спра­шива­ла она.

— У ме­ня нет ни от­ца, ни ма­тери, ни бра­та, — от­ве­чала Ру­пава­ти. — Слов­но лис­ток, под­хва­чен­ный те­чени­ем, я сле­дую ту­да, ку­да вле­чет ме­ня судь­ба. Сю­да я по­пала по во­ле зло­го ро­ка, и дни мои про­тека­ют в ве­ликой скор­би и пе­чали. Ка­кое счастье, что мы встре­тили вас, те­перь моя мать — это ты. Мо­лю, дай мне при­ют у тво­их ног.

Преж­де Пу­най го­рева­ла из-за то­го, что у нее не бы­ло де­тей, а те­перь бог пос­лал ей сра­зу сы­на и дочь, и она соч­ла это за ве­ликое счастье.

Прош­ло ка­кое-то вре­мя, и Ма­дан стал про­сить Ру­пава­ти:

— О ми­лая Ру­пава­ти! Умо­ляю те­бя, раз­ре­ши мне по­кинуть те­бя на две не­дели. Я про­жил во двор­це тво­его от­ца шесть лет, ни ра­зу не от­лу­чал­ся до­мой и те­перь ни­чего не знаю об от­це и ма­тери. Мо­жет, они уже умер­ли. Раз­ре­ши мне на­вес­тить свой дом и род­ных.

Ру­пава­ти очень тос­ко­вала в раз­лу­ке с Ма­даном. Од­нажды она об­ра­тилась к пче­ле, про­лета­ющей ми­мо:

— Ми­лая пчел­ка! У те­бя тем­ное тель­це, а гла­за блес­тят, как се­реб­ро. Кто из бо­гов пред­на­чер­тал те­бе, ма­лень­кая гостья, веч­но ле­тать по ле­сам и лу­гам? Мо­лю те­бя, сле­тай ту­да, где на­ходит­ся мой Ма­дан, и при­неси о нем вес­точку. Он от­лу­чил­ся на две не­дели и обе­щал ско­ро вер­нуть­ся. Тог­да бы­ло но­волу­ние, а те­перь, смот­ри, све­тит пол­ная лу­на, а его все нет и нет. Не­уже­ли он за­был свою нес­час­тную Ру­пава­ти? Я не сво­жу глаз с до­роги ни днем, ни ве­чером, но все нап­расно. Сле­зы зас­ти­ла­ют мне гла­за, слов­но па­ути­на. Мой лю­бимый, как мно­го гир­лянд спле­ла я для те­бя из цве­тов, и все они за­вяли. За­чем ты зас­тавля­ешь ме­ня то­мить­ся так дол­го? Я не сплю по но­чам, пре­дава­ясь то на­деж­дам, то от­ча­янию. Дни тя­нут­ся так мед­ленно. В нап­расном ожи­дании я прог­ля­дела все гла­за, а те­бя нет и нет.

Так в скор­би и оди­ночес­тве де­вуш­ка про­вела мно­го дней.

А меж­ду тем рад­жа по­велел бить в ба­рабан на го­род­ских пло­щадях и ба­зарах и объ­явить:

— Тот, кто най­дет зло­дея, ук­равше­го мою дочь, опо­зорив­ше­го мой род и на­нес­ше­го ос­кор­бле­ние мо­ей кас­те, по­лучит боль­шую наг­ра­ду! Зло­дей бу­дет при­несен в жер­тву бо­гине Ка­ли!

Кто-то тай­но со­об­щил Ру­пава­ти, что Ма­дан схва­чен слу­гами рад­жи и при­гово­рен к смер­ти. Де­вуш­ку буд­то гро­мом по­рази­ло, а сер­дце ее слов­но прон­зи­ла ос­трая стре­ла.

— От­пусти ме­ня, о моя при­ем­ная мать Пу­най, поз­воль мне у­ехать! — мо­лила она. — Я ус­лы­шала страш­ную но­вость, поз­воль мне у­ехать! Я ро­дилась во двор­це, но злой рок прес­ле­ду­ет ме­ня. Ко­го же мне ви­нить? Поз­воль мне у­ехать, о моя при­ем­ная мать!

Глу­бокой ночью мать от­да­ла ме­ня ему. Не ве­дая ни­чего о сво­ем бу­дущем, в ве­ликой скор­би по­кину­ла я тем­ной ночью ро­дитель­ский дом. Поз­воль мне, о при­ем­ная мать, у­ехать!

Я по­кину­ла бо­гатый дом сво­его от­ца, где бы­ла доб­рая сот­ня слуг и слу­жанок. С мо­им лю­бимым, мо­им единс­твен­ным спут­ни­ком уда­лилась я в глубь ле­сов. Раз­ре­ши мне, о моя при­ем­ная мать, у­ехать от­сю­да!

Бог сми­лос­ти­вил­ся на­до мной и пос­лал мне че­лове­ка, ко­торый стал мо­им при­ем­ным от­цом. И в мо­ей пе­чаль­ной жиз­ни по­явил­ся луч на­деж­ды. Поз­воль мне у­ехать!

Я по­забы­ла от­ца, мать и всех, ко­го ког­да-то лю­била. Мне бы­ло суж­де­но за­быть всех близ­ких и до­рогих мне лю­дей. Поз­воль мне у­ехать!

О я нес­час­тная! Ни ра­зу не при­гото­вила я сво­ими ру­ками аро­мат­ный бе­тель для мо­его лю­бимо­го. И ни ра­зу ночью при све­те лам­па­ды не пос­мотре­ла на его прек­расное, как лу­на, ли­цо. Поз­воль мне у­ехать!

Ни ра­зу не си­дела я на си­денье, ук­ра­шен­ном сло­новой костью, от­ды­хая от днев­ных за­бот и нас­лажда­ясь бе­седой с лю­бимым. Поз­воль мне у­ехать!

Ни дня не жи­ли мы сво­им до­мом, как муж и же­на. Злой рок прес­ле­довал нас и унес все на­ши на­деж­ды. Поз­воль мне у­ехать!

Сты­дясь, я ни ра­зу не ук­ра­сила его гир­ляндой цве­тов, ни ра­зу не при­гото­вила ему еды из слад­ко­го ри­са и не смот­ре­ла, как он ест. Поз­воль мне у­ехать, о до­рогая моя при­ем­ная мать!

Пу­най все­ми си­лами пы­талась ус­по­ко­ить де­вуш­ку, но все бы­ло нап­расно. Об­хва­тив но­ги Пу­най, Ру­пава­ти умо­ляла от­везти ее к му­жу:

— Я дол­жна быть там, где он, о моя до­рогая ма­туш­ка! Я раз­де­лю с ним да­же смерть. Без не­го я все рав­но не мо­гу и не хо­чу жить.

О я нес­час­тная! Ведь мы не нас­ла­дились да­же ко­рот­ким суп­ру­жес­ким счасть­ем. Мой отец те­перь для ме­ня злей­ший враг. Это он при­чинил мне все эти стра­дания. Мои ро­дите­ли пос­ту­па­ют со мной так, буд­то они мне чу­жие. Я выпью яд, ес­ли ты не от­ве­зешь ме­ня к мо­ему му­жу! Я утоп­люсь или пе­рере­жу се­бе гор­ло, и ник­то не смо­жет мне по­мешать.

С боль­шим тру­дом уда­лось Пу­най удер­жать уби­тую го­рем Ру­пава­ти в сво­ем до­ме до ут­ра. А ра­но ут­ром Пу­най ве­лела Джан­га­лии при­гото­вить лод­ку и вмес­те с нес­час­тной Ру­пава­ти от­пра­вилась во дво­рец.

Ког­да они при­были, как раз соб­рался дар­бар. Пу­най вош­ла в зал и вста­ла там, где обыч­но сто­ят про­сите­ли. За ней вста­ли Кан­га­лия и Джан­га­лия. Пу­най сло­жила ла­дони рук и пок­ло­нилась бо­гу Дхар­ме, по­том поч­ти­тель­но об­ра­тилась к рад­же.

— Я про­шу спра­вед­ли­вос­ти, о го­сударь! — ска­зала она. — От­веть мне, за что дер­жат вза­пер­ти мо­его зя­тя? За ка­кое прес­тупле­ние его на­каза­ли?

Ког­да ее спро­сили, о ком идет речь, Пу­най за­лилась го­рючи­ми сле­зами:

— О вы­сокоч­ти­мый рад­жа! Где это вид­но, что­бы че­ловек убил свою лю­бимую пти­цу, под­жег дом, пос­тро­ен­ный собс­твен­ны­ми ру­ками, сру­бил де­рево, ко­торое сам за­бот­ли­во вы­рас­тил? Кто ос­ме­лит­ся уда­ром но­ги сбить свя­щен­ный ку­бок, хра­нящий­ся в хра­ме бо­гов? Толь­ко тем­ная ночь, о рад­жа, мо­жет под­твер­дить, что твоя же­на пе­реда­ла дочь юно­ше. И он стал тво­им зя­тем, а зять все рав­но что род­ной сын. От­веть мне, в чем по­вин­ны твоя дочь и зять? Твоя дочь схо­дит с ума от го­ря и стра­ха за му­жа, она хо­тела по­кон­чить с со­бой. Ка­ких тру­дов сто­ило нам от­го­ворить ее от са­мо­убий­ства! Пос­лу­шай ме­ня, по­вели­тель! Ты дол­жен не­мед­ленно пой­ти в тем­ни­цу и ос­во­бодить это­го юно­шу. За­чем бы­ло да­вать сог­ла­сие на же­нить­бу, а по­том при­гова­ривать его к смер­ти? Они скры­вались в ле­су и жи­ли у чу­жих лю­дей. Мы, бед­ные, прос­тые лю­ди, не по­нима­ем, как мож­но так об­ра­щать­ся со сво­ими деть­ми!

Пу­най го­вори­ла все это рад­же пря­мо в ли­цо, и сле­зы гра­дом ка­тились по ее ще­кам. Прид­ворные мол­ча слу­шали ее речь.

Тог­да рад­жа вспом­нил лас­ко­вое ли­цо до­чери. Сер­дце его смяг­чи­лось, гла­за на­пол­ни­лись сле­зами, и он дал сог­ла­сие на брак до­чери и Ма­дана.

Мо­лодая че­та по­лучи­ла бо­гатые по­дар­ки: сло­нов, ко­ней, по­местья, зем­ли и до­ма. Рад­жа наз­на­чил дочь и зя­тя сво­ими нас­ледни­ками, для них воз­ве­ли дво­рец с две­над­цатью во­рота­ми.

Ма­дан и Ру­пава­ти по­сели­лись в нем и за­жили счас­тли­во.

Случайные и неслучайные рекомендации: