Об этой истории рассказывается о докторе Рэйбёрне, уроженце Техаса, прославившемся на весь Арканзас своей безрассудной отвагой и смелостью.
Это был невысокого роста молодой человек, весом не более ста фунтов, длинные белокурые волосы его рассыпались по плечам, как это модно было среди мужчин в ту далекую пору. Оттого его и прозвали Белокурый Док. На голове он носил широкое сомбреро с колокольчиками, поля которого украшала змеиная кожа от тех гремучих змей, что он собственноручно убил в Техасе.
Он любил ездить верхом на самых крупных лошадях и других не признавал. Увидев эдакого субтильного юношу верхом на гигантской кобыле, вы невольно сравнили бы его с утлой лодчонкой посреди бескрайнего океана.
Но внешность, сами знаете, бывает обманчива. Когда вспыхнула Гражданская война между Севером и Югом, Белокурый Док стал лейтенантом и представлял в кавалерийской бригаде генерала Парсона свой родной штат. Ему дали великолепного крупного гнедого, по кличке «Проворный Джим», и когда Белокурый Док садился в большущее седло, его самого почти не было видно. На сапогах его блестели огромные шпоры, на боку висела преогромная сабля, а за пояс заткнуты два длинных кольта. Выглядел он смешно, что и говорить, однако никто не смел потешаться над ним. Все знали, что он горяч, как порох, голубые глаза его сверкали стальным блеском.
Белокурый Док был всеобщим любимцем, но особенно его жаловали прекрасные дамы. Он так увлекался танцами по ночам, выпивками и пирушками в дневное время, что надорвался и схватил горячку. Так что, когда его рота выступила в поход, ему пришлось воспользоваться приглашением одной семьи и остаться. Он был в отчаянии, что оторвался от своих, хотя хозяева обращались с ним, как с родным сыном. С их помощью он быстро поправился, однако присоединиться к своему эскадрону он не мог, так как северяне заняли этот штат.
Белокурый Док был не из тех, кто сидит сложа руки, когда долг призывает его. Не теряя времени, он сколотил небольшой отряд из отважных южан, что не боятся ни диких зверей, ни людей; пантеры иль змеи, им все нипочем. И они открыли партизанскую войну, что было хуже острой занозы в боку у северян. Они нападали на них и днем и ночью, в самый неожиданный момент и жалили врага злее москитов.
Но война разгоралась. Одним декабрьским утром Белокурый Док разбил свой лагерь на берегу неглубокой речушки неподалеку от Дезарка. Сверкало яркое солнце, погода стояла ясная, прохладная, только на душе у бойцов были мрак и туман. Они думали о предстоящих рождественских праздниках, вспоминали дом и своих любимых. Лишних слов не говорилось, развалясь, сидели они, отдыхали и с горечью думали: что-то принесет им это рождество, какой подарок приготовит Санта Клаус?
Белокурый Док отличался не только отвагой и бесстрашием, но и острым умом.
— Стану-ка я сам Санта Клаусом, коли Дед Мороз позабыл про нас, — сказал он. — У меня отличная идея, ребятки! Хотели бы вы получить каждый по свежей лошадке в подарок на рождество, ну, как?
Кто ухмыльнулся в ответ, кто промолчал, иные сказали:
— Новый год тут ни при чем. Как тебе это удастся?
— Проще пареной репы! Завтра янки устраивают танцульку со своим скрипачом и всяким таким прочим. Я тоже собираюсь к ним пойти и буду танцевать под их музыку до упаду пока не стопчу каблуков. И приведу с танцульки их лучших коней в подарок вам на рождество.
— А как тебе это удастся? — был снова вопрос.
— Поглядим, увидим — цыплят по осени считают. Только держите рот на замке.
На другой день ближе к вечеру Док Рэйбёрн взялся за дело. Перво-наперво он пошел к одному своему другу, которому мог доверять, и попросил одолжить ему на эту ночь нарядное платье его младшей дочки, ее туфли и чепец. Потом нарядился во все это, расчесал и завил свои длинные белокурые волосы и уложил их вокруг головы.
— Ай да лейтенант! — сказали его ребята. — Да ты не хуже любой местной красотки с Уайт-Ривер.
— Того мне и надо! — сказал довольный Док и отправился в Дезарк.
Но сначала он обратился к капитану северян и попросил у него пропуск, чтобы ночной патруль не задержал его. Он прикинулся фермерской дочкой и сказал, что идет на танцы, которые, ей известно, будут сегодня в городе. Все только и толковали об этом, и пропуск был ему выдан. Когда стемнело, Эмма-Лу — Док Рэйбёрн выбрал себе такое имя — спокойно прошла мимо часовых. Мало того, двое часовых даже поспорили, с кем бы она предпочла пойти на танцы, если бы они сами могли отлучиться.
Рейбёрн не спеша направился к дому, из которого слышались звуки музыки. Он старался идти, по-женски покачивая бедрами, но и без того никто бы не заподозрил в хорошенькой Эмме-Лу грозного Дока Рэйбёрна. Что же до его девичьей походки, то потому он так шел, что ему мешали два сорокапяти-калиберных кольта, спрятанных у него под юбкой и подвязанных как раз под коленками.
Солдаты у входа пропустили его, и он вошел в зал, ярко освещенный огнями свечей. Все предвещало счастливое рождество. Веселье было в разгаре, и его тут же пригласили танцевать. Он выглядел такой хорошенькой девушкой. Эмма-Лу говорила всем, что она фермерская дочка и, услышав про танцы, решила немного поразвлечься.
От кавалеров у нее отбоя не было, и все спрашивали, а когда они увидят ее еще раз. Она всем обещала, что очень скоро, и даже не один раз. Офицеры и хорошенькая фермерская дочка недурно проводили время.
Было уже поздно, и Эмма-Лу сказала, что ей пора домой, не то родители зададут ей и тогда больше уж не отпустят. И незаметно она выскользнула из зала.
На дворе все было тихо. Рэйбёрн без труда отыскал лошадей. Он отвязал их всех и, выбрав самого большого и красивого, смахивающего на вожака, вскочил на него верхом. И повел за собой остальных лошадей, которые погнались за вожаком. Когда стража хватилась их, они были уже далеко, раздались выстрелы, но ночь стояла темная, декабрьская, и вскоре всадник и прочие лошади скрылись в лесу.
Можете представить себе восторг его друзей по оружию, когда он привел им прекрасный табун! Вот это был настоящий рождественский подарок! И все поздравляли своего командира выражали свой восторг и любовь. Ни у кого, говорили они, ни южан, ни у северян, нет такого дерзкого и ловкого командира. И, пожалуй, они были правы.
