Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Хрустальная гора

Жи­ли в де­рев­не очень бед­ные ста­рик со ста­рухой, и был у них один-единс­твен­ный сын. На ок­ра­ине их де­рев­ни вы­силась Хрус­таль­ная го­ра. На ту го­ру ник­то не мог ни взой­ти, ни вска­раб­кать­ся, так как не ве­ли ту­да ни до­роги, ни тро­пин­ки, ни да­же са­мые кру­тые и от­весные подъ­емы. И по­тому ник­то ни­ког­да не был на Хрус­таль­ной го­ре, хо­тя всех раз­би­рало лю­бопытс­тво: что же на ней де­ла­ет­ся, что там на­ходит­ся? Нет ли там че­го-ни­будь ин­те­рес­но­го или цен­но­го?

По­шел од­нажды кресть­ян­ский сын на ба­зар. А в то ут­ро по ба­зар­ной пло­щади хо­дил ко­ролев­ский гла­шатай и взы­вал к на­роду:

— Кто сог­ла­сен сесть на вол­шебную пти­цу фи­лина и взле­теть на Хрус­таль­ную го­ру?

— Я сог­ла­сен! — от­ве­тил юно­ша.

Усел­ся он на вол­шебную пти­цу фи­лина и взле­тел на Хрус­таль­ную го­ру — у фи­лина там бы­ло гнез­до. Лю­ди, соб­равши­еся вни­зу, ста­ли кри­чать кресть­ян­ско­му сы­ну:

— Что ты там уви­дел?

Тот от­ве­тил:

— Здесь очень мно­го са­моц­ве­тов, ал­ма­зов и се­реб­ра!

— Сбрось нам, да по­боль­ше! — от­ве­тили ему.

Стал кресть­ян­ский сын сбра­сывать вниз дра­гоцен­ные ка­менья, ал­ма­зы и се­реб­ро. Сбе­жались все, кто был на ба­заре, хва­та­ют дра­гоцен­ности при­гор­шня­ми, за­совы­ва­ют их в кар­ма­ны, в кор­зи­ны, в меш­ки, на­сыпа­ют в по­лы. Вся­кий ута­щил до­мой, сколь­ко смог, а по­том са­мые жад­ные ста­ли при­бегать по вто­рому ра­зу и про­сить:

— Ки­дай еще!

Юно­ша по­нял, что лю­ди ни­ког­да не на­сытят­ся бо­гатс­твом, ко­торое на них сып­лется, и крик­нул им:

— А те­перь по­моги­те мне спус­тить­ся об­ратно!

— Еще че­го, те­бе и там хо­рошо! Ки­дай нам кам­ней и се­реб­ра! — крик­ну­ли ему сни­зу.

Что ос­та­валось кресть­ян­ско­му сы­ну де­лать? По­ходил он, по­ходил по го­ре и вдруг уви­дел боль­шую пе­щеру, а в глу­бине ее вход внутрь го­ры. По­шел он ту­да и вско­ре ока­зал­ся в нез­на­комой стра­не.

Дол­го ли, ко­рот­ко ли шел он, но толь­ко при­вела его до­рога к гус­тым за­рос­лям вы­соко­го кус­тарни­ка. Ря­дом с кус­тарни­ком сто­ял дом, а в до­ме жил сле­пой ста­рик. У ста­рика бы­ло ста­до в трис­та го­лов коз, и они каж­дый день под пред­во­дитель­ством коз­ла-во­жака ухо­дили пас­тись на зе­леный луг, рас­по­ложен­ный поб­ли­зос­ти. Юно­ша уви­дел, что ко­зий за­гон весь в гря­зи, дав­но не чи­щен, а во­ды в ко­рытах нет, коз по­ить не­чем. Он не по­ленил­ся, по­чис­тил и от­мыл за­гон, на­лил ко­зам во­ды в ко­рыта. А по­том рас­по­ложил­ся на от­дых в те­нис­том кус­тарни­ке.

Ког­да ко­зы вер­ну­лись до­мой и уви­дели чис­тый за­гон, они очень уди­вились и ста­ли го­ворить друг дру­гу:

— Кто же ока­зал нам та­кую ус­лу­гу, вы­мыл наш за­гон и при­нес во­ды? Ста­рик-хо­зя­ин не мог это­го сде­лать, он ведь сле­пой.

Ста­рый и муд­рый ко­зел-во­жак, у ко­торо­го бы­ло во лбу три гла­за, ска­зал на сле­ду­ющее ут­ро мо­лодень­кой ко­зе:

— Се­год­ня ты ос­та­нешь­ся до­ма и бу­дешь сто­рожить за­гон. Ты дол­жна уви­деть то­го, кто сос­лу­жил нам эту доб­рую служ­бу.

Ко­за ос­та­лась в за­гоне. Жда­ла, жда­ла, но так ни­кого и не дож­да­лась, а есть ей за­хоте­лось ужас­но. Не вы­дер­жа­ла она и от­пра­вилась в кус­ты по­щипать лис­точков. В это вре­мя кресть­ян­ский сын при­шел в за­гон, по­чис­тил его, от­мыл, на­лил во­ды в ко­рыта, а ког­да за­метил, что ко­зы воз­вра­ща­ют­ся до­мой, сно­ва схо­ронил­ся в кус­тарни­ке.

Заг­ля­нув в чис­тый за­гон, ко­зел-во­жак спро­сил мо­лодень­кую ко­зу:

— Эй, ко­за, и ко­го же ты ви­дела?

— Ни­кого я не ви­дела, — от­ве­тила ко­за.

— По­чему ты ни­кого не ви­дела?

— По­тому что я очень про­голо­далась и пош­ла по­щипать лис­точков, а ког­да вер­ну­лась, за­гон был вы­чищен и от­мыт.

Ко­зел рас­сердил­ся и за­бодал мо­лодую ко­зу.

На сле­ду­ющее ут­ро он ска­зал дру­гой ко­зе:

— Се­год­ня ты ос­та­нешь­ся до­ма и бу­дешь сто­рожить за­гон. И не взду­май же­вать листья в кус­тарни­ке, си­ди воз­ле за­гона и ни­куда не от­лу­чай­ся.

Ко­за ос­та­лась воз­ле за­гона и, как ни му­чил ее го­лод, ни­куда не уш­ла. Но день был жар­ким, и ее смо­рил сон. Как толь­ко ко­за зас­ну­ла, юно­ша вы­шел из кус­тарни­ка, по­чис­тил и от­мыл за­гон, при­нес ко­зам во­ды и сно­ва спря­тал­ся в гус­тых за­рос­лях. Прос­нувшись, ко­за уви­дела, что за­гон чист, а вок­руг ни ду­ши.

Ве­чером вер­ну­лось ста­до, и ко­зел-во­жак спро­сил:

— Эй, ко­за, ко­го ты ви­дела?

— Ни­кого я не ви­дела, — от­ве­тила ко­за.

— По­чему же? Не­уже­ли и ты хо­дила в кус­тарник щи­пать листья?

— Не-ет, — ви­нова­то проб­ле­яла ко­за. — Не щи­пала я листь­ев. Ме­ня смо­рил сон.

Ко­зел-во­жак рас­сердил­ся и за­бодал мо­лодень­кую ко­зу.

На тре­тий день он ска­зал ко­зам:

— Се­год­ня иди­те всем ста­дом на то мес­то, ку­да я вас обыч­но во­жу, толь­ко дер­жи­тесь вмес­те и ни­куда не раз­бре­дай­тесь. А я ос­та­нусь до­ма и сам бу­ду сто­рожить за­гон.

Ко­зы сби­лись в ку­чу и от­пра­вились на пас­тби­ще, а ко­зел-во­жак ос­тался сто­рожить за­гон. День был жар­ким, и его смо­рил сон. Два гла­за его зас­ну­ли, а тре­тий глаз не спал. Юно­ша по­думал, что ко­зел зас­нул, вы­шел из кус­тарни­ка, по­чис­тил и по­мыл за­гон, при­нес ко­зам во­ды. Ед­ва он за­кон­чил ра­боту и хо­тел пой­ти от­дохнуть, как ко­зел-во­жак вско­чил на но­ги, бро­сил­ся к юно­ше, схва­тил его и спро­сил:

— От­ве­чай, ты кто, че­ловек или джинн?

— Я че­ловек, — от­ве­тил юно­ша.

— Тог­да я от­ве­ду те­бя к на­шему хо­зя­ину, — ска­зал ко­зел-во­жак.

Приш­ли они к сле­пому ста­рику, и юно­ша сра­зу же стал об­слу­живать его и по­могать ему по хо­зяй­ству. Так прош­ло нес­коль­ко дней, и од­нажды юно­ша ска­зал:

— Отец, пой­ду-ка я зав­тра со ста­дом, бу­ду пас­ти тво­их коз.

— Иди, — сог­ла­сил­ся сле­пой ста­рик, — толь­ко не во­ди ста­до на ту зе­леную лу­жай­ку, ко­торая на­ходит­ся воз­ле ка­мен­но­го уте­са.

— Хо­рошо, — от­ве­тил юно­ша, — не бес­по­кой­ся, я ни за что не по­веду ста­до на ту лу­жай­ку, ко­торая на­ходит­ся воз­ле ка­мен­но­го уте­са.

Ут­ром он соб­рал коз и пог­нал их пря­мо на ту лу­жай­ку, ко­торая на­ходит­ся воз­ле ка­мен­но­го уте­са. Ко­зы ста­ли щи­пать трав­ку, а кресть­ян­ский сын усел­ся на ка­мушек, вы­нул сви­рель и гром­ко за­иг­рал. А иг­рать на сви­рели он был ве­ликий мас­тер. Вдруг из-за уте­са выш­ла прек­расная де­вуш­ка, вол­шебни­ца-пе­ри.

— Пос­лу­шай ме­ня, че­лове­чий сын, — ска­зала она, — да­вай сде­ла­ем так: ты иг­рай на сви­рели, а я бу­ду тан­це­вать. Кто пер­вым ус­та­нет, тот от­даст по­беди­телю все, че­го бы он ни поп­ро­сил! Иг­рай, не по­жале­ешь: так кра­сиво, как я, ник­то дру­гой на бе­лом све­те не тан­цу­ет!

— Хо­рошо! На­чина­ем! — ска­зал юно­ша. Он за­иг­рал на сви­рели, а пе­ри ста­ла тан­це­вать, да так кра­сиво, как ник­то дру­гой на бе­лом све­те стан­це­вать бы не смог.

Ста­ло смер­кать­ся. Пе­ри спро­сила:

— Мо­жет быть, на се­год­ня хва­тит?

— Как ска­жешь, — от­ве­тил юно­ша. Он соб­рал сво­их коз и приг­нал их к ста­рику.

— По­чему ты так поз­дно вер­нулся, сы­нок? — спро­сил ста­рик. — Сда­ет­ся мне, что ты го­нял коз на ту лу­жай­ку, что на­ходит­ся воз­ле ка­мен­но­го уте­са?

— Нет, отец, нет, — от­ве­тил юно­ша.

И на сле­ду­ющее ут­ро сле­пой ста­рик поп­ро­сил его:

— Толь­ко не па­си коз, сы­нок, на лу­жай­ке воз­ле ка­мен­но­го уте­са.

— Нет, отец, нет, я не пой­ду ту­да, не бес­по­кой­ся, — за­верил его кресть­ян­ский сын. Он соб­рал коз и пог­нал их пря­мо к ка­мен­но­му уте­су. Ед­ва он усел­ся на ка­мушек и за­иг­рал на сви­рели, как из-за уте­са выш­ла вол­шебни­ца-пе­ри и ска­зала:

— Ну, да­вай нач­нем, че­лове­чий сын! Ты иг­рай на сви­рели, а я бу­ду тан­це­вать. Я ведь тан­цую кра­сивее всех на све­те!

Юно­ша за­иг­рал на сви­рели, а пе­ри пош­ла тан­це­вать, и дли­лась эта пляс­ка до са­мого ве­чера. На­конец она ска­зала:

— Мо­жет быть, на се­год­ня хва­тит?

— Хо­рошо, — ска­зал юно­ша, — как ты хо­чешь, так пусть и бу­дет.

Соб­рал юно­ша коз и от­вел их к ста­рику. Тот ска­зал:

— Ты, сы­нок, се­год­ня сов­сем уж ночью вер­нулся. На­вер­ня­ка ты во­дил коз к ка­мен­но­му уте­су.

— Нет, отец, нет, — воз­ра­зил ему юно­ша, — не бес­по­кой­ся, я там не был.

На сле­ду­ющее ут­ро ста­рик ска­зал ему:

— Толь­ко не хо­ди, сы­нок, к ка­мен­но­му уте­су, по­тому что там-то я и ли­шил­ся обо­их глаз.

Юно­ша по­вел коз пря­мой до­рогой к ка­мен­но­му уте­су. Не ус­пел он вы­нуть из кар­ма­на сви­рель и за­иг­рать, как выш­ла вол­шебни­ца-пе­ри и ска­зала:

— Ну что, че­лове­чий сын, ты уже при­шел?

— При­шел, — от­ве­тил юно­ша.

— Тог­да иг­рай, а я бу­ду тан­це­вать.

За­иг­рал юно­ша на сви­рели, а пе­ри ста­ла тан­це­вать. Тан­це­вала без пе­редыш­ки до обе­да, а по­том сно­ва без пе­редыш­ки до са­мого ве­чера. На­конец не вы­дер­жа­ла и ска­зала:

— Ох, и ус­та­ла же я, — и в из­не­може­нии упа­ла на зем­лю.

Юно­ша бро­сил­ся к ней, схва­тил, об­мо­тал за­ранее при­пасен­ной ве­рев­кой и при­вязал к ста­рому вя­зу. По­том по­дошел к ко­зам и ска­зал:

— А те­перь со­бирай­тесь, сей­час пой­дем до­мой.

Пе­ри ста­ла про­сить его:

— Иди сю­да, че­лове­чий сын, ос­во­боди ме­ня!

Юно­ша от­ве­тил:

— Я ос­во­божу те­бя, ес­ли ты мне ска­жешь, где на­ходят­ся гла­за ста­рика!

— Ос­во­боди ме­ня, тог­да я ска­жу!

— Не ве­рю я те­бе, — от­ве­тил юно­ша.

— Ну хо­рошо, — ска­зала пе­ри. — Они вот там, под кор­ня­ми ко­люче­го кус­тарни­ка. А те­перь ос­во­боди ме­ня!

Юно­ша заб­рался в ко­лючий кус­тарник, ис­кал, ис­кал, но ни­чего не на­шел. Ис­ца­рапан­ный, он вы­лез от­ту­да и ска­зал ко­зам:

— Со­бирай­тесь, пош­ли до­мой. Она не хо­чет го­ворить прав­ду.

Ко­зы сби­лись в ста­до и нап­ра­вились по тро­пин­ке к до­му.

— Пос­той, че­лове­чий сын! — вос­клик­ну­ла пе­ри. — Ос­во­боди ме­ня, а я те­бе ска­жу, где гла­за ста­рика. Они под кор­ня­ми вя­за!

— Не ве­рю я те­бе!

— Ну, пос­мотри же, вот здесь они, под кор­ня­ми вя­за!

Юно­ша вер­нулся, ис­кал, ис­кал, но так ни­чего и не на­шел.

— Пош­ли, — ска­зал он ко­зам. — Пусть она из­дохнет тут от го­лода, воз­ле это­го вя­за, под кор­ня­ми ко­торо­го я ни­чего не на­шел!

— Пос­той! — сно­ва крик­ну­ла вслед ему пе­ри. — Ос­во­боди же ме­ня!

— Я не ос­во­божу те­бя, по­ка ты не ска­жешь мне прав­ду!

— Ну хо­рошо, по­дой­ди к ка­мен­но­му уте­су и по­ищи как сле­ду­ет, они там.

Юно­ша по­дошел к ка­мен­но­му уте­су и на­шел гла­за ста­рика. Пос­ле это­го он ска­зал ко­зам:

— Пош­ли, хва­тит тра­ву щи­пать. Зав­тра мы опять сю­да вер­немся.

— Ну от­пусти же ме­ня, че­лове­чий сын, — взмо­лилась пе­ри.

— Раз уж ты ска­зала мне, где на­ходят­ся гла­за ста­рика, так ска­жи те­перь, как их при­живить.

Боль­ше пе­ри хит­рить не ста­ла и от­ве­тила:

— Что­бы при­живить их, нуж­но вы­вес­ти ста­рика пе­ред рас­све­том из до­му, вста­вить ему гла­за в глаз­ни­цы и по­вер­нуть ли­цом в ту сто­рону, от­ку­да дол­жно взой­ти сол­нце. Как толь­ко пер­вые сол­нечные лу­чи упа­дут ему на ве­ки, он проз­ре­ет.

Юно­ша ос­во­бодил пе­ри и пог­нал ста­до до­мой. Ста­рик дав­но ждал его и спро­сил:

— По­чему так поз­дно, сы­нок? На­вер­ня­ка ты го­нял коз к ка­мен­но­му уте­су!

— Нет, отец, нет, — от­ве­тил юно­ша.

Ночью, не­задол­го до рас­све­та, юно­ша раз­бу­дил ста­рика и ска­зал:

— Отец, вый­дем во двор, ско­ро сол­нце взой­дет, пос­то­им, пог­ре­ем­ся на сол­нышке.

Встал ста­рик и вмес­те с юно­шей вы­шел из до­му.

— Отец, дай-ка я пос­мотрю, что у те­бя слу­чилось с гла­зами, — ска­зал юно­ша, нак­ло­нил­ся к ста­рику и вста­вил ему в глаз­ни­цы оба гла­за. По­том по­вер­нул ли­цом в ту сто­рону, где с ми­нуты на ми­нуту дол­жно бы­ло взой­ти сол­нце.

— Ой, сы­нок, ты все же хо­дил к ка­мен­но­му уте­су, — ска­зал ста­рик.

— Да, отец, да, — от­ве­тил юно­ша. В это вре­мя сол­нце взош­ло и лу­чи его упа­ли пря­мо на зак­ры­тые ве­ки ста­рика. — А те­перь от­крой гла­за и смот­ри! Ви­дишь что-ни­будь?

— Да, сы­нок, ви­жу! Я те­перь хо­рошо ви­жу! Я проз­рел! — ска­зал ста­рик и зап­ла­кал от счастья. Он сме­ял­ся и пла­кал и бла­года­рил юно­шу за са­мо­от­вержен­ность и доб­ро­ту.

— Ты те­перь ос­та­вай­ся до­ма и смот­ри за хо­зяй­ством, сы­нок, а уж коз я смо­гу пас­ти сам, — ска­зал он.

Юно­ша по­вел ста­рика умы­вать­ся и оде­вать­ся. Ког­да ста­рик умы­вал­ся, из его бо­роды вы­пала связ­ка клю­чей. Их бы­ло две­над­цать. Ста­рик снял один ключ, по­ложил в кар­ман, а связ­ку про­тянул юно­ше:

— Вот, сы­нок, возь­ми се­бе один­надцать клю­чей. В мо­ем до­ме две­над­цать ком­нат, ты от­крой один­надцать из них и все, что там на­ходит­ся, возь­ми се­бе, а две­над­ца­тый ключ я при­дер­жу. Ты еще мо­лод, уви­дишь, что там, на­дела­ешь глу­пос­тей и на­живешь бед!

Ста­рик ушел пас­ти коз, а юно­ша взял один­надцать клю­чей и от­крыл ими один­надцать ком­нат. Че­го там толь­ко не ока­залось! Зо­лото, се­реб­ро, дра­гоцен­ные ка­менья, бо­гатые одеж­ды, а в од­ной из ком­нат сто­ял бо­гатыр­ский конь. Прош­ло нес­коль­ко дней, и юно­ша ска­зал ста­рику:

— Отец, а не дашь ли ты мне все-та­ки ключ от две­над­ца­той ком­на­ты?

Ста­рик дол­го кре­пил­ся и от­не­кивал­ся, но по­том все же ус­ту­пил:

— Вот возь­ми, — ска­зал он, — но мне очень жал­ко те­бя, сы­нок. Ты еще мо­лод, оши­бешь­ся, нат­во­ришь бед.

Юно­ша от­крыл две­над­ца­тую ком­на­ту и уви­дел, что она пус­та, а пос­ре­ди нее на­ходит­ся во­до­ем. Тог­да он при­та­ил­ся за дверью и стал ждать. «Что же в этой ком­на­те мо­жет быть та­кого, из-за че­го ста­рик не ве­лел мне от­кры­вать дверь и не хо­тел ме­ня сю­да пус­кать?» — не­до­уме­вал юно­ша. Так он прож­дал нес­коль­ко дней и на­конец дож­дался: од­нажды в ком­на­ту че­рез от­вер­стие в кры­ше вле­тели три сес­тры, три Кра­сы зем­ли. Они сбро­сили с се­бя платья и ста­ли плес­кать­ся в во­до­еме. Юно­ша рас­слы­шал за дверью, как стар­шая сес­тра ска­зала:

— Да­вай­те ско­рее мыть­ся и оде­вать­ся, а то как бы не уви­дел нас здесь че­лове­чий глаз.

Три Кра­сы зем­ли, поп­лескав­шись нем­но­го, оде­лись и вы­лете­ли в от­вер­стие на кры­ше.

Ров­но че­рез три не­дели сес­тры при­лете­ли сно­ва, сбро­сили одеж­ду и ста­ли плес­кать­ся в во­до­еме. Сред­няя сес­тра ска­зала:

— Да­вай­те по­торо­пим­ся, а то че­лове­чий глаз уви­дит, как мы тут пле­щем­ся!

Сес­тры поп­леска­лись, поб­рызга­лись, за­тем оде­лись и вы­лете­ли че­рез от­вер­стие в по­тол­ке.

На третью не­делю сес­тры в по­ложен­ное вре­мя при­лете­ли сно­ва, ски­нули платья и ста­ли плес­кать­ся в во­до­еме. Млад­шая сес­тра ска­зала:

— Да­вай­те ско­рее оде­нем­ся и уле­тим, а то че­лове­чий глаз уви­дит, как мы пле­щем­ся.

В это вре­мя юно­ша ти­хо при­от­крыл дверь и схва­тил по­яс, при­над­ле­жав­ший млад­шей сес­тре. Три Кра­сы зем­ли выш­ли из во­до­ема, ста­ли оде­вать­ся. Две стар­шие сес­тры быс­тро оде­лись и вы­лете­ли че­рез от­вер­стие в по­тол­ке, а млад­шая ста­ла ис­кать свой по­яс. Ме­чет­ся она по ком­на­те, заг­ля­дыва­ет во все уг­лы, а най­ти по­яс не мо­жет. А в по­ясе-то и зак­лю­чалась ее чу­дес­ная си­ла: одев его, она мог­ла под­нять­ся в воз­дух и уле­теть, а без не­го уме­ла толь­ко хо­дить по зем­ле, как все лю­ди.

Юно­ша тем вре­менем по­шел в од­ну из ком­нат, взял пе­ремет­ную су­му, на­пол­ненную зо­лотом, на­кинул уз­дечку на бо­гатыр­ско­го ко­ня и под­вел его к две­рям две­над­ца­той ком­на­ты. Но мо­гучий конь уда­рил­ся ко­пытом о по­рог, и ста­рик ус­лы­шал гул­кий звон под­ко­вы.

— Го­ворил я те­бе, сы­нок, что ты со­вер­шишь боль­шую ошиб­ку и на­живешь се­бе бе­ду. Да те­перь уж поз­дно, де­ло сде­лано. Все же, ес­ли при­дет­ся те­бе очень ту­го, при­ходи ко мне, я те­бе по­могу.

Юно­ша поб­ла­года­рил ста­рика за доб­ро­ту и по­дар­ки, схва­тил млад­шую Кра­су зем­ли, по­садил ее пе­ред со­бой на бо­гатыр­ско­го ко­ня и от­пра­вил­ся к от­цу с ма­терью. Те очень об­ра­дова­лись, уви­дев сы­на, да еще с не­вес­той. Сыг­ра­ли свадь­бу, и мо­лодые за­жили в до­ме ста­риков. А по­яс сво­ей же­ны кресть­ян­ский сын спря­тал в ка­мен­ный сун­ду­чок, ключ от ко­торо­го от­дал на хра­нение ма­тери, на­казав ей ни за что не воз­вра­щать по­яс не­вес­тке и как сле­ду­ет спря­тать ключ от сун­дучка. При­няв все, ка­кие мож­но, ме­ры пре­дос­то­рож­ности, он пре­дуп­ре­дил мать:

— Ес­ли ты вер­нешь ей по­яс, она по­кинет нас.

Прош­ло три го­да. Од­нажды у них на ули­це иг­ра­ли свадь­бу. Свек­ровь соб­ра­лась ид­ти на свадь­бу и поз­ва­ла с со­бой не­вес­тку, но та от­ка­залась ид­ти без по­яса.

— Обид­но мне ид­ти без сво­его по­яса, я бу­ду пло­хо выг­ля­деть, ведь по­яс так ме­ня ук­ра­ша­ет, — ска­зала она ста­рухе. А та по­дума­ла: «Дом, в ко­тором иг­ра­ют свадь­бу, зак­рыт, я все вре­мя бу­ду ря­дом, ку­да она убе­жит?» Дос­та­ла из ка­мен­но­го сун­дучка по­яс и от­да­ла его не­вес­тке. Оде­ла Кра­са зем­ли свой по­яс и сде­лалась еще кра­ше, чем бы­ла. От­пра­вились они на свадь­бу и усе­лись со свек­ровью на жен­ской по­лови­не. А свек­ро­ви и нев­до­мек бы­ло, что в той ком­на­те, где они си­дели, в по­тол­ке бы­ло от­вер­стие для ды­ма от оча­га.

На­чались тан­цы. Жен­щи­ны и де­вуш­ки ста­ли про­сить Кра­су зем­ли:

— Встань, ми­лая, по­тан­цуй нем­ножко и ты!

Но Кра­са зем­ли от­ве­тила:

— Я не умею тан­це­вать, до­рогие под­ру­ги, я умею толь­ко ле­тать!

Жен­щи­ны ей ска­зали:

— Ну хо­рошо, встань и стан­цуй, как уме­ешь.

Кра­са зем­ли вста­ла, сде­лала два-три ша­га, взмах­ну­ла ру­ками и под­ня­лась в воз­дух. Она сня­ла с ру­ки об­ру­чаль­ное коль­цо, бро­сила его свек­ро­ви и ска­зала:

— Пе­редай сво­ему сы­ну, что он не имел пра­ва же­нить­ся на мне без раз­ре­шения мо­их брать­ев и сес­тер, а коль­цо пусть ос­та­нет­ся ему на па­мять.

С эти­ми сло­вами она вы­лете­ла че­рез от­вер­стие для ды­ма от оча­га. Все бы­ли нас­толь­ко пот­ря­сены и огор­че­ны слу­чив­шимся, что свадь­бу пе­ренес­ли на дру­гой день. Ста­руха вер­ну­лась до­мой од­на.

Ког­да юно­ша при­шел с по­ля, он уви­дел, что мать си­дит расс­тро­ен­ная и зап­ла­кан­ная, и сра­зу по­нял, что Кра­са зем­ли уле­тела. Он спро­сил:

— Чем ты так огор­че­на, мать?

— Не­вес­тка уле­тела, сы­нок, — от­ве­тила ста­руха.

— Ес­ли моя же­на уле­тела, ма­туш­ка, то не спра­шивай ме­ня, ку­да от­прав­ля­юсь я, по­тому что ты са­ма во всем ви­нова­та. Это ты да­ла ей по­яс, а ведь я пре­дуп­реждал те­бя: «Ни в ко­ем слу­чае не от­да­вай ей по­яс, ина­че она по­кинет нас».

Мать вру­чила сы­ну коль­цо не­вес­тки и, пла­ча, ска­зала:

— Но мне и в го­лову не мог­ло прий­ти, что она вы­летит че­рез от­вер­стие для ды­ма в по­тол­ке. Я пош­ла с ней ту­да по­тому, что зна­ла: все две­ри на жен­ской по­лови­не бу­дут зак­ры­ты. А ес­ли бы я ос­та­вила ее до­ма, то ме­ня му­чила бы со­весть, что она весь день про­сиде­ла од­на, ску­чала и не ви­дела свадь­бу. Вот по­чему я со­вер­ши­ла та­кую ошиб­ку.

Юно­ша от­пра­вил­ся на ба­зар. Там ко­ролев­ский гла­шатай взы­вал к на­роду:

— Кто сог­ла­сен сесть на вол­шебную пти­цу фи­лина и взле­теть на Хрус­таль­ную го­ру?

Юно­ша отоз­вался:

— Я сог­ла­сен!

Сел он на вол­шебную пти­цу фи­лина и взле­тел на Хрус­таль­ную го­ру. Лю­ди, соб­равши­еся вни­зу, ста­ли спра­шивать:

— Что ты там уви­дел?

Юно­ша крик­нул:

— Здесь мно­го са­моц­ве­тов, ал­ма­зов и се­реб­ра!

— Сбрось нам, да по­боль­ше!

— Ни­чего я вам сбра­сывать не бу­ду! — от­ве­тил юно­ша.

Отыс­кал он вход в пе­щеру, про­шел ее нас­квозь и ока­зал­ся на зна­комой до­роге, ко­торая при­вела его к до­му ста­рика, сто­яв­ше­му воз­ле за­рос­лей вы­соко­го кус­тарни­ка. Ста­рик, за­видев юно­шу, бро­сил­ся ему на шею и рас­це­ловал.

— Ну что, сы­нок, го­ворил я те­бе, что ты еще мо­лод? Нат­во­рил бед, а те­перь не­бось не зна­ешь, что и де­лать? — спро­сил он.

— Да, отец, уле­тела моя же­на. Ска­жи, по­жалуй­ста, к те­бе три Кра­сы зем­ли боль­ше не при­лета­ли?

— Нет, сын мой, с то­го дня, как ты по­хитил млад­шую сес­тру, боль­ше они сю­да не при­лета­ли.

— Где же мне те­перь их ис­кать?

— Не знаю, сы­нок. Мо­лод я еще, не все, что де­ла­ет­ся на бе­лом све­те, знаю. Мне и все­го-то еще сто лет. Мо­жет быть, мой стар­ший брат что-ни­будь зна­ет, ему все-та­ки уже двес­ти лет. Схо­ди к не­му, а я те­бе рас­ска­жу, где он жи­вет.

От­пра­вил­ся юно­ша к стар­ше­му бра­ту ста­рика и спро­сил его:

— Не зна­ешь ли ты, отец, где жи­вут три Кра­сы зем­ли?

— Нет, — от­ве­тил тот. — Ку­да мне все знать, я еще мо­лод, мне все­го двес­ти лет. Схо­ди луч­ше к на­шему стар­ше­му бра­ту, ему трис­та лет, он уже мно­го все­го зна­ет.

По­шел юно­ша к треть­ему ста­рику и спро­сил:

— Ска­жи мне, отец, где жи­вут три Кра­сы зем­ли?

Тре­тий ста­рик был сов­сем ма­лень­кий, су­хонь­кий и весь смор­щенный. Он про­шам­кал в от­вет:

— Не знаю, где они жи­вут. Но я знаю, где на­ходит­ся род­ник, из ко­торо­го их слу­жан­ки но­сят им во­ду.

Он объ­яс­нил юно­ше, как прой­ти к это­му род­ни­ку, и тот не­мед­ля от­пра­вил­ся ту­да и стал ждать, спря­тав­шись за де­ревом. Вско­ре приш­ла слу­жан­ка и ста­ла на­бирать во­ду в кув­шин. Юно­ша вы­шел к ней и спро­сил:

— Де­вуш­ка, ты чья бу­дешь?

Та от­ве­тила:

— Я слу­жан­ка стар­шей Кра­сы зем­ли.

— Хо­рошо, иди до­мой, — ска­зал юно­ша.

Че­рез час приш­ла дру­гая слу­жан­ка и ста­ла на­бирать во­ду в кув­шин.

— Де­вуш­ка, ты чья бу­дешь? — спро­сил юно­ша, под­хо­дя к ней.

— Я слу­жан­ка сред­ней Кра­сы зем­ли.

— Хо­рошо, иди до­мой, — ска­зал юно­ша.

Приш­ла третья слу­жан­ка и то­же ста­ла на­бирать из род­ни­ка во­ду в кув­шин.

— А ты чья бу­дешь? — спро­сил ее юно­ша.

— Я слу­жан­ка млад­шей Кра­сы зем­ли, — от­ве­тила де­вуш­ка.

— Дай мне на­пить­ся во­ды из тво­его кув­ши­на, — поп­ро­сил юно­ша.

— Не мо­гу я, это кув­шин мо­ей хо­зяй­ки. Она за­руга­ет ме­ня, ес­ли уз­на­ет, что из не­го кто-то пил, — воз­ра­зила слу­жан­ка.

Но юно­ша влас­тно и стро­го ска­зал ей:

— Я при­казы­ваю те­бе — дай мне на­пить­ся!

Слу­жан­ка ис­пу­галась и от­да­ла ему кув­шин. Рас­те­ряв­шись и в спеш­ке она не за­мети­ла, как он бро­сил в кув­шин коль­цо. При­дя до­мой, она от­да­ла кув­шин млад­шей Кра­се зем­ли. Та нак­ло­нила его, что­бы от­пить во­ды, и уви­дела на дне кув­ши­на свое об­ру­чаль­ное коль­цо. Она пос­пе­шила к сес­трам и с ра­достью им со­об­щи­ла:

— Ме­ня ра­зыс­кал мой муж! Он ждет ме­ня воз­ле род­ни­ка!

Сес­тры взя­лись за ру­ки, и все вмес­те по­лете­ли к род­ни­ку.

Юно­ша вы­шел им навс­тре­чу. Но три Кра­сы зем­ли пре­дуп­ре­дили его:

— На­ши братья — лю­до­еды. Ес­ли ты хо­чешь по­пасть к нам в дом, при­дет­ся те­бя за­кол­до­вать.

Юно­ша сог­ла­сил­ся, и сес­тры прев­ра­тили его в яб­ло­ко. Млад­шая Кра­са зем­ли су­нула яб­ло­ко в кар­ман, и сес­тры по­лете­ли до­мой.

Ве­чером приш­ли с ра­боты две­над­цать их брать­ев. Все они бы­ли ди­вы-лю­до­еды, один дру­гого силь­нее, вы­ше и кро­вожад­нее. Вой­дя, они сра­зу учу­яли че­лове­чий дух.

— Сес­тры, а по­чему у нас че­лове­чиной пах­нет? — спро­сили они пря­мо с по­рога.

— От­ку­да тут быть че­лове­ку? Мы це­лый день си­дели до­ма и ни­куда не вы­ходи­ли, — от­ве­тили им сес­тры. — На­вер­но, вы где-ни­будь на­елись че­лове­чины, вас те­перь и прес­ле­ду­ет этот дух.

— Нет, сес­тры, здесь есть че­ловек, нас не об­ма­нешь. По­кажи­те нам его.

Сес­тры дол­го от­не­кива­лись, на­конец приз­на­лись:

— Хо­рошо, здесь есть че­ловек. Но мы вам по­кажем его толь­ко в том слу­чае, ес­ли вы пок­ля­нетесь, что не съ­еди­те его!

Братья пок­ля­лись:

— Мы кля­нем­ся вам го­рами и до­лами, ко­торые нас ок­ру­жа­ют, что не съ­едим его!

Сес­тры рас­сме­ялись:

— Нет, до­рогие братья, это не клят­ва, — ска­зали они. — Пок­ля­нитесь жизнью сво­их сес­тер, что не съ­еди­те его!

Де­лать не­чего, приш­лось ди­вам ска­зать:

— Кля­нем­ся жизнью сво­их сес­тер, что не съ­едим его!

Тог­да млад­шая Кра­са зем­ли вы­тащи­ла из кар­ма­на яб­ло­ко, и сес­тры сно­ва прев­ра­тили его в че­лове­ка. Они объ­яс­ни­ли брать­ям, что это су­женый их млад­шей сес­тры и при­ехал он за ней, но что­бы увез­ти ее с со­бой, ему нуж­но сог­ла­сие ее брать­ев-ди­вов. Братья от­ве­тили:

— Хо­рошо, мы раз­ре­шим ему увез­ти на­шу сес­тру, ес­ли он ока­жет­ся силь­нее и сно­ровис­тее нас.

На том и по­реши­ли. На сле­ду­ющее ут­ро пош­ли ди­вы в лес за дро­вами и взя­ли с со­бой юно­шу.

— Ес­ли при­несешь охап­ку боль­ше на­шей, зна­чит, ты силь­нее нас, — ска­зали они.

Ди­вы на­лома­ли вы­соких де­ревь­ев, свя­зали их в ог­ромные охап­ки и при­гото­вились та­щить до­мой. Юно­ша по­нял, что ему ни­ког­да не под­нять та­кую охап­ку. С со­бой он прих­ва­тил боль­шой клу­бок тон­кой ве­рев­ки. При­вязав ко­нец ее к од­но­му из ство­лов, он по­шел вдоль ле­са, раз­ма­тывая клу­бок на хо­ду.

— Что ты со­бира­ешь­ся де­лать, бра­тец? — спро­сили его ди­вы.

— Не хо­чу я ме­лочить­ся, тас­кать дро­ва охап­ка­ми. Сей­час об­мо­таю весь лес ве­рев­кой и при­тащу до­мой.

— Что ты, что ты, бра­тец! Нель­зя де­лать это­го! — зак­ри­чали в ис­пу­ге ди­вы. — Жи­тели на­шей де­рев­ни рас­сердят­ся. Они ни­ког­да не поз­во­лят нам при­тащить весь лес к се­бе во двор! Но ес­ли ты мо­жешь это сде­лать, зна­чит, ты силь­нее нас.

Ди­вы взва­лили охап­ки дров се­бе на пле­чи и от­пра­вились до­мой. Ря­дом с ни­ми ша­гал юно­ша с пус­ты­ми ру­ками. За­видев их, сес­тры спро­сили:

— Что это зна­чит, до­рогие братья?

Те от­ве­тили:

— Ох, сес­трич­ки, а он и вправ­ду силь­нее нас. Он хо­тел весь лес об­мо­тать ве­рев­кой и при­тащить до­мой, но мы ему не поз­во­лили.

На сле­ду­ющее ут­ро ди­вы-лю­до­еды ска­зали юно­ше:

— Се­год­ня пой­дем за во­дой к чес­ме.

Они взя­ли с со­бой ог­ромные боч­ки, а юно­ша взял мо­тыгу и ло­пату. Приш­ли они все вмес­те к род­ни­ку, ди­вы на­пол­ни­ли во­дой свои не­объ­ят­ные боч­ки, а юно­ша стал ока­пывать зем­лю вок­руг чес­мы.

— Что ты со­бира­ешь­ся де­лать, бра­тец? — спро­сили ди­вы.

— Я не та­кой сла­босиль­ный, как вы, — от­ве­тил юно­ша. — Не бу­ду я тас­кать по од­ной боч­ке, а вы­копаю луч­ше всю чес­му и при­несу ее до­мой.

— Что ты, что ты, бра­тец, не де­лай это­го! — взмо­лились ди­вы. — Кресть­яне на­шей де­рев­ни ни­ког­да не поз­во­лят нам пе­рета­щить чес­му к се­бе во двор, ина­че они ос­та­нут­ся без во­ды. Ты и вправ­ду силь­нее нас, ко­ли так. Лад­но уж, мы по­несем свои боч­ки, а ты иди на­лег­ке, толь­ко чес­му не тро­гай.

Вер­ну­лись они до­мой, сес­тры и спра­шива­ют:

— Ну как он, не оп­ло­шал?

Братья-ди­вы, пом­рачнев, от­ве­тили:

— Он силь­нее нас. Он хо­тел вы­копать всю чес­му и при­нес­ти ее до­мой, да мы ему не поз­во­лили, ина­че вся де­рев­ня ос­та­лась бы без во­ды.

На тре­тий день братья ска­зали юно­ше:

— Се­год­ня мы пой­дем на охо­ту.

Пош­ли они все вмес­те в по­ле и уви­дели вда­леке зай­ца. Один из ди­вов пог­нался за ним и пой­мал длин­но­ухо­го го­лыми ру­ками. Па­том они по­дош­ли к грец­ко­му оре­ху, рос­ше­му в за­рос­лях гус­то­го кус­тарни­ка, и вы­пус­ти­ли там зай­ца. На са­мой вер­ши­не грец­ко­го оре­ха за­мети­ли они один-единс­твен­ный еще не опав­ший оре­шек. Ди­вы ска­зали юно­ше:

— Дос­тань-ка ты сна­чала этот орех, а по­том пой­май зай­ца. Орех дос­та­вай, как хо­чешь: или за­лезь на вер­хушку де­рева, или приг­ни ствол к зем­ле.

Юно­ша по­лез на де­рево и сор­вал орех. А ди­вам взду­малось по­озор­ни­чать, и они ста­ли рас­ка­чивать орех из сто­роны в сто­рону. Юно­ша вце­пил­ся в вет­ку де­рева, но не удер­жался и упал. А ког­да упал, то уви­дел, что упал пря­мо на зай­ца.

— Пой­мал я, брат­цы, ва­шего зай­ца! — крик­нул он ди­вам.

Те уви­дели зай­ца в ру­ках юно­ши и очень уди­вились.

— Лад­но, — ска­зали они. — Хва­тит охо­тить­ся, пош­ли до­мой.

До­ма сес­тры спро­сили:

— Ну как, удач­но он по­охо­тил­ся?

— Очень удач­но. Он умуд­рился од­новре­мен­но сде­лать два де­ла: спрыг­нуть с грец­ко­го оре­ха и пой­мать зай­ца. Он нам­но­го силь­нее и сно­ровис­тее нас. А ты, сес­тра, — об­ра­тились они к млад­шей Кра­се зем­ли, — со­бирай свои ве­щи и го­товь­ся в путь. Зав­тра по­едешь с ним к его ро­дите­лям. Мы те­бя от­пуска­ем. Жи­вите и будь­те счас­тли­вы.

Случайные и неслучайные рекомендации: