Много всякого странного рассказывают об Унтерсберге. Говорят, что в этих могучих горах неподалеку от Зальцбурга водятся разные удивительные существа. А еще сказывают, будто здесь полным-полно сокровищ. Карлики и великаны, храбрые удальцы и князья живут там, есть и лешие с лешачихами, только людям они никакого вреда не причиняют. Самая же большая тайна той горы — старый император, который спит где-то там, в самой середке, и дожидается своего часа. Редко выходит он из укрытия и только, может, раз в сто лет попадается на глаза кому-нибудь из смертных.
Вот как-то раз пас бедный мальчишка-подпасок свое стадо у подножья Унтерсберга. Сидит он себе на поросшем мхом валуне и, довольный такой, дудочку вырезывает. Тут откуда ни возьмись, как из-под земли, карлик перед ним вырос и говорит:
— Эй, сынок, не хочешь ли ты императора Карла из Унтерсберга повидать?
— Как же не хотеть, еще как хочу! — ответил ему пастушок недолго думая.
В стародавние времена, когда все было не так, как нынче, унтерсбергские карлики частенько людям на пути попадались, и потому наш пастушок маленького человечка нисколечко не испугался.
— Ну, тогда пошли! — сказал карлик, махнул рукой и посеменил вперед. Мальчик же безо всякого страха последовал за ним. Шли они шли, через кусты, по осыпям, по ущельям и расселинам, забрались уже в самое сердце гор, и там-то наконец остановились перед какой-то железной дверью, которая как будто была заперта крепко-накрепко.
Нигде не видно было ни замка, ни запора. Пастушок стоит себе, ждет, что же дальше будет. А карлик только руку поднял, тут дверь с жутким грохотом и отворилась сама по себе. Не успел пастушок опомниться, как очутились они в большом-пребольшом роскошном зале. Своды того зала отливали серебром, и все вокруг усеяно было драгоценными каменьями. Удивился пастух, огляделся по сторонам и видит: вокруг полным-полно рыцарей да великанов, только все они сидят, застывшие, словно каменные изваяния.
А посередине огромного зала сидел сам старый император на золотом троне. Перед ним стоял здоровенный стол с тяжелой мраморной столешницей. Уставился паренек на драгоценную корону и ни вздохнуть, ни слова вымолвить не может. Император же сидел с закрытыми глазами, будто спал. Его серебристая борода два раза вокруг того мраморного стола обернулась. И было тут множество людей благородного звания: графы, князья, прелаты да священники. Все как один в дорогих одеждах или в сверкающих доспехах, сидят, головы повесили, молчат недвижимые, погруженные, как и сам император, в глубочайший сон.
А пастушок все стоит, смотрит на всю эту красоту как завороженный, глаз оторвать не может. Но тут подумал он, что нехорошо это — стоять перед такой важной персоной и пялиться. Преклонил он тогда колена перед императором и поприветствовал его так вежливо, как только умел. В тот же миг поднял император голову, приоткрыл глаза и, как будто еще не вполне очнувшись, посмотрел на мальчика.
— Дитя мое, — заговорил он, — скажи-ка мне, летают ли еще вороны над горой?
— Да, господин мой, летают, — ответил пастушок.
Поник император головой и жалобно так сказал:
— Значит, мне еще сто лет спать придется!
Тут закрылись у него глаза и погрузился он снова в глубокий сон, а вместе с ним заснули опять все рыцари и придворные, которые вместе с императором ото сна пробудились.
Карлик подал мальчику знак и молча повел его из зала через горы к пастбищу, где по-прежнему мирно паслось его стадо, поджидавшее своего пастуха. Там карлик щедро наградил паренька и в тот же миг исчез, так же неожиданно, как и появился.
