Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Носильщик и ходжа

Од­но­го бед­ня­ка нуж­да до­вела до край­нос­ти, и по­шел он в но­силь­щи­ки. Как-то раз ус­лы­шал он, что в Стам­бу­ле не хва­та­ет но­силь­щи­ков и за­раба­тыва­ют они неп­ло­хо. Ре­шил бед­няк пе­реб­рать­ся в Стам­бул, по­селил­ся там и без ус­та­ли тас­кал тя­жес­ти. За ус­лу­ги ему пла­тили щед­ро, и у не­го ско­пилось сто ду­катов.

Стал но­силь­щик раз­ду­мывать: «У се­бя на ро­дине на сто ду­катов я на­вер­ня­ка смо­гу за­вес­ти тор­говлю. С ка­кой ста­ти над­ры­вать­ся, тас­кать тя­жес­ти, ес­ли мож­но и по­лег­че жить? Вот толь­ко за­рабо­таю се­бе на об­ратную до­рогу, а те день­ги, что ско­пил, от­дам по­ка на сох­ра­нение ка­кому-ни­будь поч­тенно­му че­лове­ку».

Дол­го но­силь­щик прис­матри­вал под­хо­дяще­го че­лове­ка и на­конец при­метил ста­рого ход­жу, хо­зя­ина бо­гатой лав­ки.

«Вот на­деж­ный че­ловек, — по­думал но­силь­щик. — Уж в та­ких ру­ках мож­но ос­та­вить день­ги». По­думал и во­шел в лав­ку. А хо­зя­ин спра­шива­ет:

— Что те­бе нуж­но?

Но­силь­щик поп­ро­сил ход­жу взять на сох­ра­нение до его отъ­ез­да сто ду­катов:

— День­ги дос­та­лись мне тяж­ким тру­дом, а за сох­ра­нение зап­ла­чу, что по­ложе­но.

Ход­жа с охо­той сог­ла­сил­ся при­нять день­ги, ска­зав, что не возь­мет за хра­нение ни гро­ша, и еще до­бавил, что очень мно­гие до­веря­ют ему свои день­ги. Но­силь­щик вы­тащил из­карма­на сто ду­катов и от­дал их ход­же, а сам от­пра­вил­ся за­раба­тывать день­ги на об­ратный путь.

И еще не­кото­рое вре­мя тас­кал но­силь­щик тя­жес­ти по Стам­бу­лу и при­копил де­нег. Те­перь ему с лих­вой хва­тало на до­рож­ные рас­хо­ды. Тог­да он по­шел к ход­же за сво­ими день­га­ми. Во­шел в лав­ку, поз­до­ровал­ся и про­сит вер­нуть ему сто ду­катов.

— Ка­кие еще сто ду­катов? — наб­ро­сил­ся на не­го ход­жа и, об­ру­гав по-вся­кому, вы­тол­кал вон.

За­печа­лил­ся но­силь­щик, поб­рел прочь и в раз­думье ос­та­новил­ся на уг­лу ули­цы. За­мети­ла его из ок­на не­кая гос­по­жа и пос­ла­ла за ним слу­жан­ку. Слу­жан­ка и поз­ва­ла его к сво­ей ха­нум. Но­силь­щик по­думал, что его пош­лют снес­ти что-ни­будь, и по­шел за слу­жан­кой. При­ходит, а ха­нум ему и го­ворит:

— Мне по­каза­лось, что ты чем-то огор­чен, вот я и ре­шила уз­нать, что с то­бой стряс­лось?

Рас­сердил­ся но­силь­щик.

— От­вя­жись от ме­ня, жен­щи­на, со сво­ими расс­про­сами, все рав­но ты мне не по­можешь!

— А мо­жет быть, и по­могу. Толь­ко объ­яс­ни мне, в чем де­ло.

Но­силь­щик рас­ска­зал ха­нум все по по­ряд­ку: как при­ехал в Стам­бул, как от­дал ду­каты ход­же на сох­ра­нение и что из это­го по­лучи­лось. Выс­лу­шала но­силь­щи­ка жен­щи­на и го­ворит:

— По­мочь тво­ему го­рю очень прос­то! Я до­гады­ва­юсь, о ка­ком че­лове­ке идет речь. По­дож­ди нем­но­го, я сей­час оде­нусь, и мы вмес­те вый­дем на ули­цу. Ты пой­дешь впе­реди, а я за то­бою. Как толь­ко уви­дишь лав­ку ход­жи, ука­жи на нее паль­цем, я вой­ду ту­да, а нем­но­го по­годя — и ты сле­дом за мной и поп­ро­си вер­нуть сто ду­катов. Вот уви­дишь, ход­жа тот­час от­даст те­бе твои день­ги.

Гос­по­жа оде­лась, и они пош­ли, как ус­ло­вились. По­дош­ли к лав­ке, но­силь­щик по­дал знак и стал ждать.

Ха­нум вош­ла в лав­ку и преж­де все­го поз­до­рова­лась с хо­зя­ином.

— Се­лям алей­кум! — от­ве­ча­ет ей ход­жа и по­да­ет стул. — Из­воль, ха­нум, при­сядь!

Ког­да ха­нум пе­редох­ну­ла с до­роги, ход­жа спро­сил, что ей угод­но.

— Хо­чу поп­ро­сить те­бя об одол­же­нии, — от­ве­ча­ет ха­нум, — толь­ко пок­ля­нись, что ни сло­вом ни­кому не об­молвишь­ся о на­шем раз­го­воре.

Ход­жа по­обе­щал соб­люсти тай­ну и за­верил, что с ра­достью сде­ла­ет для ха­нум все, что воз­можно.

— Я бы­ла за­мужем за од­ним име­нитым са­нов­ни­ком, — ска­зала ха­нум. — Муж мой умер и ос­та­вил пос­ле се­бя мно­го дра­гоцен­ностей и де­нег, — все­го на че­тыре или на пять ты­сяч ду­катов. Но пос­ле его смер­ти объ­яви­лась ть­ма нас­ледни­ков. А я де­лить с ни­ми нас­ледс­тво не же­лаю, вот и ре­шилась поп­ро­сить те­бя спря­тать дра­гоцен­ности и день­ги до тех пор, по­ка влас­ти не сде­ла­ют опись иму­щес­тва мо­его по­кой­но­го му­жа. За хра­нение я те­бе зап­ла­чу, что по­ложе­но, ког­да при­ду за­бирать свои ве­щи об­ратно.

Ход­жа по­нял все с пер­во­го сло­ва и, ед­ва дос­лу­шав ха­нум, вос­клик­нул, что с пре­вели­ким удо­воль­стви­ем ока­жет ей эту ус­лу­гу, а за хра­нение ни­чего с нее не возь­мет. Тут в лав­ку явил­ся но­силь­щик и пот­ре­бовал свои день­ги.

— Сию ми­нут­ку, сы­нок, — го­ворит ход­жа. — А сколь­ко ты мне да­вал?

— Сто ду­катов! — от­ве­тил но­силь­щик.

Ход­жа от­крыл сун­дук и от­счи­тал но­силь­щи­ку сто ду­катов. Но­силь­щик за­жал свои день­ги в ку­лак и спра­шива­ет:

— Сколь­ко я те­бе дол­жен за хра­нение?

Но ход­жа ни­чего с не­го не взял, и но­силь­щик ушел со сво­ими день­га­ми из лав­ки. Ха­нум, по­обе­щав прис­лать день­ги и дра­гоцен­ности со слу­жан­кой, то­же уда­лилась. Ход­жа, очень до­воль­ный обо­ротом де­ла, ждет-под­жи­да­ет слу­жан­ку. Ждал, ждал, — ни слу­жан­ки не ви­дать, ни дра­гоцен­ностей. Про­шел пол­день, ми­новал час треть­ей пос­ле­полу­ден­ной мо­лит­вы, по­нял ход­жа, что его об­ма­нули, и стал се­бя клясть, за­чем от­дал но­силь­щи­ку сто ду­катов.

— И на­до же мне бы­ло вы­пус­тить из рук вер­ную сот­ню ду­катов. А все от­то­го, что по­зарил­ся я на боль­ший куш.

Ход­жа так уби­вал­ся из-за ста ду­катов, что со злос­ти сра­зу же пос­ле ча­са треть­ей мо­лит­вы зак­рыл лав­ку, че­го с ним рань­ше ни­ког­да не слу­чалось, и вмес­то то­го, что­бы пой­ти в ме­четь по­молить­ся ал­ла­ху, расс­тро­ен­ный, поп­лелся до­мой. А до­ма сам не свой стал ме­тать­ся из уг­ла в угол и все рас­швы­ривать. Уви­дела же­на, что муж не в ду­хе, и спра­шива­ет его:

— Что с то­бою, по­чему ты та­кой злой?

Тог­да ход­жа рас­ска­зал сво­ей же­не про ха­нум, про но­силь­щи­ка и ду­каты. Жен­щи­на выс­лу­шала му­жа и го­ворит:

— А по-мо­ему, де­ло лег­ко поп­ра­вить! Обе­щай толь­ко, что не ста­нешь по­том поп­ре­кать ме­ня, и я зав­тра же от­бе­ру у но­силь­щи­ка сто ду­катов.

Ход­жа пок­лялся, что ни в чем не уп­рекнет же­ну, лишь бы она вы­ручи­ла сто ду­катов.

Ут­ром, чуть свет, ход­жа по­шел на ба­зар­ную пло­щадь, а же­на за ним. Ход­жа уви­дел но­силь­щи­ка, по­казал его сво­ей же­не и при­та­ил­ся в сто­рон­ке; жен­щи­на, слов­но бе­зум­ная, под­ле­тела к но­силь­щи­ку, ки­нулась к не­му на шею и за­вопи­ла:

— Вот он, мой муж! Два го­да на­зад он бро­сил ме­ня с дву­мя сы­новь­ями на ру­ках, без гро­ша в кар­ма­не!

— От­ку­да у ме­ня взя­лись же­на и де­ти, ес­ли я ни­ког­да не был же­нат? вос­клик­нул но­силь­щик.

Но жен­щи­на все не уни­малась и осы­пала его уп­ре­ками:

— Раз ты не хо­чешь ме­ня со­дер­жать, да­вай раз­вод! Пой­дем на суд к ка­дию!

— Я те­бе не муж, — ста­ло быть, и раз­вод не мо­гу дать, — от­ве­чал но­силь­щик. — Ты, на­вер­ное, обоз­на­лась?

— Ты мой муж! — твер­ди­ла жен­щи­на. — Я те­бя ра­зыс­ки­ваю бог зна­ет сколь­ко вре­мени!

На шум сбе­жалась стра­жа, но­силь­щи­ка свя­зали и от­ве­ли к ка­дию. Ка­дий расс­про­сил жен­щи­ну, че­го она до­бива­ет­ся от сво­его му­жа.

— До­рогой эфен­ди, — взмо­лилась же­на ход­жи, — пусть он со­дер­жит ме­ня и мо­их де­тей или да­ет раз­вод!

Стал ка­дий но­силь­щи­ка доп­ра­шивать. Бед­ня­га но­силь­щик, как ни ста­рал­ся, не мог до­казать, что он вов­се не муж этой жен­щи­ны. И ка­дий при­судил об­манщи­це по­лучить с но­силь­щи­ка сто ду­катов от­ступ­но­го, ведь, по му­суль­ман­ско­му обы­чаю, муж дол­жен зап­ла­тить же­не при раз­во­де. Но­силь­щик и так и этак про­тивил­ся, от­го­вари­вал­ся, что нет у не­го де­нег, — ни­чего не по­мог­ло. Бед­няк меж­ду тем и вправ­ду весь свой ка­питал у ха­нум ос­та­вил. Уп­ро­сил он ка­дия от­пустить его за день­га­ми. Ка­дий прис­та­вил к не­му страж­ни­ка и раз­ре­шил по­кинуть зал су­да.

При­ходит но­силь­щик к ха­нум, а она его спра­шива­ет, по­чему он опять не­весел: но­силь­щик рас­ска­зал ей все по по­ряд­ку и приз­нался, что при­шел за день­га­ми, — по­тому как дол­жен зап­ла­тить мни­мой же­не, что­бы с ней раз­вестись. Выс­лу­шала ха­нум но­силь­щи­ка и го­ворит ему:

— Тут все же­на ход­жи хит­рит, да те­бе ее про­дел­ки толь­ко на ру­ку. Вот те­бе сто ду­катов, сту­пай зап­ла­ти от­ступ­но­го, по­лучи у ка­дия су­деб­ную гра­моту, что де­ти дей­стви­тель­но твои, а по­том при­веди их ко мне.

Но­силь­щик сде­лал все так, как на­каза­ла ха­нум: зап­ла­тил сто ду­катов от­ступ­но­го, по­лучил гра­моту, взял де­тей и по­вел их к ха­нум.

Уж и го­лоси­ла же­на ход­жи, тре­бова­ла, что­бы но­силь­щик ос­та­вил в по­кое ее де­тей. Но ка­дий за­явил, что но­силь­щик име­ет пол­ное пра­во пос­ту­пать с ни­ми по сво­ему ус­мотре­нию. Но­силь­щик при­вел де­тей к ха­нум, она их по­кор­ми­ла, а бед­ня­ку ве­лела на сле­ду­ющий день с ут­ра зай­ти за деть­ми и от­вести к гла­шатаю, что­бы тот про­дал их с тор­гов.

Не ус­пе­ла же­на ход­жи пе­рес­ту­пить по­рог сво­его до­ма, а он уже бе­жит ей навс­тре­чу:

— Ну как, вы­ручи­ла ду­каты?

— Ду­каты вы­ручи­ла, за­то де­тей по­теря­ла!

Зак­ру­чинил­ся ход­жа, как ус­лы­шал эта­кую весть, но ни­чего из­ме­нить уже был не в си­лах.

А но­силь­щик в по­ложен­ный час при­шел к ха­нум. Она его на­путс­тво­вала та­кими сло­вами:

— Возь­ми де­тей, от­ве­ди их на ба­зар­ную пло­щадь и ве­ли гла­шатаю наз­на­чить для на­чала за обо­их маль­чи­ков сто ду­катов. А я то­же при­ду на пло­щадь и бу­ду на­бивать це­ну и не ус­туплю де­тей их от­цу. Ког­да же нас­ту­пит по­ра прек­ра­тить тор­ги, я по­дам те­бе знак.

Но­силь­щик заб­рал де­тей, от­вел их на ба­зар­ную пло­щадь гла­шатаю и ве­лел про­дать маль­чи­ков с тор­гов за сто ду­катов. Гла­шатай по­вел де­тей по Стам­бу­лу, на хо­ду вык­ри­кивая це­ну. Вот про­ходит он ми­мо лав­ки ход­жи. Отец сра­зу уз­нал сво­их де­тей, выс­ко­чил на ули­цу и зак­ри­чал:

— На­киды­ваю еще один ду­кат!

— Сто один ду­кат! — зак­ри­чал гла­шатай и по­вер­нул об­ратно на ба­зар­ную пло­щадь, где его под­жи­дала ха­нум.

— Кто поз­во­ля­ет се­бе над деть­ми нас­ме­хать­ся? — вос­клик­ну­ла она. — Даю пять­сот ду­катов!

Гла­шатай вык­ри­кива­ет це­ну, пред­ло­жен­ную ха­нум, и спе­шит к лав­ке ход­жи.

— На­киды­ваю еще один ду­кат! — пе­ребил его ход­жа-па­лом­ник.

Гла­шатай крик­нул во весь го­лос:

— Пять­сот один ду­кат! — и за­шагал к ха­нум.

— Ты­сячу ду­катов! — ска­зала она.

Гла­шатай ки­нул­ся к лав­ке объ­явить пос­леднюю це­ну, а ход­жа сно­ва при­бав­ля­ет один ду­кат.

— Ты­сячу один ду­кат сто­ят эти два маль­чи­ка! — за­орал во все гор­ло гла­шатай.

Слы­шит ха­нум, что ход­жа сно­ва при­бавил все­го толь­ко один ду­кат, и так ему от­ве­тила:

— Пол­то­ры ты­сячи ду­катов!

— Пол­то­ры ты­сячи ду­катов! — отоз­вался гла­шатай, и го­лос его до­шел до ушей ход­жи, и по-преж­не­му отец на­бавил один ду­кат. Гла­шатай объ­явил:

— Ты­сяча пять­сот один ду­кат!

— Кто это поз­во­ля­ет се­бе над ма­лыми деть­ми нас­ме­хать­ся? — сно­ва пос­лы­шал­ся го­лос ха­нум. — Даю две ты­сячи ду­катов!

Гла­шатай вык­рикнул но­вую це­ну, и ста­рик ход­жа изу­мил­ся:

— Лю­бопыт­но знать, до ка­ких пор бу­дет про­дол­жать­ся это со­пер­ни­чес­тво?

Но от сво­их де­тей не от­сту­пишь­ся, и ход­жа под­нял це­ну еще на один ду­кат. Гла­шатай по­вер­нул на­зад, опо­вещая о но­вой це­не.

— Две ты­сячи пять­сот ду­катов, — вык­рикну­ла ха­нум.

Гла­шатай про­воз­гла­сил ее це­ну и по­бежал к лав­ке. Уз­нал ход­жа, как под­ско­чила це­на, и ужас­нулся, но от­сту­пить­ся от сво­их де­тей не мог и сно­ва при­бавил один ду­кат.

Тут ха­нум по­доз­ва­ла к се­бе но­силь­щи­ка и ве­лела ус­ту­пить де­тей то­му, чье сло­во бы­ло пос­ледним. Но­силь­щик так и ска­зал гла­шатаю, а тот от­вел де­тей к ход­же и, по­лучив за них две с по­лови­ной ты­сячи и один ду­кат, вру­чил день­ги но­силь­щи­ку. Но­силь­щик по­шел к ха­нум, бро­сил день­ги к ее но­гам и ска­зал:

— Вот все, что у ме­ня есть! Возь­ми день­ги се­бе, а мне дай из них сто ду­катов!

Уди­вилась ха­нум и го­ворит:

— День­ги при­над­ле­жат те­бе, я ни­чего не возь­му. Бе­ри ду­каты да не­мед­ленно по­кинь Стам­бул, а то не вы­берешь­ся от­сю­да жи­вым.

Но­силь­щик от все­го сер­дца поб­ла­года­рил ха­нум, в тот же час вы­ехал на ро­дину и про­жил там в до­воль­стве и счастье до са­мой смер­ти.

Случайные и неслучайные рекомендации: