Сын визиря

У бо­гато­го ви­зиря был единс­твен­ный сын, юно­ша скром­ный и по­веде­ния при­мер­но­го. Но вот од­нажды ста­рика ви­зиря по­разил смер­тель­ный не­дуг. Ни­чего не по­дела­ешь — ста­рость не ра­дость. По­нимал ви­зирь, что про­бил его пос­ледний час, поз­вал к се­бе же­ну и об­ра­тил­ся к ней с та­кими сло­вами:

— Чувс­твую, мне уж не под­нять­ся с пос­те­ли. Еще нем­но­го — и я пе­ресе­люсь в иной мир. Сла­ва бо­гу, сын у нас хо­роший, да кто его зна­ет, ка­ким он ста­нет, ведь че­ловек — за­гад­ка­ нераз­га­дан­ная, а тем бо­лее юно­ша с го­рячей го­ловой. Ма­ло ли что ему на ум взбрес­ти мо­жет, еще про­мота­ет нас­ледс­тво, и не слад­ко тог­да те­бе при­дет­ся на ста­рос­ти лет. По­тому-то я и хо­чу, что­бы ты взя­ла вот эти три клю­ча от по­тай­ных ком­нат и хра­нила их, как свя­тыню. Дер­жи у се­бя, и ты ни в чем не бу­дешь знать нуж­ды.

Же­на ви­зиря при­няла клю­чи, а че­рез нес­коль­ко дней ста­рый ви­зирь скон­чался.

Сын, как то­го тре­бовал обы­чай, ус­тро­ил от­цу пыш­ные по­хоро­ны. Каж­дый день он по­сещал от­цов­скую мо­гилу и каж­дый день чи­тал там но­вую мо­лит­ву.

Ви­зирь дер­жал тро­их слуг; все трое по­луча­ли боль­шое жа­лованье, но на смер­тном од­ре ви­зирь по­забыл про них и не ос­та­вил ни­како­го рас­по­ряже­ния. Обес­по­ко­ились слу­ги: а ну как мо­лодой хо­зя­ин не за­хочет пла­тить им жа­лованье, ка­кое по­ложил ста­рый ви­зирь? Ста­ли они га­дать, как бы по­хит­рее вы­манить день­ги у юно­ши и уб­рать­ся с эти­ми день­га­ми по­доб­ру-поз­до­рову. Тут са­мого мо­лодо­го из слуг осе­нила хит­рая мысль, и он ска­зал:

— Ус­по­кой­тесь! Я под­пою ви­зире­ва сы­на, и он нам вып­ла­тит жа­лованье спол­на. Эге! Не от­вертит­ся, го­луб­чик, мы вы­удим по мень­шей ме­ре по­лови­ну его сос­то­яния!

На сле­ду­ющий день сын ви­зиря от­пра­вил­ся, как обыч­но, чи­тать мо­лит­вы на от­цов­скую мо­гилу, а слу­га с кув­ши­ном ра­кии в узел­ке прок­рался на клад­би­ще сле­дом за ним. Юно­ша при­нял­ся за мо­лит­вы, а слу­га усел­ся не­пода­леку на чье-то над­гро­бие, но­гу на но­гу за­кинул, ос­то­рож­но раз­вя­зал шаль, в ко­торой был кув­шин, и стал ра­кию прих­ле­бывать. Сын ви­зиря за­метил слу­гу, но не хо­тел пре­рывать мо­лит­ву, а ког­да за­кон­чил ее, спра­шива­ет:

— Что ты здесь де­ла­ешь?

— Да вот, — от­ве­ча­ет ему слу­га, — в этой мо­гиле по­хоро­нен мой ба­тюш­ка, а я си­жу и смот­рю, как ему там хо­рошо в раю сре­ди божь­их угод­ни­ков.

— Пос­лу­шай, как же это те­бе уда­ет­ся от­ца сво­его ви­деть, ког­да он на том све­те? Я вот каж­дый день при­хожу на клад­би­ще и чи­таю мо­лит­вы, а от­ца сво­его все рав­но не ви­жу!

— До­рогой нас­ледни­чек! Вот бы ты от­хлеб­нул чу­дес­ной во­дицы — и уви­дал бы сво­его ба­тюш­ку!

Юно­ша по­любо­пытс­тво­вал, что это за чу­дес­ная во­да, и поп­ро­сил у слу­ги гло­точек, но слу­га от­ве­тил:

— Э-э, нет, не мо­гу! Во­дица очень до­рогая!

— Ну и что ж из то­го! Я зап­ла­чу! Ба­тюш­ка, сла­ва бо­гу, ос­та­вил мне до­воль­но де­нег и доб­ра вся­кого. Мне, сла­ва бо­гу, ску­пить­ся не при­ходит­ся!

— Ну, ко­ли так, я сог­ла­сен. Пла­ти де­сять ду­катов и еди­ным ду­хом осу­ши кув­шин — вот и уви­дишь сво­его от­ца!

— Дер­жи день­ги! — вос­клик­нул юно­ша и от­счи­тал слу­ге де­сять ду­катов, а по­том под­нес кув­шин к гу­бам и осу­шил его до дна.

Вы­пита ра­кия. По­забыл ви­зирев сын про ба­тюш­ку и про свя­тых угод­ни­ков. В мгно­вение ока зах­ме­лел. Пил он до ве­чера, на сле­ду­ющий день с ут­ра опять взял­ся за вы­пив­ку и ско­ро прев­ра­тил­ся в горь­ко­го пь­яни­цу, — ху­же его во всем го­роде не бы­ло. Нас­то­ящий про­пой­ца! Про­даст, бы­вало, кло­чок зем­ли — и пря­миком в кор­чму, и не вы­леза­ет от­ту­да, по­ка не спус­тит все до пос­ледне­го гро­ша. Так и шли дни за дня­ми, а сын ви­зиря знай се­бе зем­лю раз­ба­зари­ва­ет. За нес­коль­ко лет про­мотал он все от­цов­ское нас­ледс­тво и впал в край­нюю нуж­ду. Не зная, ку­да по­дать­ся, на­нял­ся он с от­ча­яния в пе­кар­ню. Но и здесь при­шел­ся не ко дво­ру, не выш­ло из не­го пут­но­го пе­каря, и хо­зя­ин пос­та­вил его за при­лавок про­давать хлеб. Меж­ду тем в го­роде ка­ким-то об­ра­зом про­веда­ли, что у вдо­вы ви­зиря есть по­тай­ные ком­на­ты; стал на­род о них шеп­тать­ся, и до­кати­лась мол­ва до ви­зире­ва сы­на. Вот как-то раз при­шел он к ма­тери и поп­ро­сил дать ему ключ хо­тя бы от од­ной по­тай­ной ком­на­ты. Ну, мать — как все ма­тери, по­жале­ла сы­на и да­ла ему ключ. От­пер юно­ша дверь, и что ж он ви­дит! Сто­ит пос­ре­ди ком­на­ты сун­дук — не сун­дук, а жал­кая раз­ва­люха — и цы­ган за не­го ло­мано­го гро­ша не дал бы! В сун­ду­ке пус­то; лишь в од­ном от­де­ленье за­валял­ся ка­кой-то ко­шелек.

«Вот так шту­ка! — по­думал юно­ша. — Зна­чит, и отец мой был ког­да-то та­ким же бед­ня­ком, как и я. Ну да лад­но. Возь­му ко­шелек. Бу­ду в нем дер­жать хо­зяй­ские день­ги!» И су­нул ко­шелек в кар­ман.

Вер­нулся он в лав­ку, стал день­ги в ко­шелек опус­кать, — что за ди­во! Бро­са­ет гро­ши, а они прев­ра­ща­ют­ся в зо­лотые ду­каты.

— Ал­лах рах­ме­тиле! Упо­кой бог его ду­шу! — ли­куя, ска­зал се­бе юно­ша. Отец ос­та­вил мне та­кое бо­гатс­тво, что и во­век его не пот­ра­тить!

На сле­ду­ющий день ут­ром гла­шатай объ­явил на­роду, что сул­тан вы­да­ет за­муж свою дочь и по­тому раз­ре­ша­ет го­рожа­нам прой­ти пе­ред не­вес­той — кто ее рас­сме­шит, то­му она и дос­та­нет­ся в же­ны. За пра­во пе­рес­ту­пить по­рог ее по­коя каж­дый дол­жен зап­ла­тить де­сять ко­шель­ков де­нег. Сын ви­зиря ед­ва дос­лу­шал гла­шатая, по­бежал во дво­рец, от­счи­тал де­сять ко­шель­ков и про­шел пе­ред до­черью сул­та­на; но она и гла­зом не по­вела, а уж про улыб­ку и го­ворить не при­ходит­ся. Сын ви­зиря сно­ва вер­нулся к две­рям ее ком­на­ты, от­счи­тал еще де­сять ко­шель­ков, но и на этот раз его пос­тигла не­уда­ча. Он и в тре­тий раз явил­ся к до­чери сул­та­на. Уви­дела она его и го­ворит:

— Эх, па­рень, па­рень! И не жаль те­бе швы­рять та­кие день­ги на ве­тер?

— Ни­чуть! — воз­ра­зил он. — По­кой­ный ба­тюш­ка ос­та­вил мне чу­дес­ный ко­шелек, — в нем день­ги не пе­рево­дят­ся.

— А где же тот ко­шелек?

— Вот он! — от­ве­тил юно­ша и, дос­тав ко­шелек из кар­ма­на, про­тянул его до­чери сул­та­на. Сто­ило ко­шель­ку пе­рей­ти в ру­ки сул­тан­ской до­чери, как она тут же выг­на­ла юно­шу вон.

Не бы­ло те­перь че­лове­ка на све­те нес­час­тней его! Вер­нулся бед­ня­га к сво­ему хо­зя­ину, сно­ва стал в пе­кар­не хле­бом тор­го­вать. На сле­ду­ющий день по­шел он к ма­тери и поп­ро­сил от­дать ему ключ от вто­рой ком­на­ты. Ну, мать как все ма­тери! — от­да­ла ему ключ. Отом­кнул сын ви­зиря ком­на­ту; а там сун­дук сто­ит, а в сун­ду­ке ша­рова­ры ва­ля­ют­ся, да та­кие рва­ные, что и цы­ган бы ло­мано­го гро­ша за них не дал!

«Бо­же мой, что те­перь бу­дет!» — в рас­те­рян­ности по­думал юно­ша, на­дел ша­рова­ры и за­шагал к сво­ей лав­ке. При­шел и спра­шива­ет хо­зя­ина:

— Ну, что мне де­лать?

Хо­зя­ин ог­ля­дел­ся по сто­ронам, по­тому что го­лос-то он слы­шит, а ра­бот­ни­ка сво­его не ви­дит, и зак­ри­чал:

— Да где ты? Я те­бя не ви­жу!

Тут до­гадал­ся ви­зирев сын, что ша­рова­ры на нем не прос­тые, а вол­шебные — не­видим он в них для чу­жих глаз. Ото­шел он в сто­рон­ку, снял ша­рова­ры, а по­том явил­ся к хо­зя­ину, и тот пос­та­вил его хле­бом тор­го­вать.

Ког­да стем­не­ло, ви­зирев сын на­дел чу­дес­ные ша­рова­ры и — пря­миком во дво­рец сул­та­на. Ми­новал не­видим­кой гроз­ную стра­жу и проб­рался в по­кои к до­чери сул­та­на. Стал ее юно­ша лас­кать да це­ловать. Кра­сави­ца ни­чего по­нять не мо­жет, — ведь она ни­кого не ви­дит, ста­ла она мо­лить и зак­ли­нать, что­бы нез­ри­мый гость наз­вался и объ­яс­нил ей, кто­он.

— Я — тот са­мый юно­ша, — от­ве­тил ви­зирев сын, — у ко­го ты от­ня­ла ко­шелек, и не от­пу­щу те­бя до тех пор, по­ка ты мне ко­шелек не от­дашь и не по­обе­ща­ешь вый­ти за ме­ня за­муж.

— А раз­ве ты не по­лучил мое пись­мо? — тут же наш­лась де­вуш­ка. — Я те­бе сра­зу на­писа­ла, что­бы ты воз­вра­щал­ся и же­нил­ся на мне. Прос­то мне за­хоте­лось ис­пы­тать те­бя. А те­перь соз­най­ся, что за но­вое вол­шебс­тво у те­бя за­велось и по­чему я те­бя не ви­жу?

— Э-э, моя ми­лая! Есть у ме­ня чу­дес­ные ша­рова­ры, — сто­ит мне их на­деть, и я ста­нов­люсь не­видим­кой.

— Сни­ми их, — поп­ро­сила дочь сул­та­на, — да­вай с то­бой по­сидим да по­тол­ку­ем в свое удо­воль­ствие. Ты мне с пер­во­го взгля­да пон­ра­вил­ся, и я сра­зу ре­шила, что мы с то­бой по­женим­ся!

Ви­зирев сын сно­ва по­пал­ся на хит­рость, снял чу­дес­ные ша­рова­ры и от­дал их де­вуш­ке. Тут она зак­ри­чала, за­шуме­ла — на­кину­лись на юно­шу слу­ги, и он ед­ва но­ги унес.

На сле­ду­ющий день от­пра­вил­ся он к сво­ей ма­тери и поп­ро­сил пос­ледний ключ — от треть­ей по­тай­ной ком­на­ты. Мать рас­су­дила про се­бя так:

— Раз от пер­вых двух ком­нат ни­како­го про­ку не бы­ло, не бу­дет и от этой! — и от­да­ла ключ сы­ну.

От­пер юно­ша дверь, ви­дит — сто­ит в ком­на­те ста­рый сун­дук, а в сун­ду­ке сви­рель. Ду­нул в нее ви­зирев сын — что-то сей­час бу­дет? — и к не­му выс­ко­чили два ара­па.

— При­казы­вай, гос­по­дин! — зак­ри­чали они.

Сын ви­зиря при­вык ко вся­ким чу­десам и по­тому, ни­мало не сму­тив­шись, за­явил:

— По­веле­ваю вам соб­рать та­кое вой­ско, ка­кого от ве­ка не за­пом­ни­ла сул­тан­ская зем­ля, и выс­тро­ить его зав­тра спо­заран­ку на хол­мах про­тив Стам­бу­ла!

— Бу­дет ис­полне­но! — мол­ви­ли ара­пы с пок­ло­ном и про­пали.

На за­ре гон­цы до­ложи­ли сул­та­ну, что ка­кой-то ве­ликий шах по­дошел к Стам­бу­лу с ог­ромным вой­ском и гро­зит ра­зорить весь го­род. Про­верил сул­тан до­несе­ния гон­цов — ви­дит, вер­ная весть, и пе­репу­гал­ся до смер­ти. Соз­вал он боль­шой со­вет: ре­шать, мол, на­до, что де­лать, как быть?

А доч­ка сул­та­на сра­зу до­гада­лась, что все это про­дел­ки сы­на ви­зиря, по­тихонь­ку выб­ра­лась она из двор­ца, пе­ре­оде­лась в муж­ской на­ряд, вско­чила на араб­ско­го ко­ня и по­нес­лась в неп­ри­ятель­ский ла­герь. Стра­жа схва­тила ее и при­вела к ви­зире­ву сы­ну, де­вуш­ка от­кры­лась ему и ста­ла осы­пать уп­ре­ками за то, что он так пос­пешно бе­жал в прош­лый раз.

— Я ведь по­шути­ла! — уве­ряла она юно­шу. — А по­том не мог­ла те­бя ра­зыс­кать.

Сын ви­зиря и на этот раз по­верил ей; де­вуш­ка же, смек­нув, что он у нее в ру­ках, при­нялась выс­пра­шивать, ка­ким но­вым вол­шебс­твом он зав­ла­дел. Юно­ша вы­тащил из кар­ма­на сви­рель, но в ру­ки дать от­ка­зал­ся. Сул­тан­ская дочь, не дав юно­ше опом­нить­ся, вых­ва­тила сви­рель и стук­ну­ла его по го­лове. За­шатал­ся па­рень и рух­нул на зем­лю без чувств. А сул­тан­ская дочь ду­нула в сви­рель, пе­ред ней в тот же миг пред­ста­ли ара­пы и спро­сили, что ей угод­но.

— По­веле­ваю вам, — от­ве­тила де­вуш­ка, — рас­пустить все это вой­ско. Ка­кая в нем нуж­да?

Не ус­пе­ла дочь сул­та­на и в ла­доши хлоп­нуть, как уж вой­ско ис­чезло, слов­но его ни­ког­да и не бы­вало; вско­чила она на ко­ня и ум­ча­лась в Стам­бул, зах­ва­тив с со­бой сви­рель. А бед­ный прос­то­филя, обоб­ранный до нит­ки, ос­тался ле­жать на буг­ре. При­дя в се­бя, стал юно­ша га­дать, ку­да ему по­дать­ся, и ре­шил поп­ро­сить­ся к сво­ему ста­рому хо­зя­ину. Из­ру­гал его пе­карь, выб­ра­нил пос­ледни­ми сло­вами да — с пар­ши­вой ов­цы хоть шер­сти клок — сно­ва пос­та­вил хле­бом тор­го­вать.

Как-то раз зим­ним ут­ром сын ви­зиря от­пра­вил­ся на­вес­тить свою ста­рую мать, но не зас­тал ее до­ма. Вы­шел юно­ша в сад по­гулять. Вдруг в од­ном ук­ромном угол­ке ви­дит чу­до из чу­дес: об­ви­лась ви­ног­радная ло­за вок­руг че­реш­ни, и обе пря­мо ло­мят­ся от пло­дов.

— Бла­года­рение бо­гу! — вос­клик­нул ви­зирев сын. — Че­го толь­ко не бы­ло у мо­его от­ца. Шу­точ­ное ли де­ло — сре­ди зи­мы на че­реш­не яго­ды уро­дились! — И с эти­ми сло­вами по­ражен­ный юно­ша сор­вал од­ну ягод­ку, по­том дру­гую и от­пра­вил в рот.

Не ус­пел он их прог­ло­тить, как на го­лове у не­го прок­лю­нулись рож­ки и, преж­де чем он ус­пел сос­чи­тать до де­сяти, вы­рос­ли на це­лый ар­шин.

— Это­го мне еще не­дос­та­вало! — вздох­нул юно­ша, прок­ли­ная че­реш­ню на чем свет сто­ит, но, взгля­нув на яго­ды, по­думал: «А, ку­да ни шло, все рав­но про­падать, съ­ем еще две ви­ног­ра­дин­ки. У ко­го за­велась па­ра ро­жек, то­му и че­тыре ро­га не пов­ре­дят!» И что бы вы ду­мали?! Сто­ило юно­ше прог­ло­тить ви­ног­ра­дины, как ро­га ис­чезли, буд­то кто их смах­нул ру­кой.

— О, ве­ликий бо­же! — вос­клик­нул юно­ша. — По­моги мне, ве­ликий бо­же! Ес­ли бу­дет на то ми­лость твоя, вер­ну я се­бе и ко­шелек, и ша­рова­ры, и сви­рель!

Наб­рал ви­зирев сын пол­ную кор­зинку че­решен и по­шел во дво­рец. Тут стол­кнул­ся он с шус­трым маль­чиш­кой. Юно­ша ве­лел маль­чи­ку снес­ти кор­зинку с яго­дами сул­та­ну и ни­кому дру­гому ее не от­да­вать. По­лучишь, мол, от сул­та­на щед­рую наг­ра­ду, — ска­зал юно­ша. Ре­бенок по­руче­ние вы­пол­нил. Сул­тан страш­но уди­вил­ся, что ему сре­ди зи­мы при­нес­ли че­реш­ни, и, да­же не спро­сив маль­чиш­ку, от­ку­да они взя­лись, от­сы­пал ему ку­чу де­нег и от­пустил до­мой.

Сул­та­ну за­хоте­лось уди­вить сво­их до­мочад­цев, и до ужи­на он прип­ря­тал че­реш­ню. Вот оту­жина­ло се­мей­ство, и сул­тан выс­та­вил кор­зинку на стол — все толь­ко ди­ву да­ют­ся да яго­дами уго­ща­ют­ся. Но ско­ро приш­лось им еще боль­ше изу­мить­ся, по­тому что у каж­до­го на го­лове вы­рос­ло ров­но столь­ко ро­гов, сколь­ко он ягод съ­ел. Сул­тан впал в от­ча­яние. Экая на­пасть! И его са­мого и все се­мей­ство обе­зоб­ра­зили ро­га, осо­бен­но же дос­та­лось его до­чери — она до че­решен бы­ла ве­ликой охот­ни­цей и от­прав­ля­ла яго­ды в рот пол­ной при­гор­шней. Ну и кра­сав­цы — один страш­нее дру­гого! От сты­да не сме­ют глаз под­нять; пос­лал сул­тан нес­коль­ко ягод вер­ховно­му муф­тию — и у муф­тия вы­рос­ли ро­га. Ума не при­ложит сул­тан, как ему из бе­ды выб­рать­ся, как от ди­ковин­ной бо­лез­ни из­ле­чить­ся, чтоб ник­то о том не уз­нал.

Для сы­на ви­зиря нас­тал за­вет­ный час. Об­ла­чил­ся он в оде­яние шей­ха и от­пра­вил­ся во дво­рец. Про­сит слуг до­пус­тить его к сул­та­ну. Да ку­да там! Слу­ги и слы­шать о том не хо­тят — им са­мим зап­ре­щено пе­рес­ту­пать по­рог его по­ко­ев. Ви­деть по­вели­теля раз­ре­шалось лишь од­но­му прис­лужни­ку, и тот за­явил, что сул­тан ни­кого не при­нима­ет.

— Сту­пай к сво­ему гос­по­дину и пе­редай ему, что мне явил­ся во сне пос­ла­нец бо­жий и ска­зал, что­бы я ис­це­лил на­шего по­вели­теля от бо­лез­ни, ко­торой он стра­да­ет!

По­весе­лел слу­га, ки­нул­ся с та­ким при­ят­ным из­вести­ем к сво­ему гос­по­дину, и сул­тан при­казал впус­тить шей­ха. Шейх ве­лел сул­та­ну зак­рыть гла­за. Сул­тан зак­рыл гла­за, а юно­ша су­нул ему в рот две ви­ног­ра­дин­ки — ро­га в миг от­ва­лились, слов­но их и не бы­вало. Точ­но та­ким же спо­собом вы­лечил шейх всех до­мочад­цев, и ос­та­лось ему ис­це­лить толь­ко дочь сул­та­на. По­дошел он к де­вуш­ке и го­ворит:

— О нет, ее я ле­чить не бе­русь, слиш­ком она боль­шая греш­ни­ца!

Сул­тан да­вай мо­лить шей­ха, да­вай уле­щать его на все ла­ды: шут­ка ли ска­зать, единс­твен­ная дочь у сул­та­на, да кто ее за­муж возь­мет те­перь с та­кими ро­гами?

— Хо­рошо, вы­лечу я ее, — сог­ла­сил­ся ви­зирев сын. — Пусть толь­ко соз­на­ет­ся, не прис­во­ила ли она се­бе чу­жое доб­ро?

Де­вуш­ка дол­го от­пи­ралась, но сын ви­зиря ска­зал, что не ис­це­лит ее до тех пор, по­ка она не вер­нет ко­шелек, ша­рова­ры и сви­рель. Приш­лось до­чери сул­та­на во всем приз­нать­ся, и юно­ша сно­ва стал об­ла­дате­лем сво­их вол­шебных ве­щей. Ви­зирев сын се­бя не пом­нил от счастья! Рас­ска­зал он сул­та­ну, что про­изош­ло меж­ду ним и его до­черью, и вос­клик­нул:

— О ве­ликий сул­тан! Ес­ли ты не от­дашь мне в же­ны свою дочь, я ее не ста­ну ле­чить!

«Ес­ли я не от­дам ее за­муж за это­го юно­шу, дру­гие-то ее не возь­мут ведь ро­гатая же­на ни­кому не нуж­на», — рас­су­дил про се­бя сул­тан, а вслух вос­клик­нул:

— О луч­шем зя­те я и не меч­тал! Будь­те, де­ти, счас­тли­вы!

Сын ви­зиря ве­лел де­вуш­ке съ­есть столь­ко ви­ног­ра­дин, сколь­ко бы­ло у нее ро­гов, а по­том об­венчал­ся с ней. И ес­ли толь­ко не умер­ли они, то и до сей по­ры жи­вут в доб­ром сог­ла­сии.