Сокол

В Чер­ных го­рах по­ют ин­те­рес­ную и жи­вопис­ную бал­ла­ду о со­коле. Жоф­фруа, пер­вый гер­цог Бре­тани, в 1008 го­ду от­пра­вил­ся в Рим, ос­та­вив уп­равле­ние об­ластью сво­ей суп­ру­ге Га­визе, сес­тре Ри­чар­да Нор­манд­ско­го. Ког­да он уже со­бирал­ся в об­ратную до­рогу, со­кол, ко­торо­го, по рас­простра­нен­ной в то вре­мя сре­ди знат­ных лю­дей мо­де, он нес на за­пястье, сле­тел вниз и убил ку­рицу, при­над­ле­жав­шую бед­ной жен­щи­не. Та, ра­зоз­лившись, схва­тила ог­ромный ка­мень и бро­сила его в пти­цу с та­кой си­лой, что по­гиб не толь­ко со­кол, но и его хо­зя­ин. За смертью гер­цо­га пос­ле­дова­ло са­мое жес­то­кое на­род­ное вос­ста­ние. Мы не зна­ем его при­чин, но, по пре­данию, оно бы­ло свя­зано с втор­же­ни­ем в Бре­тань нор­ман­дцев (ко­торых вдо­ва Жоф­фруа приз­ва­ла в стра­ну сра­зу же пос­ле ги­бели му­жа) и по­бора­ми, ко­торые эти вы­соко­мер­ные при­шель­цы вы­жима­ли из кресть­ян.

Бал­ла­да, ко­торую в бо­лее поз­дние вре­мена бре­тон­цы пе­реде­лали в бо­евой гимн, на­чина­ет­ся ти­пич­но для это­го жан­ра: «Со­кол за­душил до­маш­нюю пти­цу, кресть­ян­ская жен­щи­на уби­ла гра­фа, при­тес­нявше­го на­род, бед­ных лю­дей, по­доб­но жес­то­кому зве­рю».

За­тем вспы­хива­ет не­нависть к ино­зем­цам, столь ха­рак­терная для жив­ших в ста­рин­ные вре­мена бре­тон­цев: «Стра­на бы­ла ос­квер­не­на ино­зем­ца­ми, людь­ми из зем­ли гал­лов, и из-за смер­ти ку­рицы и со­кола Бре­тань уто­нула в ог­не, по­токах кро­ви, а лю­ди ее пог­рязли в скор­би».

На вер­ши­не Чер­ной го­ры трид­цать креп­ких кресть­ян соб­ра­лись, что­бы ус­тро­ить праз­дник в честь свя­того И­оан­на. Сре­ди них был не­кий Ка­до, сто­яв­ший опи­ра­ясь на свои же­лез­ные ви­лы. На про­тяже­нии ка­кого-то вре­мени он мол­ча смот­рел на сво­их то­вари­щей, но за­тем про­из­нес:

– Что ска­зать вам, друзья-кресть­яне? Со­бира­етесь ли вы пла­тить этот на­лог? Что ка­са­ет­ся ме­ня, то я ко­неч­но же не ста­ну это­го де­лать. Пусть уж луч­ше ме­ня по­весят. Ни­ког­да впредь не ста­ну я пла­тить этот нес­пра­вед­ли­вый на­лог. Ни­ког­да боль­ше не ста­ну пла­тить. Кля­нусь в этом крас­ны­ми язы­ками это­го ог­ня, свя­тым Ка­до, мо­им пок­ро­вите­лем, и свя­тым И­оан­ном.

– Моя жизнь слом­ле­на. Я пол­ностью ра­зорен, – за­рычал один из его при­яте­лей. – Преж­де чем за­кон­чится этот год, мне при­дет­ся про­сить ми­лос­ты­ню.

Все они тот­час же вско­чили, буд­то по­вину­ясь еди­ному сиг­на­лу.

– Ник­то из нас не ста­нет пла­тить этот на­лог! Мы кля­нем­ся в этом сол­нцем и лу­ной, а так­же ве­ликим мо­рем, омы­ва­ющим бе­рега Бре­тани!

Ка­до, выс­ту­пая из кру­га, схва­тил ох­ва­чен­ную ог­нем го­лов­ню и, под­няв ее вверх, зак­ри­чал:

– Да­вай­те тог­да пой­дем, друзья, и по­борем­ся за свою сво­боду!

Со­рат­ни­ки Ка­до с ра­достью под­держа­ли его пред­ло­жение и пос­ле­дова­ли за ним. Его же­на шла ря­дом с ним в пер­вом ря­ду, не­ся на пле­че серп. Все вос­став­шие пе­ли.

– Быс­тро, быс­тро, де­ти мои! Мы идем, что­бы по­бороть­ся за свою сво­боду! Раз­ве я при­нес в этот мир трид­цать сы­новей для то­го, что­бы они вып­ра­шива­ли хлеб для се­бя, но­сили дро­ва, раз­би­вали кам­ни или тас­ка­ли тя­жес­ти, как скот? Раз­ве дол­жны они воз­де­лывать зе­леную зем­лю и се­рую зем­лю бо­сыми но­гами, ког­да бо­гатые кор­мят сво­их ло­шадей, сво­их охот­ничь­их со­бак и сво­их со­колов луч­ше, чем едят они? Нет! Я ро­дил так мно­го сы­новей для то­го, что­бы они по­мог­ли мне убить уг­не­тате­лей!

Они быс­тро сош­ли с го­ры, и дру­гие кресть­яне при­со­еди­нялись к ним по до­роге. Те­перь их ста­ло три ты­сячи че­ловек, за­тем – пять ты­сяч, а ког­да они при­были в Лан­го­ад, их ста­ло уже де­вять ты­сяч. Ста­рая бал­ла­да за­кан­чи­ва­ет­ся на том, что до­ма тех, кто му­чил их, бы­ли ох­ва­чены пла­менем, а «кос­ти уг­не­тав­ших их хрус­те­ли, по­доб­но кос­тям прок­ля­тых, на­ходя­щих­ся в Тар­та­ре».

Ни­каких ис­то­ричес­ких сви­детель­ств о Ка­до не сох­ра­нилось, но вряд ли сто­ит ут­вер­ждать, буд­то он все­го лишь плод на­род­но­го во­об­ра­жения. Од­на­ко мы зна­ем о том, что жес­то­кой гер­цо­гине и ее от­ря­ду нор­ман­дцев-на­ем­ни­ков приш­лось бе­жать, а их мес­то за­нял бо­лее спра­вед­ли­вый и ле­гитим­ный пра­витель.