Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Хитрый Будамшу

Ког­да это бы­ло, ког­да жил Бу­дам­шу — ник­то не зна­ет. Толь­ко все зна­ют — ни­чего у Бу­дам­шу ни­ког­да не бы­ло. Был толь­ко у Бу­дам­шу ма­лень­кий ко­вер, на ко­тором он спал, тэр­лик — ха­лат из гру­бой шер­сти, ко­торый на­девал, и боль­шое же­лание хоть раз по­есть до­сыта.

Не­дале­ко от улу­са, где в тот раз на­ходил­ся Бу­дам­шу, сто­ял бо­гатый да­цан — мо­нас­тырь. А в да­цане жил из­вес­тный сво­ей муд­ростью са­мый глав­ный из всех лам — Бог­до-ла­ма.

Бог­до-ла­ма всег­да мол­чал. Бог­до-ла­ма всег­да не­под­вижно си­дел в мо­лель­не. Бог­до-ла­ма всег­да в мыс­лях вел бе­седу с не­божи­теля­ми. Вот ка­кой свя­той был че­ловек!

Бог­до-ла­ма ни­ког­да ни пе­ред кем не под­ни­мал­ся со сво­его ма­лень­ко­го ков­ри­ка. Бог­до-ла­ма ни­ког­да ни от ко­го не при­нимал ни­какой пи­щи. Бог­до-ла­ма ни­ког­да ни пе­ред кем не сни­мал сво­ей свя­щен­ной мед­ной шап­ки. Вот ка­кой стро­гий был че­ловек!

А Бу­дам­шу?…

Хо! Бу­дам­шу всег­да на­ходил о чем по­тол­ко­вать, он да­же ду­мал, раз­го­вари­вая. Бу­дам­шу всег­да, ког­да си­дел, все рав­но что не си­дел — вер­телся то ту­да, то сю­да, буд­то его сра­зу трид­цать блох ку­сали, си­деть ме­шали. Бу­дам­шу ни­ког­да и ниг­де, да­же в мо­лель­не, не от­кры­вал сво­их мыс­лей, и ник­то не знал, о чем он ду­ма­ет, че­го он хо­чет. Да и сам Бу­дам­шу толь­ко од­но хо­рошо знал — луч­ше жить, чем не жить, и ста­рал­ся жить как умел.

Как-то раз Бу­дам­шу был очень го­лоден. По­шел он к юр­там, где жи­ли хан­ские со­вет­ни­ки — ной­оны. В тот час ве­чера они си­дели воз­ле сво­их юрт, ду­мали, рас­сужда­ли, ку­рили.

Бу­дам­шу про­шел ми­мо них и ска­зал буд­то сам се­бе:

— За­хочу, Бог­до-ла­ма пе­редо мной вста­нет! За­хочу, Бог-до-ла­ма из мо­их рук мо­лока напь­ет­ся!

Ной­оны ус­лы­хали сло­ва Бу­дам­шу, ку­рить пе­рес­та­ли, сме­ять­ся ста­ли:

— Хо-хо-хо! Бу­дам­шу с го­лоду­хи ум по­терял! Слы­шите, что он бор­мо­чет? Ни­ког­да та­кого не бы­ло, что­бы Бог­до-ла­ма да­же пе­ред знат­ны­ми ной­она­ми под­нялся! А кто ви­дел, что­бы Бог­до-ла­ма от ко­го-ни­будь ча­шу с мо­локом при­нял?

Бу­дам­шу ос­та­новил­ся воз­ле ной­онов и ска­зал:

— За­чем тол­ко­вать зря? Я го­ворю — Бог­до-ла­ма пе­редо мной вста­нет!

— Не вста­нет! — го­ворят ной­оны.

— Я го­ворю — Бог­до-ла­ма мо­локо от ме­ня при­мет и от­ве­да­ет его!

— Не при­мет! — го­ворят ной­оны.

— Да­вай­те бить­ся об зак­лад! — пред­ло­жил Бу­дам­шу. — Ес­ли про­иг­раю, де­сять лет на вас ра­ботать бу­ду. Ес­ли вы­иг­раю, де­сять ме­сяцев ме­ня кор­мить бу­дете!

Ной­оны об­ра­дова­лись: ус­ло­вие вы­год­ное! — и сог­ла­сились.

Бу­дам­шу за­шел к пас­ту­ху, у ко­торо­го жил, взял свой ко­вер и от­пра­вил­ся в да­цан. Во­шел в мо­лель­ню, где тол­стый Бог­до-ла­ма си­дел и чи­тал свя­щен­ную кни­гу — ном, пос­то­ял нем­но­го и ска­зал:

— Прес­ветлый Бог­до-ла­ма! Вы так дол­го си­дите на сво­ем ков­ре, что он, на­вер­ное, от по­та сы­рой сде­лал­ся? Как бы не прос­ту­дились — чи­хать ста­нете, мо­лить­ся не смо­жете. Под­ни­митесь, по­жалуй­ста! Я под вас су­хой ко­вер под­ло­жу!

А Бог­до-ла­ма так за­читал­ся но­мом, что сов­сем по­забыл про обы­чай: ес­ли встать пе­ред во­шед­шим, на­до поз­до­ровать­ся и при­нять от не­го ча­шу с мо­локом. Бог­до-ла­ма в то вре­мя боль­ше ду­мал о свя­щен­ных сло­вах но­ма и сов­сем не ду­мал о сло­вах Бу­дам­шу и по­это­му под­нялся.

А Бу­дам­шу толь­ко это­го и ждал.

— Здравс­твуй­те! — ска­зал он и под­нес к гу­бам Бог­до-ла­мы чаш­ку с мо­локом.

— Здравс­твуй­те! — приш­лось ска­зать Бог­до-ла­ме и от­пить мо­лока из ча­ши.

Бу­дам­шу быс­тро сме­нил под ним ко­вер и ушел. А ной­оны воз­ле две­ри мо­лель­ни сто­яли, все ви­дели и все слы­шали.

Так они про­иг­ра­ли Бу­дам­шу зак­лад и дол­жны бы­ли де­сять ме­сяцев кор­мить его.

Ког­да Бу­дам­шу пос­ледний раз ел у ной­онов ва­реную ба­рани­ну, он ска­зал:

— Ес­ли за­хочу, Бог­до-ла­ма свою мед­ную шап­ку мне от­даст!

В этот раз ной­оны не зас­ме­ялись, ус­мехну­лись толь­ко и по­дума­ли: «Сколь­ко свет сто­ит, ни­ког­да Бог­до-ла­ма сво­ей шап­ки ни­кому не да­вал. Бу­дам­шу заз­нался. Те­перь наш вы­иг­рыш!» — и ска­зали:

— Да­вай бить­ся об зак­лад!

— Да­вай­те! Ес­ли про­иг­раю, двад­цать лет на вас ра­ботать бу­ду. Ес­ли вы­иг­раю, двад­цать ме­сяцев кор­мить ме­ня бу­дете!

— Мы сог­ласны! — от­ве­тили ной­оны и лег­ли от­ды­хать.

А Бу­дам­шу от­пра­вил­ся на охо­ту. Убил Бу­дам­шу ро­сома­ху и сде­лал из ее шку­ры шап­ку. На­дел шап­ку и по­шел в да­цан.

А на­до знать, что на Бог­до-ха­не бы­ла очень древ­няя мед­ная шап­ка на­дета. Та­кая древ­няя, что го­ра Ха­мар-Да­бан млад­ше ее бы­ла. А ведь и на го­ре, ког­да час­то по ней хо­дят, тро­пин­ка про­тап­ты­ва­ет­ся! По­это­му и на шап­ке, в том мес­те, где за нее, на­девая и сни­мая, ру­кой бра­лись, ды­ра про­тер­лась.

При­шел Бу­дам­шу в мо­лель­ню и ос­та­новил­ся пе­ред Бог­до-ла­мой. А шап­ку не снял. Бог­до-ла­ма в тот раз ном не чи­тал. Уви­дел он Бу­дам­шу и дол­го смот­рел на его шап­ку. Ни­как не мог до­гадать­ся, из ка­кого ме­ха шап­ка сде­лана. Боб­ро­вый мех он знал — из боб­ра шап­ку но­сил. Со­болий мех то­же знал — из со­боля шап­ку но­сил. А та­кого кра­сиво­го ме­ха ни­ког­да не ви­дал. А не ви­дал по­тому, что ник­то и ни­ког­да не да­рил ему та­кой де­шевой шап­ки. Очень Бог­до-ла­ме шап­ка пон­ра­вилась. Толь­ко он не ска­зал об этом и все мол­чал. И Бу­дам­шу мол­чал, толь­ко за­метил, что его шап­ка пон­ра­вилась.

— Прес­ветлый Бог­до-ла­ма! — ска­зал на­конец Бу­дам­шу. — Прош­лый раз я ви­дел на ва­шей свя­щен­ной шап­ке боль­шую ды­ру. На­до эту ды­ру за­делать. А без шап­ки вам нель­зя си­деть. Как быть?

— Ты прав, Бу­дам­шу! — ска­зал Бог­до-ла­ма. — Моя шап­ка про­дыря­вилась. Ког­да ве­тер ду­ет, мо­ей го­лове хо­лод­но. Ког­да ду­маю, мыс­ли вы­дува­ет. Чи­нить шап­ку на­до. Хо­чу сде­лать те­бе ми­лость. Возь­ми на вре­мя мою шап­ку, за­делай ды­ру, а по­ка чи­нишь, я в тво­ей шап­ке по­сижу.

И Бог­до-ла­ма от­дал Бу­дам­шу свою шап­ку.

А ной­оны тем вре­менем всем лю­дям ска­зали, что они у Бу­дам­шу зак­лад вы­иг­ра­ли. Толь­ко рас­ска­зать ус­пе­ли и воз­ле сво­их юрт усе­лись, ви­дят — по до­роге Бу­дам­шу идет и на го­лове у не­го мед­ная шап­ка са­мого Бог­до-ла­мы на­дета.

Лю­ди ра­довать­ся ста­ли:

— Лов­кий Бу­дам­шу!.. Хит­рый Бу­дам­шу!.. Опять зак­лад Бу­дам­шу вы­иг­рал!..

И приш­лось ной­онам все двад­цать ме­сяцев кор­мить Бу­дам­шу.

Ког­да нас­тал ве­чер пос­ледне­го дня двад­ца­того ме­сяца, Бу­дам­шу спро­сил ной­онов:

— Бог­до-ла­ма пе­редо мною вста­вал?

— Вста­вал! — от­ве­ча­ют ной­оны.

— Бог­до-ла­ма мо­локо, ко­торое я при­нес, пил?

— Пил! — го­ворят ной­оны.

— Бог­до-ла­ма свою мед­ную шап­ку мне от­дал?

— От­дал! — го­ворят ной­оны. — Все так! Все так!

— Ес­ли так, — го­ворит Бу­дам­шу, — то за­хочу — Бог­до-ла­ма по-со­бачьи ла­ять ста­нет!

Ной­оны да­же на мес­тах под­ско­чили:

— Вид­но, рех­нулся ты! Как мож­но ду­мать, что свя­той Бог­до-ла­ма со­бакой ла­ять ста­нет?

— За­чем шу­меть? — ска­зал Бу­дам­шу. — Побь­ем­ся луч­ше об зак­лад. Ес­ли про­иг­раю, трид­цать лет на вас ра­ботать бу­ду. Ес­ли вы­иг­раю, трид­цать ме­сяцев ме­ня кор­мить бу­дете!

Ной­оны пос­ко­рее об зак­лад уда­рились, бо­ялись, как бы Бу­дам­шу не раз­ду­мал. А Бу­дам­шу го­ворит:

— Пой­дем­те со мной! У две­рей мо­лель­ни слу­шать бу­дете!

Ной­оны быс­тро-быс­тро на­дели тэр­ли­ки и пош­ли с ним. Ког­да в мо­лель­ню приш­ли, Бу­дам­шу в дверь во­шел, ной­оны у две­рей ос­та­лись.

Бу­дам­шу пос­то­ял нем­но­го в раз­думье, по­том ска­зал:

— Прес­ветлый Бог­до-ла­ма! Вы так муд­ры, вы все зна­ете: в раз­ных до­линах со­баки по-раз­но­му ла­ют. А лю­ди спо­рят, не ве­рят мне. Кто прав?

— Ты, Бу­дам­шу — овечья го­лова! — ска­зал муд­рый Бог­до-ла­ма. — Все со­баки во всех до­линах оди­нако­во ла­ют!

— Прес­ветлый Бог­до-ла­ма! В од­ной до­лине, где я был, со­баки ла­ют: «хаб-хуб!» А в дру­гой до­лине, где я был, со­баки ла­ют: «хуб-хаб!»

— Твои уши, Бу­дам­шу, год­ны толь­ко для то­го, что­бы тре­пать их! Не глух ли ты? Ни од­на со­бака так не ла­ет!

— Прав­да, прав­да ва­ша, прес­ветлый Бог­до-ла­ма! — за­кивал го­ловой Бу­дам­шу. — Я дей­стви­тель­но глу­ховат! Вы, муд­рый Бог­до-ла­ма, ко­неч­но, зна­ете, как со­баки ла­ют?

— Я все знаю!

— О прес­ветлый Бог­до-ла­ма! Дай­те мне хоть од­ну кру­пин­ку от ва­шей муд­рости! Ска­жите, как со­баки ла­ют? Тог­да я бу­ду знать и сво­ей глу­пой бол­товней не ста­ну лю­дей вол­но­вать. Толь­ко пог­ромче по­лай­те, что­бы я рас­слы­шал.

— Слу­шай же!.. — важ­но ска­зал Бог­до-ла­ма и, как толь­ко мог, гром­ко про­ла­ял:- Вау-вау! Тяв-тяв! Вау-вау!! Тяв-тяв!.. Вот так!.. Вау-вау! Тяв-тяв! Слы­шал?

— Бла­года­рю вас, прес­ветлый Бог­до-ла­ма, хо­рошо слы­шал! — ска­зал Бу­дам­шу и вы­шел из мо­лель­ни.

За дверью, по­нуря го­ловы, сто­яли ной­оны, ли­ца у них бы­ли уны­лые.

— Слы­хали? — спро­сил их Бу­дам­шу.

— Слы­хали, будь ты прок­лят! — про­шипе­ли в от­вет ной­оны.

— А мне все рав­но! — ска­зал ве­село Бу­дам­шу. — Вам кор­мить ме­ня, а не мне вас! На­чинай­те пос­ко­рее ба­рана ва­рить, ай­рак го­товить!

Зас­кри­пели зу­бами от злос­ти ной­оны, да ни­чего не по­дела­ешь! А Бу­дам­шу зас­ме­ял­ся и по­шел впе­реди ной­онов. Вот как оно бы­ло!

Случайные и неслучайные рекомендации: