Жил цыган — парень молодой и красивый. Был он известным на всю округу плясуном да пением своим славился. Как-то раз получает он письмо, где одна неизвестная дама изъявляет желание познакомиться с ним.
«А одета я вот так, вот так и вот так», — написано в письме было.
Ладно. Приоделся цыган как следует и пошел на встречу.
— Это вы будете Анечка?
— Я.
— Очень приятно. Я — такой-то, рассякой-то.
Дама была очень привлекательной и понравилась цыгану. Да и цыган был хоть куда — красавец писаный. Короче говоря, дает дама цыгану визитную карточку и приглашает на свой день рождения. А надо сказать, что, покуда они говорили да любезничали, цыган угощал даму апельсинчиками да лимонадом. Очень нравились ей эти угощения.
И вот наступил день рождения. Надел цыган свой самый лучший костюм, светлый такой, сиреневый. В туфли обулся лаковые — чистенько. На руку колечко надел с бриллиантиком, папкино. Так и отправился. А тут, как на грех, захотелось цыгану покушать. Забежал он в закусочную и взял пару котлет без гарнира. В эту минуту часы пробили. Глядит цыган — батюшки мои! — времени-то нет. Кое-как завернул котлеты, в карман их положил да скорее на извозчика.
Открывает горничная дверь и впускает цыгана. Глядит парень, а народу в доме человек пятьдесят, не меньше. Рождение справляют. И среди всех — Анечка. Красавица. Глаза черные, как у цыганки, ресницы до половины щеки — хоть верхом садись да поезжай.
— Ой, приехал!
— Приехал, — говорит цыган, — я словом не торгую.
Раздели парня, к зеркалу подвели. Гребеночки, щеточки. Прихорошился цыган. Вот стоят они в прихожей.
Цыган и говорит:
— Анечка, хорошая моя, уж так я торопился, что ничего не успел тебе купить. Ну так я попозже, не обижайся на меня, — а сам все время руку в кармане держит, где у него котлеты лежат.
— А что у тебя в кармане?- улыбается Анечка.- Ты, наверное, принес мои любимые апельсинчики? — и сует руку цыгану в карман.
— Что ты, Анечка, не надо, — засмущался тот, — я тебе в другой раз что-нибудь хорошее принесу.
— А почему же ты руку там держишь? — опять спрашивает Анечка, а сама все дальше руку в карман просовывает. А котлеты в кармане — жирные, теплые.
— Ой, — кричит, — что это такое?!
Пришлось цыгану сознаться…
Пошли они в зал, а там стол огромный, и еды всякой на нем полно. У стола все такие разодетые сидят: женщины все в золоте да драгоценностях и мужчины важные. У цыгана аж волосы поднялись. Что его колечко! Кабы огонь сильный горел, то хоть бы игра была в бриллиантике. А так ничего.
Ладно. Сел цыган за стол. Ну что его учить, как за столом держаться?! Похватал он все руками да на куски порвал. Глядит по сторонам и видит, что все на него смотрят. Понял тут, что не так все делает, как надо. Погрустнел парень, а есть сильнее прежнего хочется. Подходит Анечка:
— Ну что тебе положить?
— Что ты, хорошая моя, не хочу я ничего.
— А как же котлеты?
Совсем смутился цыган, почернел, еще немного и сквозь землю провалится. Слава богу, попросили его тут спеть да сплясать. Известное дело, цыгане на пение и пляску большие мастера. Вот одна дама подходит и просит:
— Не споете ли вы нам что-нибудь, а то скучно?!
А тут и Анечка подхватила:
— Ну спойте, сделайте мне подарок. Тут как запел цыган, как закатил! Все аж с ума посходили.
— Ну еще, еще!
— А кто из вас играть умеет?
Нашли человека.
— Цыганочку умеешь?
— Попробую.
Заплясал цыган, да сразу остановился.
— Нет, так не пойдет, на ковре-то не слышно будет.
— Прочь ковер! — закричали все.
Скатали ковер в трубку и поставили к стене. Как прошел цыган кружочек, а потом чечетки, двойные, тройные. Как ошалели все!
Расходиться стали гости, начали цыгану адреса свои раздавать, чтобы заходил. А ему ни до чего дела нет, есть хочет — умирает. Пришел голодным, а после песен да танцев и того хуже стало. Всем веселье, а ему голодно.
— Ну, покушай хоть чего-нибудь, — умоляет его Анечка, — гости-то ушли, папа с мамой отдыхают, ешь-пей, что пожелаешь.
И вправду, еды осталось полным-полно, вин — море разливанное.
А у цыгана стеснение все не проходит.
— Не хочу да не хочу, — вот весь его сказ. А голод все грызет. Тогда он придумал.
— Анечка, — говорит, — все сделаю для тебя, что захочешь. Заставь меня на голове стоять — целый день стоять буду. Сделай и ты для меня одолжение.
— А что ты хочешь?
— Знаешь, что я заметил? Стоит тебе закрыть глаза, как ты сразу на мою сестру похожей становишься, копия вылитая — она.
— Ну так что?
— Так вот, ты закрой глаза и, пока не скажу, не открывай. Хочу я на это чудо еще раз поглядеть. Закрыла Анечка глаза:
— Ну ты скажешь, когда открыть?
— Скажу. Только смотри не открывай без моего слова. Смотрит цыган на Анечку, а сам по столу знай руками шарит. Нащупает котлету и в карман ее, нащупает вторую и опять в карман, на макароны наткнулся и их в карман. Так всю еду по карманам и распихал.
— Анечка, хорошая моя, посиди еще так немножечко! — кричит, а сам потихоньку, потихоньку и домой.
С той поры он больше к господам ни ногой. Сами посудите, кому голодать-то охота?