Ехал еврей на подводе из Махновки в Бердичев. В одном месте надо было подняться в гору. Лошади никак не могли одолеть подъем. Видит еврей: пасутся чьи- то кони, а хозяина нет. Припряг он одного из этих коней, и они поехали. Едут они и час, и два, и пять, а города все нет, хотя давным- давно должны были приехать. Проездив всю ночь, еврей на рассвете увидел, что он все еще у той горы. Тут он понял, что это нечистая сила. Крикнул он: Шма Исроэл! и чужой конь мгновенно исчез.
Когда еврей приехал в Бердичев и рассказал о происшедшем одному балаголе, тот сказал, что нечистая сила нарочно приняла вид коня, чтобы испытать, захочет ли он присвоить себе чужого коня или нет.
— Где нечестивое дело, там и нечистая сила так сказал балагола.
В старину, когда о железных дорогах еще и помину не было, почтовые конторы были большой редкостью, жил- был в одном местечке еврей, по занятию своему ходок . Ходоку, бывало, передавали, так нарочному, письма, посылки, деньги, а он доставлял их в соседние деревни, местечки, ближайшие имения и окрестные города, за что получал малую плату. Заработки у нашего ходока были ничтожные, так как он ходил пешком и исполнял поручения медленно. Обременен жe он был громадным семейством: кучею детей, мал мала меньше, и потому неудивительно, что был очень беден, но, как благочестивый еврей, терпеливо сносил свою бедность. Другое дело, его жена: она, наоборот, все время жаловалась на бедность и нередко донимала своего мужа попреками отчего- де он не придумает средства выбиться из нищеты. На подобные приставания жены бедный ходок, бывало, не возражал, а только ниже опускал голову и тяжело вздыхал. Однажды, в ночь с субботы на воскресенье, когда от попреков жены стало ему невмоготу, горемычный ходок нахлобучил шапку, подпоясался кушаком, взял в руки свою неразлучную палку и пошел бесцельно бродить по улицам местечка. Побродив таким образом некоторое время, он незаметно для самого себя очутился в глухом месте за околицей местечка, на гребле (плотине) за слободой. Место это издавна слыло нечистым. Упаси Господь попасть туда ночью, а тем более во время между Пейсахом и Швуес или в ночь со среды на четверг, или с
субботы на воскресенье, когда, как известно, нечистая сила чаще и охотнее показывается и смелее проказит. Притомившись, наш бедный ходок стал оглядываться вокруг куда же это он забрел Но не успел он сообразить, куда попал, как вдруг увидел перед собой знакомого крестьянина- мельника с панской усадьбы. Разговорившись с ходоком и узнав о его крайней нужде, мельник предложил ему идти вместе с ним и сказал:
— Жалко мне тебя, горемыка, я тебя озолочу! Не смейся надо мной, я не пьян, даром что простой мужик, у меня много золота больше, чем у любого пана. Ступай за мной и не пророни ни полслова, что бы ты ни увидел, а то плохо будет.
— Ну, думает еврей, всяко бывает на белом свете, видно, Господь сжалился надо мною и моими малыми ребятишками и послал мне этого мужика выручить меня в трудное время.
Идут они час, идут другой ничего не видать, темень страшная. Вдруг заметил еврей мерцающий вдали огонек. Подошли они ближе; огонек все ярче, ярче, наконец показался громадный замок, весь залитый огнями.
— Ступай за мной и запоминай все, что увидишь, говорит мельник и ведет дрожащего всем телом ходока во дворец, не дворец загляденье! Мраморные лестницы, зеркальные палаты, шелк да бархат кругом, а золота и серебра так и валяется по полу тьма- тьмущая! Идут они дальше по бесчисленным комнатам из одной в другую везде богатство и роскошь, но нигде ни живой души. Наконец привел мельник еврея в самую дальнюю комнату без всяких украшений и мебели. Посреди комнаты стоит русская печь, а на шестке сидит большой, жирный кот, мурлычет, жмурит глаза да умывается лапкой. Обернулся мельник к ходоку, пристально посмотрел на него и говорит:
— Хочешь владеть всеми этими несметными богатствами Все это будет твое, если станешь служить этому коту, как богу!
Еврей так и ахнул: мельник- то колдун, кот нечистая сила, а замок со всеми богатствами дьявольское наваждение! Понял , это ходок да как закричит громким голосом:
— Шма Исроэл!
Глядь ничего уже нет перед глазами: ни дворца, ни мельника, ни кота, словно все они сквозь землю провалились, а сам он стоит посреди гребли, увязнув по колено в топкой грязи. С молитвой на устах, дрожа всем телом, выбрался он с трудом из грязи и побежал без оглядки к местечку. Добежал до своей хаты, у самых дверей растянулся пластом. От страха схватил ходок сильную горячку и чуть было не помер. Но судьба сжалилась над ним и его малыми детьми: он вскорости поправился и опять принялся за свое обычное дело. Ходок этот дожил до глубокой старости, удостоившись узреть праправнуков своих.