Проклятие графа Эмминга

Бо­лее ста лет прош­ло с тех пор, как крес­то­нос­цы вор­ва­лись в за­мок епис­ко­па Вормсско­го и без­жа­лос­тно пе­реби­ли во­семь­сот ев­ре­ев — муж­чин, жен­щин и де­тей, — ко­торые там пря­тались. Об этом еще вспо­мина­ли с ужа­сом, ког­да сно­ва пош­ли тре­вож­ные слу­хи: ал­чный и мсти­тель­ный граф Эм­миг со­бира­ет­ся раз­гро­мить ев­рей­ский квар­тал го­рода Вормс. Поч­тенный раб­би Эли­зер, уче­ник зна­мени­того раб­би И­егу­ды Бла­гочес­ти­вого, не­замед­ли­тель­но соз­вал ев­ре­ев на со­вет. И вот что рас­ска­зал им Ле­ви-Оп­пенхай­мер, ува­жа­емый все­ми мес­тны­ми куп­ца­ми-ви­нотор­говца­ми: граф Эм­миг, по­теряв боль­шую часть сво­их зе­мель из-за ог­ромных кар­точных дол­гов, пок­лялся вер­нуть бы­лое бо­гатс­тво. Для это­го он пос­лал ры­царя Хан­не­са объ­ехать в ок­ру­ге все пос­то­ялые дво­ры и хар­чевни, где со­бира­лись бро­дяги и без­дель­ни­ки. Хан­нес вво­лю по­ил их пи­вом и ви­ном, а по­том звал ид­ти вмес­те с гра­фом гро­мить ев­рей­ский квар­тал. «Там жи­вут тор­говцы, — го­ворил Хан­нес, — ско­пив­шие гру­ды зо­лота и се­реб­ра, вы­могая день­ги у чес­тных хрис­ти­ан.

Граф Эм­миг — храб­рый и чес­тный дво­рянин, он обе­ща­ет по­лови­ну до­бычи тем, кто при­мет учас­тие в его по­ходе про­тив ев­ре­ев».

Пред­вку­шая ска­зоч­ное обо­гаще­ние, эти лю­ди уже тол­пи­лись у двор­ца гра­фа.

«Че­рез нес­коль­ко дней — или да­же ча­сов, — про­дол­жал Ле­ви-Оп­пенхай­мер, — граф Эм­миг напь­ет­ся допь­яна и во гла­ве оз­лоблен­ной тол­пы дви­нет­ся на ев­рей­ский квар­тал. Вдо­бавок Хан­нес уве­рял их, что го­род­ских страж­ни­ков мож­но не бо­ять­ся — те и са­ми при­со­еди­нят­ся к тол­пе пог­ромщи­ков».

Од­на­ко Ба­рух Хом­бург­ский, бо­гатый тор­го­вец шел­ком и весь­ма вы­соко­мер­ный гла­ва ев­рей­ской об­щи­ны, приз­вал чле­нов со­вета не до­верять слу­хам и не при­нимать всерь­ез ни пох­валь­бы, ни уг­роз пь­яных дво­рян: «Нас ох­ра­ня­ет хар­тия Ген­ри­ха V, сог­ласно ей мы на­ходим­ся под за­щитой Им­пе­ратор­ско­го Дво­ра. Ни го­род­ские влас­ти, ни мес­тная знать, ни кресть­яне не мо­гут на­рушить осо­бый ста­тус, га­ран­ти­рован­ный нам Его Ве­личес­твом».

Но ста­рый муд­рый раб­би Эли­зер все же поп­ро­сил Ба­руха пус­тить в ход все свои свя­зи с го­род­ски­ми влас­тя­ми и за­ручить­ся их под­дер­жкой. «Од­на­ко нам нуж­но и са­мим по­думать о за­щите, — про­дол­жал раб­би. — Ведь то, что вы­пада­ло нам на до­лю и здесь, и в дру­гих ближ­них го­родах, на­учи­ло нас не по­лагать­ся ни на мес­тные влас­ти, ни на ко­ролей и пра­вите­лей, ни на свя­щен­ни­ков. Ник­то из них не вме­шива­ет­ся в пог­ро­мы ев­рей­ских квар­та­лов. Нес­мотря на все свои обе­щания, влас­ти не ме­ша­ют тол­пе об­ра­щать свой гнев и ярость про­тив ев­ре­ев. За­то по­том она по­кор­ней не­сет тя­готы по­датей и из­ну­ритель­ной ра­боты. Го­род­ские влас­ти зна­ют, что ев­реи все рав­но ра­но или поз­дно вер­нутся, вновь отс­тро­ят свои до­ма и сно­ва нач­нут по­пол­нять сун­ду­ки дво­рян пош­ли­нами и осо­быми на­лога­ми. Я то­же нас­лы­шан о гра­фе Эм­ми­ге. Его на­зыва­ют Чер­ным Ры­царем из Ри­зель­хай­ма. Он бо­гохуль­ник и дур­ной че­ловек. Граф и его прис­пешни­ки на­падут на жи­лища, нев­зи­рая на ко­ролев­ские ука­зы и хар­тии. Мой со­вет: сра­зу же пря­тать на­ше иму­щес­тво в бе­зопас­ном мес­те, а са­мим быть го­товы­ми скрыть­ся в лю­бой мо­мент. А по­ка по­пыта­ем­ся уз­нать о тай­ных пла­нах гра­фа от его пе­репив­шихся прис­пешни­ков».

Ве­ликий муд­рец ред­ко го­ворил на за­седа­ни­ях со­вета, и по­это­му к его сло­вам прис­лу­шива­лись. И хо­тя Ба­рух Хом­бург­ский все сом­не­вал­ся, Ле­ви-Оп­пенхай­ме­ра от­пра­вили к бур­го­мис­тру — про­сить, что­бы ев­ре­ев пус­ти­ли в од­но из са­мых ук­реплен­ных мест в го­роде, кре­пость на Мо­лоч­ной го­ре.

Но Ба­рух Хом­бург­ский пы­тал­ся от­го­ворить со­вет: «Вспом­ни­те, что не­дав­но слу­чилось в Вамп­фхай­ме. Две­над­цать на­ших брать­ев и сес­тер бы­ли уби­ты толь­ко из-за то­го, что пы­тались скрыть свое бо­гатс­тво. А мой сын Иц­хак соб­рал нес­коль­ких юно­шей и на­учил их об­ра­щать­ся с ору­жи­ем. Ес­ли на нас все-та­ки на­падут, а ко­ролев­ская хар­тия не по­может, они вста­нут на за­щиту во­рот ев­рей­ско­го квар­та­ла».

Сло­ва бо­гато­го тор­говца убе­дили мно­гих, но раб­би Эли­зер твер­до сто­ял на сво­ем: не по­лагать­ся ни на ох­ранную хар­тию, ни на храб­рость нес­коль­ких юно­шей.

Ког­да Ле­ви вер­нулся с клю­чами от кре­пос­ти и обе­щани­ем бур­го­мис­тра сде­лать все воз­можное для пре­дот­вра­щения пог­ро­ма, со­вет еди­нодуш­но приз­нал пра­воту раб­би Эли­зера. И в су­мер­ках муж­чи­ны ев­рей­ско­го квар­та­ла по­нес­ли свои цен­ные ве­щи по лес­ным до­рогам, по гор­ным тро­пам в кре­пость на Мо­лоч­ную го­ру.

Спус­тя два дня граф Эм­миг — со сво­ими всад­ни­ками, во гла­ве ог­ромной тол­пы пь­яных, ору­щих кресть­ян с копь­ями, ду­бин­ка­ми и ко­сами — выс­ту­пил из Ри­зель­хай­ма. Ев­реи Вор­мса тут же за­пер­ли свои до­ма, ма­гази­ны, под­ва­лы и по­кину­ли квар­тал.

Толь­ко юный Иц­хак и его бли­жай­шие друзья ос­та­лись в до­ме Ба­руха Хом­бург­ско­го: «Мы не бо­им­ся. Мы су­ме­ем, ес­ли по­надо­бит­ся, за­щитить се­бя от этих обор­ванцев и их знат­ных пок­ро­вите­лей!»

Тщет­но ста­рались пе­ре­убе­дить их Ба­рух и раб­би Эли­зер. Но нель­зя бы­ло те­рять ни ми­нуты. Ев­реи бе­жали че­рез лес и ви­ног­радни­ки к Мо­лоч­ной го­ре, а сза­ди уже слы­шались ржа­ние ло­шадей, скрип по­возок, зву­ки рож­ков, пь­яные пес­ни.

Граф и не­боль­шая груп­па ры­царей в чер­ных дос­пе­хах дер­жа­лись по­зади. Воз­глав­лял ре­вущую тол­пу ры­царь Хан­нес, ве­ликан с тя­желой же­лез­ной па­лицей. Ког­да тол­па ока­залась у го­род­ских во­рот, они, как и бы­ло обе­щано, рас­тво­рились по сиг­на­лу рож­ка, а боль­шинс­тво страж­ни­ков при­со­еди­нилось к от­ря­ду гро­мил; те из них, кто пы­тал­ся ока­зать соп­ро­тив­ле­ние, тут же бы­ли от­бро­шены прочь, а их ору­жие по­доб­ра­но тол­пой. Воз­бужден­ные гра­бите­ли шли от до­ма к до­му, Хан­нес и его лю­ди же­лез­ны­ми ло­мами раз­би­вали и от­кры­вали став­ни, за­совы и за­поры. Но ниг­де не бы­ло ни зо­лота, ни се­реб­ра, ни дра­гоцен­ностей. Ра­зоча­рован­ные гра­бите­ли вор­ва­лись в под­ва­лы, раз­гро­мив все, что нель­зя бы­ло унес­ти, и вы­пив чу­довищ­ное ко­личес­тво ви­на. Тол­па от­пра­вилась даль­ше в на­деж­де доб­рать­ся до обе­щан­ных гра­фом бо­гатств.

Ког­да нес­коль­ко пог­ромщи­ков, опе­редив всех, по­дош­ли к до­му Ба­руха Хом­бург­ско­го, Иц­хак сам от­крыл став­ню не­боль­шо­го ок­на, вы­ходя­щего на бал­кон. «Прочь, мер­завцы! Мы на­ходим­ся под за­щитой хар­тии, вы­дан­ной са­мим ко­ролем!» — прок­ри­чал он соб­равшим­ся пе­ред до­мом.

«Ха! Сей­час вы вам, ев­ре­ям, по­кажем, — про­ревел Хан­нес, — что мы ду­ма­ем о ва­шей хар­тии!» Ми­нуту спус­тя тя­желые во­рота бы­ли раз­би­ты, и тол­па вор­ва­лась в дом. Горс­тка храб­рых юно­шей, дру­зей Иц­ха­ка, с ме­чами и кин­жа­лами уже под­жи­дала гра­бите­лей. Пос­лы­шались сто­ны и удив­ленные кри­ки.

В это вре­мя подъ­еха­ли граф Эм­миг и его чер­ные ры­цари. За нес­коль­ко ми­нут соп­ро­тив­ле­ние за­щит­ни­ков до­ма бы­ло слом­ле­но пре­вос­хо­дящи­ми си­лами на­падав­ших. Ра­неных и уби­тых юно­шей бро­сали в под­вал, а тол­па раз­бре­лась по мно­гочис­ленны­ми скла­дам с то­вара­ми, при­над­ле­жав­ши­ми Ба­руху Хом­бург­ско­му.

Разъ­ярен­ная тол­па ка­тилась от до­ма к до­му в на­деж­де най­ти на­конец спря­тан­ные дра­гоцен­ности, как вдруг раз­дался хрип­лый крик: «Вон ев­рей та­щит свои сок­ро­вища!»

Гла­за всех об­ра­тились к не­высо­кому ка­мен­но­му зда­нию в глу­бине ев­рей­ско­го квар­та­ла, из­вес­тно­му всем как Си­наго­га Ра­ши. Счи­талось, что имен­но здесь этот ве­ликий муд­рец изу­чал Биб­лию и Тал­муд и на­писал к ним свои зна­мени­тые ком­мента­рии.

Ка­кой-то ста­рик та­щил ту­да в каж­дой ру­ке по ог­ромной су­ме, а за пле­чами — на­битый ме­шок. Тол­па еще не зна­ла, что это Реб Иц­кель Баш­мачник, из­вес­тный сво­ей уче­ностью и бла­гочес­ти­ем, ко­торый не спе­шил скрыть­ся со сво­ими дра­гоцен­ны­ми ру­копи­сями. Нап­расно же­на и дочь умо­ляли его по­торо­пить­ся ид­ти вмес­те со все­ми в кре­пость.

«Сна­чала я дол­жен по­мес­тить ру­копи­си в хра­нили­ще Си­наго­ги свя­того Ра­ши. Он-то за­щитит их. Там их не тро­нет ник­то. С по­мощью Все­выш­не­го я уй­ду чуть поз­же вас».

Ког­да Реб Иц­кель прос­коль­знул в дверь не­высо­кого зда­ния, ры­царь Хан­нес бро­сил­ся вслед, раз­ма­хивая па­лицей, и вы­шиб дверь… И вне­зап­но за­мер как вко­пан­ный.

«Гла­за!» — шеп­тал он хрип­ло, а из тол­пы ле­тели нас­мешки и ру­гань,

По­дошел сам граф Эм­миг с об­на­жен­ным ме­чом: «В чем де­ло, Хан­нес? С ка­ких пор те­бя мо­жет на­пугать ста­рый ев­рей?» Мол­ча, вы­ронив ду­бину, Хан­нес ука­зал на Реб Иц­ке­ля, ко­торый все еще дер­жал в ру­ках сум­ки с дра­гоцен­ны­ми ру­копи­сями. От­тол­кнув Хан­не­са, граф Эм­миг крик­нул: «Ду­рак! На­вер­ня­ка ев­реи спря­тали свои сок­ро­вища имен­но здесь!» Под­няв меч, он про­шел ми­мо по­ражен­но­го стра­хом ры­царя в от­кры­тую дверь и то­же зас­тыл на мес­те.

За­тем он на­чал мед­ленно пя­тить­ся. По­ров­нявшись с боль­шим, вы­сечен­ным из кам­ня крес­лом, при­над­ле­жав­шим ве­личай­ше­му ев­рей­ско­му муд­ре­цу сред­не­вековья, граф Эм­миг за­бор­мо­тал: «Его гла­за. Я ви­жу, он смот­рит на ме­ня!» С ис­пу­ган­ным кри­ком он вы­бежал на ули­цу и на­кинул­ся на лю­дей, от­ни­мав­ших у Реб Иц­ке­ля сум­ки.

«Смерть каж­до­му, кто ос­ме­лит­ся здесь тро­нуть хоть что-ни­будь, — кри­чал он, — прок­ля­тие то­му, кто су­нет­ся сю­да тре­вожить по­кой свя­того!» Граф Эм­миг вы­ронил меч и ед­ва не упал сам, ес­ли бы его не под­хва­тил один из его лю­дей. Ис­пу­ган­ная тол­па мол­ча по­кида­ла ев­рей­ский квар­тал, за ней спе­шили и чер­ные ры­цари.

Пос­ле это­го слу­чая Си­наго­га Ра­ши прос­то­яла еще мно­го ве­ков — тол­па, вре­мя от вре­мени гро­мив­шая ев­рей­ский квар­тал, бо­ялась ее тро­гать, и толь­ко спус­тя сто­летия, во вре­мя «хрус­таль­ной но­чи», ее раз­ру­шили ко­рич­не­вые пол­чи­ща гит­ле­ров­ских бо­еви­ков.