Возвышение Рамана, как ни странно, очень огорчило его отца.
— Сынок, — сказал он, — зачем ты оставил наше потомственное занятие земледелие — и занялся этим каверзным судейским делом? Даже богам, которым известно все до мельчайших подробностей, нелегко бывает вынести справедливый приговор. А на весах правосудия одна чаша никогда не должна перевешивать другую. Если ты опустишь ошибку, то будешь расплачиваться за слезы невиновных не только в этом рождении, но и в семи последующих.
— Почему каждый должен заниматься только своим потомственным занятием? — ответил ему Раман. — Простите меня, отец, но тут я не могу согласиться с вами. Считать, будто в простой семье не может родиться человек высокого ума, — предрассудок. Этот предрассудок — сущее бедствие для нашей страны. Потому-то я и принял пост судьи, что хочу доказать всю его нелепость. Я верю, что бог, покровитель правосудия, охранит меня от всех ошибок — пусть даже мелких, словно зернышко проса. Поймите же, отец, что я не могу отвергнуть пожалованный мне самим государем пост, как отмахиваются от богини злосчастья.
— Хорошо, поступай как знаешь, — вынужден был сказать отец, но про себя подумал: «Любое несправедливое решение, которое может вынести мой сын, падет позором на мою голову. Мне нельзя оставаться в этом городе. Совершу-ка я паломничество».
И в тот же день он отправился в Бенарес.
По пути отец Рамана заночевал на веранде дома, стоявшего возле дороги. Была уже глухая полночь, но мысли о сыне никак не давали ему уснуть. Случайно заглянув в окошко, он увидел на полу двух женщин: одну постарше и другую помоложе. Как потом выяснилось, это были две жены одного пьянчуги. Самого его в доме не было: он куда-то ушел на всю ночь. Старшая жена спала крепким сном. Младшая бодрствовала и все время воровато озиралась. Наконец убедясь, что все в доме спят, она тихо встала, открыла заднюю дверь, впустила своего любовника и предалась с ним желанным забавам. Неожиданно проснулся ее маленький ребенок и громко завопил. Плохо сознавая в пылу страсти, что делает, молодая женщина свернула малышу шею и положила его возле старшей жены. А как только рассвело, она выпустила любовника и громко закричала:
— Айо! Горе мне! Старшая жена убила моего ребенка!
На ее крики сбежалось множество людей.
«Ну, если мой сын правильно решит это дело, я могу быть за него спокоен», — подумал отец Рамана.
На разбирательстве дела он присутствовал переодетый, чтобы сын не мог его узнать.
Первой дала показания младшая жена
— Господин судья, — сказала она, — старшая жена завидует мне, потому что у нее нет ребенка. Вчера среди ночи, воспользовавшись отсутствием мужа, эта жестокая женщина убила моего малыша и как ни в чем не бывало снова завалилась спать.
— Господин судья, — сказала вторая жена, — ребенка убила не я. Я никогда не просыпаюсь по ночам. И как только у этой бессовестной женщины поворачивается язык обвинять меня в таком преступлении!
Мариядей Раман внимательно выслушал обе стороны, а затем заявил:
— Не могу выяснить, кто же из вас двух убил ребенка. Вы говорите, что у вас нет никаких свидетелей, кроме бога. Поэтому я поверю только той из вас, кто разденется догола, трижды обойдет нас справа налево и поклянется в своей невиновности.
— Ваша честь, — в полном замешательстве воскликнула старшая жена, лучше умереть, чем подвергнуться подобному позору. Наказывайте меня, как хотите, но я не могу подчиниться вашему повелению.
Младшая, однако, промолчала, всем своим видом показывая, что готова выполнить приказание судьи.
Мариядей Раман догадался, кто настоящая преступница, и громко провозгласил:
— Уважаемые сограждане! Сразу видно, что младшая жена — особа бессовестная и бесчестная: готова предстать нагишом перед мужчинами. Нет сомнения, что она-то и убила младенца.
Он приказал своим служителям схватить ее и пытать до полного признания. А когда она созналась в своем преступлении, он приговорил ее к смертной казни через повешение.
Верно сказано: «Человек предполагает, а бог располагает».
После того как все разошлись, отец Рамана подбежал к сыну и крепко стиснул его в объятиях.
— Раман! — радостно вскричал он. — Ты и впрямь оправдываешь имя, которое дал тебе государь: заслуживаешь всеобщего почтения. Место судьи по тебе. Живи долго — и да сопутствует тебе добрая слава.
И он благословил сына.
С того дня люди стали поговаривать, что нет такого дела, которое не мог бы рассудить Мариядей Раман, — и общее уважение к нему все росло и росло.