Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Кунше потерявшая сына

Пос­ле смер­ти му­жа горь­ко и оди­ноко жи­лось бед­ной Кун­ше. От­ра­дой был для нее толь­ко ма­лень­кий сын. Теп­лее лас­ко­вого лу­ча сол­нца сог­ре­вал он ду­шу ма­тери, ког­да улы­бал­ся ей из ко­лыбе­ли. Но бе­да, го­ворят, всег­да име­ет семь брать­ев. Вслед за пер­вым нес­часть­ем приш­ло и вто­рое: вош­ла од­нажды Кун­ше в юр­ту и… не наш­ла в ней сы­ноч­ка! Ни хо­дить, ни пол­зать ма­лыш не умел, ку­да же он мог де­вать­ся? Обыс­кав все, в от­ча­янии вы­бежа­ла мать на ули­цу. Как подс­тре­лен­ная пти­ца, ме­талась она по а­улу, взы­вая о по­мощи:

— Лю­ди, лю­ди, не ви­дали ли мо­его сы­на? По­моги­те, по­моги­те мне ра­зыс­кать его!

Ни один че­ловек не ос­тался рав­но­душ­ным к го­рю вдо­вы.

Ак­са­калы со­бира­ли в а­уле со­вет: су­дили, ря­дили — не зна­ли, как об­легчить го­ре Кун­ше, где ис­кать ре­бен­ка. Джи­гиты объ­еха­ли всю степь вок­руг — ни­чего ра­дос­тно­го не при­вез­ли ма­тери. Жен­щи­ны каж­дое ут­ро при­ходи­ли к ней и не на­ходи­ли слов уте­шения.

Кун­ше, по­худев­шая и прос­то­воло­сая, не­под­вижно и мол­ча си­дела у ос­тывше­го оча­га и от­ре­шен­но смот­ре­ла по­мут­невши­ми от го­ря гла­зами в од­ну точ­ку.

Один за дру­гим, как ка­рава­ны в сте­пи, тя­нулись дни. Так прош­ло че­тыре го­да. И по­сове­товал кто-то бед­ной вдо­ве ра­зыс­кать муд­ре­ца и про­рица­теля То­лыбая. Го­вори­ли, что зна­ет он язы­ки ты­сяч зве­рей и птиц, на рас­сто­янии уга­дыва­ет мыс­ли лю­дей, точ­но пред­ска­зыва­ет, что за тул­пар вы­рас­тет из на­родив­ше­гося же­ребен­ка. Не мо­жет ста­рый муд­рец не ска­зать, ку­да де­вал­ся ре­бенок!

И се­ла Кун­ше на ры­жего ко­ня, на ко­тором ез­дил еще ее муж, и от­пра­вилась ра­зыс­ки­вать жи­лище То­лыбая. Ко­выль­ные сте­пи сме­нялись сы­пучи­ми пес­ка­ми, пус­ты­ни — за­лив­ны­ми лу­гами, на пу­ти вста­вали вы­сокие го­ры и ши­рокие ре­ки, а Кун­ше все еха­ла. Не один рас­свет сме­нял­ся за­катом, не один за­кат сме­нял­ся рас­све­том, а обез­до­лен­ная мать все бы­ла в до­роге, Уже са­ма ста­ла как тень, конь ис­ху­дал — од­на ко­жа да кос­ти, а жи­лища муд­ре­ца не бы­ло вид­но.

Не нап­расно го­ворят в на­роде, что сколь­ко со­кол ни па­рит по под­не­бесью — все рав­но он выс­мотрит до­бычу, и сколь­ко бед­ный за­яц ни ме­чет­ся по зем­ле — все рав­но по­гибать ему в зу­бах зве­ря хищ­но­го. Еха­ла, еха­ла бед­ная Кун­ше — нас­тал и ее смер­тный час: боль­ше ни она, ни Ры­жий и ша­гу сту­пить не мо­гут, а кру­гом — без­водная пус­ты­ня.

— О ал­лах все­могу­щий, — взмо­лилась мать, — пусть я сго­рю пеп­лом, но дай, про­шу те­бя, жизнь мо­ему сы­ну!

Под­ня­ла Кун­ше гла­за к не­бу, а там ды­мок тя­нет­ся. Да­леким ми­ражем ма­ячит на го­ризон­те оди­нокая юр­та… И от­ку­да толь­ко си­ла взя­лась — доб­ре­ла жен­щи­на до жи­лища!

Вой­лок юр­ты по­чер­нел и стал вет­хим от вре­мени, но еще стар­ше выг­ля­дел хо­зя­ин ее. Вы­сокий и смуг­лый, он ка­зал­ся вы­сох­шим ду­бом. Ве­тер пе­реби­рал пря­ди ог­ромной бе­лой бо­роды. Сквозь ды­ры одеж­ды вид­не­лось ис­сохшее те­ло.

— Дочь моя, — об­ра­тил­ся он к Кун­ше, — я дав­но те­бя жду, два дня на­зад лас­точки при­нес­ли мне весть о те­бе. Ка­кие тяж­кие му­ки зас­та­вили те­бя так стра­дать, за­чем ты приш­ла ко мне, ста­рому То­лыбаю?

Из пос­ледних сил вы­гово­рила вдо­ва:

— Ли­шилась я единс­твен­но­го сы­на, до­рогой отец! И как бес­по­мощ­ная пти­ца с под­ре­зан­ны­ми крыль­ями, кру­жусь и не мо­гу най­ти его! По­моги мне, все­видя­щий, по­сове­туй, где ис­кать?! — И тут же упа­ла, ли­шив­шись чувств.

То­лыбай свис­тнул по-птичьи — при­лете­ла боль­шая стая лас­то­чек. Они крыль­ями на­вева­ли све­жий ве­терок на Кун­ше, в клю­ве при­носи­ли клю­чевую сту­деную во­ду и ок­ропля­ли ли­цо жен­щи­ны.

Толь­ко приш­ла в се­бя бед­няжка, как лас­точки, по взма­ху ру­ки То­лыбая, пом­ча­лись в ее а­ул. К ве­черу они при­нес­ли от­ту­да се­рую мышь с па­лец ве­личи­ной. То­лыбай спро­сил, не ви­дала ли мышь, ку­да де­вал­ся из юр­ты ма­лень­кий маль­чик?

И от­ве­тила мышь:

— Сы­на Кун­ше ук­ра­ла жен­щи­на с гла­зами на­выка­те.

Пе­ревел То­лыбай Кун­ше на че­лове­чес­кий язык сло­ва мы­ши, сно­ва зап­ла­кала бед­няжка, за­билась, как пе­репел­ка в се­тях.

— Ой­бай-ау, это Ай­жа­рык! Я и рань­ше по­доз­ре­вала ее в этой жес­то­кос­ти: у нее ни­ког­да не бы­ло де­тей, и вдруг в шесть­де­сят лет ро­дил­ся ре­бенок!

Сно­ва То­лыбай зас­вистел по-птичьи. Опус­ти­лись на его пле­чи два ог­ромных чер­ных бер­ку­та.

— Ле­тите в а­ул Кун­ше, — при­казал им муд­рец, при­неси­те сю­да Ай­жа­рык с ее сы­ном.

Взмы­ли бер­ку­ты к не­бу и уже к ут­ру при­лете­ли об­ратно. Один при­нес на крыль­ях страш­ную ста­руху. Ли­цо ее бы­ло мор­щи­нис­тым, как опо­рож­ненный бур­дюк, гла­за вы­пуче­ны, как пе­ревер­ну­тые пи­алы, пле­чи, как два сед­ла на каж­дое мож­но по­садить по че­лове­ку.

Дру­гой бер­кут бе­реж­но опус­тил на зем­лю маль­чи­ка. Он был хруп­ким и бе­локо­жим, гла­за, как у вер­блю­жон­ка, с удив­ле­ни­ем смот­ре­ли на мир. Ка­залось, ма­лыш ни­чуть не ис­пу­гал­ся ни птиц, ни чу­жих лю­дей, толь­ко смот­рел на все с лю­бопытс­твом. Чуя сер­дцем в Кун­ше род­ную мать, он про­тянул к ней ру­чон­ки. Ай­жа­рык стук­ну­ла его по ру­кам и при­тяну­ла к се­бе.

— От­дай ре­бен­ка ма­тери! — ска­зал ей су­рово То­лыбай.

— Да ты рех­нулся, ста­рый! Ви­дано ли, что­бы мать от­да­вала свое ди­тя. Это мой сын, и ни­кому я его не от­дам.

Ма­лыш все тя­нул­ся к Кун­ше, не от­ры­вал от нее ра­дос­тных глаз.

— Не хо­чешь пос­лу­шать­ся ме­ня — пе­няй на се­бя, — ска­зал То­лыбай.

— Я раз­де­лю ре­бен­ка меж­ду ва­ми! — и ста­рец ки­нул­ся к ре­бен­ку с се­кирой.

Ай­жа­рык сра­зу сог­ла­силась со сло­вами То­лыбая:

— Муд­рое твоё ре­шение, да бу­дет так! — и тол­кну­ла маль­чи­ка под се­киру.

Кун­ше не да­ла муд­ре­цу сту­пить и ша­гу впе­ред. Она об­ви­ла его но­ги ру­ками, за­рыда­ла, как ра­неная ле­бедь, взмо­лилась:

— О свя­той отец, не гу­би не­вин­но­го. От­дай ди­тя Ай­жа­рык, пусть жи­вет у нее, лишь бы жив был!

— Эй, Ай­жа­рык, — вскри­чал в гне­ве муд­рец, — у те­бя не сер­дце, а хо­лод­ный ка­мень! От­дай же, ста­рая ведь­ма, ре­бен­ка род­ной ма­тери! — и под­вел маль­чи­ка к Кун­ше. Ди­тя ра­дос­тно об­ня­ло мать… Уса­дил их То­лыбай на бер­ку­тов и от­пра­вил в род­ной а­ул.

Злая Ай­жа­рык, опо­зорен­ная, до сих пор оди­ноко си­дит в пус­ты­не, от сты­да не смея под­нять го­ловы. От вре­мени она, го­ворят, прев­ра­тилась в се­рый ка­мень.

Случайные и неслучайные рекомендации: