Хви-пхук!
Хви-пхук!
На широком дворе помещичьей усадьбы шел обмолот ячменя.
Хви-пхук!
Хви-пхук!
Чэк…
Под цеп папаши Ток Све что-то попало. Он разгреб солому — там лежал раздавленный цыпленок. Наверное, он забрался в солому отведать ячменя, пока работники, разогнув спины, курили трубки.
Увидев раздавленного цыпленка, помещик, лежавший на циновке возле дома, гневно крикнул:
— Ты что, ослеп? Не видишь, куда бьешь?! Плати за цыпленка!
Папаша Ток Све обиделся:
— Цыпленок-то гроши стоит. Что вы, хозяин, шумите, словно я человека убил?
— Ах ты наглец! Сейчас же плати за цыпленка!
— Сколько же я должен платить за него?
— Девять лян
[Лян — старинная денежная]
— Девять лян???
Папаша Ток Све, а за ним и все работники рты раскрыли от изумления.
— Хозяин, вы, конечно, смеетесь над глупым крестьянином. Где это видано, чтобы цыпленок стоил девять ляп? Да во всем свете не сыщешь такого!
— Не мели ерунду. Мой цыпленок не чета другим. Помещик и папаша Ток Све яростно заспорили.
— Много. Чересчур много вы хотите! Вы что же, меня за человека не считаете? — возмущался крестьянин.
Все работники были на стороне папаши Ток Све. И хотя они зависели от помещика, они не могли отнестись безразлично к его алчным притязаниям.
— Хозяин требует девять ляп за цыпленка, цена которому два-три пхуна
Ну и разбойник!
Папаша Ток Све отказался платить, и помещик потащил его на суд к правителю округи.
— Я слушаю вас. В чем дело? — обратился правитель к помещику, приняв его с тем почтением, какое положено оказывать дворянину.
Помещик стал просить судью заковать в колодки папашу Ток Све, который убил цыпленка и отказывается платить за него.
— Эй, ты, сознаешься, что убил цыпленка?
Правитель сказал папаше Ток Све “ты”, потому что тот был простым крестьянином.
— Да, цыпленок попал под цеп во время молотьбы. И папаша Ток Све рассказал все как было.
— Ну хорошо. Если все было именно так, ты должен заплатить за цыпленка.
— Правильно. Я и не отказываюсь уплатить за него столько, сколько он стоит. Но с меня требуют девять лян — где это видано?
— Хм, девять лян…
Правитель повернулся к помещику:
— Послушайте, почтенный. -Девять лян — это действительно многовато.
— Ха! “Многовато”! — возмутился помещик. — Но ведь если бы этого цыпленка не убили, он стал бы большим петухом. А терять петуха мне невыгодно.
Папаша Ток Све не сдавался.
— Ладно, я уплачу и за петуха. Но петух тоже не стоит девяти лян. Три-четыре ляна — вот обычная цена.
— Ах ты, дрянь! Бесстыжая твоя глотка! — взревел помещик и подбежал к папаше Ток Све, горя желанием вцепиться ему в горло. — Это у всяких голодранцев петухи ничего не стоят, а мои не такие. Я скармливаю им каждый день по хопу (Хоп-мера сыпучих тел, равная 0,81 л.) дорогого зерна; каждый из моих петухов весит в три раза больше, чем петух любого крестьянина. К осени они чуть не лопаются от жира. Да за такого петуха и девяти лян мало!
Выслушав помещика, правитель округи одобрительно закивал головой:
— Ваши речи справедливы. Папаша Ток Све, плати девять лян.
Крестьяне, толпившиеся в суде, зашептались:
— Каков правитель? Ну и разбойник!
— Нет, просто дурак.
— И таких называют “мудрыми нашими судьями”!
— Как не стыдно ему в угоду дворянину выдавать черное за белое?!
Но тут неожиданно для всех папаша Ток Све заявил, что он согласен уплатить девять лян за убитого цыпленка. Он вывернул все карманы, кое-как, по мелочи, набрал девять лян и выложил их перед судьей. Помещик, ухмыляясь, сгреб деньги.
— Вот хапуга! Ни за что не уступит! Проклятье! Девять лян за цыпленка! — заволновались возмущенные крестьяне.
— Эй, вы! — закричал на них правитель. — Чего расшумелись? Или забыли, где находитесь?!
В это время раздался спокойный голос папаши Ток Све:
— Господин судья! Я хочу сказать еще несколько слов.
— Ну, что там еще?
Правитель, собравшийся было покинуть суд, снова сел.
— Я убил цыпленка, но уплатил за большого петуха. Хозяин мой сам говорил здесь, что ежедневно стал бы давать цыпленку хоп чумизы [Чумиза — разновидность проса]
Сколько же это понадобилось бы зерна, чтобы кормить его, пока он вырастет? Уж никак не меньше двух малей (Маль- мера сыпучих тел, равная 18,4 л.).
Значит, я уплатил хозяину за петуха, который должен был бы склевать два маля зерна. Цыпленок убит, а два маля зерна остались у хозяина. Но ведь они принадлежат мне: я уплатил за петуха, а не за цыпленка. Один маль чумизы стоит пятнадцать лян, значит, мне причитается тридцать лян.
При этих словах папаши Ток Све правитель оторопел, а помещик даже позеленел от злости. Но делать было нечего, пришлось ему выложить денежки.
Задумаешь обмануть другого — сам попадешься.
— Хо-хо-хо-хо! — весело смеялись крестьяне, расходясь по домам.
