Рабл-Азат подарил Мусе-пехамбару девятьсот лет жизни. Эти годы прошли, и Муса-пехамбар предстал пред Рабл-Азатом, который ему сказал:
— Ну, Муса, настал твой смертный час.
Взмолился Муса-пехамбар:
— О свет моих очей! В течение своей жизни триста лет я кочевал, это в счет не бери, триста лет был землепашцем, и это не считай, и только последние триста лет я провел в городе. Только это ты запиши. Подари мне еще несколько лет жизни.
Подарил Рабл-Азат ему еще девяносто лет. Прошли и они. Остановил Джебраил Myсу-пехамбара и сказал:
— Муса, настал твой смертный час.
— О Джебраил, ради всех святых, молю тебя, подари мне два-три дня жизни. У меня долги остались. Раздам долги, попрощаюсь с семьей, тогда веди меня, куда хочешь.
Согласился Джебраил отпустить его. А Муса взял да и сбежал. Разгневались Азраил и Джебраил, изменили они свой облик, вышли на дорогу и начали рыть яму золотыми киркой и лопатой. Увидели Мусу-пехамбара, заспорили. Подошел Муса к ним. Видит ― двое спорят, а кирка и лопата у них из чистого золота. Поздоровался:
— Бог вам в помощь. Почему вы спорите?
— Да поможет и тебе бог, ― отвечали ему.
— Зачем вы тут роете? ― спросил Муса-пехамбар.
— Дорогой, умер наш родственник. Мы роем для него могилу, а покойного измерить забыли. Теперь беспокоимся, не будет ли ему могила коротка. Я говорю ― коротка, а он говорит, что хороша. Вот из-за этого и спорим.
— А какого роста был ваш покойник? ― спросил Муса-пехамбар.
— Ростом он с тебя. Друг, а не приляжешь ли ты на минутку в могилу, по тебе измерим.
— А что вы мне за это дадите?
— Что захочешь.
— Кирку и лопату дадите?
«Похоже, эти простаки и не ведают, что они из чистого золота», ― подумал Муса.
— Ты ляг, мы положим их тебе в изголовье.
Муса лег.
— А теперь вытяни ноги и повернись лицом к востоку, ― сказал Джебраил.
Только Муса повернулся лицом к востоку, Джебраил у него в изголовье положил кирку, и они быстренько закидали могилу землей.
Человеку, прожившему даже сто лет, конец один ― смерть.
