Заперла косуля своих козлят в сарае и наказала:
— Милые детки, никому не отпирайте, а я вас так позову: «Деточки милые, отопритеся: на рогах травишка, в сосках молочишко».
Ладно. Только косуля отошла, волк тут как тут и ревет:
— Деточки, милые, отопритеся: на рогах травишка, в сосках молочишко.
Слышат козлята, что это голос не материнский, и не впускают волка. Вскоре мать пришла, рожками в дверь постучала и говорит:
— Деточки, милые, отопритеся: на рогах травишка, в сосках молочишко.
Узнали козлята мать и впустили ее. Покормила косуля козлят и снова ушла, да позабыла на этот раз наказать, чтобы чужих не впускали. Только отошла косуля, волк тут как тут и завыл тоненьким голоском:
— Детки, милые, отопритеся: на рогах травишка, в сосках молочишко.
Подумали козлята, что мать вернулась, и впустили волка. Проглотил он козлят и убежал.
Вернулась косуля, зовет козлят, плачет, убивается. Плакала, плакала и побежала к соседке-лисе душу отвести.
А лиса костер развела на пригорке, кашу варит. Но косуля и у костра не греется и каши в рот не берет: все по деточкам убивается. Лиса говорит:
— Не плачь, я твоих деток вызволю, только ты за кустом притаись.
Вскоре волк к лисе в гости пришел. Сел к костру погреться.
Лиса спрашивает:
— Дорогой гость, не хочешь ли каши отведать?
— Хочу, хочу! Давай.
— Ложись навзничь, я тебе кашу в рот волью.
Лег волк навзничь. А каша-то кипит, дымится. Зачерпнула лиса полный ковш и залила волку в глотку, а сама приговаривает:
— Отрыгнись белым, отрыгнись черным: выплюнь живых козлят.
Взвыл волк от боли, выплюнул живых козлят и убежал со всех ног.
