Однажды Кутуфеци шел вместе с Махакой. Махака сказал:
— Там на востоке только что умер один андриамбахуака. Мы будем не мы, если не приберем к рукам часть его добра.
— Это ты правильно говоришь, — откликнулся Кутуфеци.
Кутуфеци и Махака пришли в деревню и увидели, что покойника уже похоронили. Ночью два плута взяли лопату, здоровый кол и пробрались к могиле. Открыв гроб, они стали советоваться:
— Кому из нас туда лезть? — спросил Кутуфеци.
— Тебе, — решил Махака.
Договорились они так:
— Слушай хорошенько, чтобы узнать меня по голосу, — сказал Махака. — Сначала тебя трижды будут вызывать дети андриамбахуаки. После них заговорю я.
Махака оставил Кутуфеци в гробу, а сам ушел. Подойдя к деревне, он стал плакать и причитать.
— О мой отец! На кого ты покинул своего бедного сына?
— Что это за человек? Какое страшное горе заставляет его так плакать? — спрашивали друг у друга жители деревни.
Махака вошел в хижину андриамбахуаки.
— Подойди поближе, — сказали ему.
Он сел на циновку и, проливая горькие слезы, воскликнул:
— О мой отец, лежащий в могиле! На кого ты покинул своего бедного сына?!
Люди, сидевшие в хижине, удивились, дети андриамбахуаки тоже удивились.
— Уж не хочешь ли ты выдать себя за сына нашего андриамбахуаки? — спросили они.
— Я его сын от другой женщины, — ответил им Махака, — поэтому вы меня не знаете.
— Тогда давайте созовем на совет всю деревню, — сказали дети андриамбахуаки. — Посмотрим, не знает ли кто-нибудь твою мать, которая была женой андриамбахуаки.
— Хорошо, — согласился Махака.
Но в деревне все как один говорили одно и то же:
— Мы знать не знаем этого человека.
— Раз вы меня не знаете, — сказал Махака, — пойдемте на могилу отца, уж он-то меня знает. Вы сразу увидите, сын я ему или нет.
— Пойдем, — ответили люди, — если мертвый откликнется, значит, ты говоришь правду.
Когда они подошли к могиле, Махака сказал:
— Спрашивайте его!
Дети андриамбахуаки стали звать покойника:
— О отец! Ты, который лежишь в могиле, выслушай нас. Правда ли человек, стоящий там, твой сын, или он обманывает нас?
В ответ не раздалось ни звука. Махака не унимался:
— Позовите его снова, может быть, он не расслышал. Трижды дети андриамбахуаки во весь голос звали отца, но в могиле все было тихо.
— Пусть теперь попробует тот, кто назвался сыном андриамбахуаки; он ведь говорит, что отец его знает, — сказали люди.
— О мой отец, ты, который в могиле, разве я не твой сын, рожденный женщиной из далекой страны?
— Это правда, ты мой сын, — послышалось из могилы.
— Вот его ответ, — сказал Махака.
— Позови его еще раз. Мы, кажется, в самом деле слышали голос андриамбахуаки, — сказали дети.
— О мой отец, — снова начал Махака, — ты, который лежишь там в могиле, разве я не твой сын, рожденный матерью в далекой стране?
И снова из могилы раздался гнусавый голос:
— Конечно, ты мой сын.
— Ну, что вы на это скажете? Обманул я вас или нет? — спросил Махака.
Люди признали его правоту.
— Раз андриамбахуака сам об этом сказал, значит, ты в самом деле его сын. Пойдем с нами делить добро и возьми свою долю.
В час, когда все быки становятся одной масти, Махака помог Кутуфеци выбраться из могилы и два дружка поделили поровну то, что им досталось.
Э! Э! Э! Немного приврать — все равно, что надеть слишком короткую салаку.
Хорошенько надуть — все равно, что нарядиться в красивую ламбу, развевающуюся на ветру. Э! Э! Э!