Горшеня

Гор­ше­ня едет-дрем­лет с гор­шка­ми. Дог­нал его го­сударь Иван Ва­силь­евич.
— Мир по до­роге! Гор­ше­ня ог­ля­нул­ся.
— Бла­года­рим, про­сим со сми­рень­ем.
— Знать, вздре­мал?
— Вздре­мал, ве­ликий го­сударь! Не бой­ся то­го, кто пес­ни по­ет, а бой­ся то­го, кто дрем­лет.
— Экой ты сме­лый, гор­ше­ня! Люб­лю эда­ких. Ям­щик! По­ез­жай ти­ше. А что, гор­ше­нюш­ка, дав­но ты этим ре­мес­лом кор­мишь­ся?
— Сыз­мо­лоду, да вот и се­редо­вой стал.
— Кор­мишь де­тей?
— Кор­млю, ва­ше цар­ское ве­личес­тво! И не па­шу, и не ко­шу, и не жну, и мо­розом не бь­ет.
— Хо­рошо, гор­ше­ня, но все-та­ки на све­те не без ху­да.
— Да, ва­ше цар­ское ве­личес­тво! На све­те есть три ху­да.
— А ка­кие три ху­да, гор­ше­нюш­ка?
— Пер­вое ху­до — ху­дой ша­бер, а вто­рое ху­до — ху­дая же­на, а третье ху­до — ху­дой ра­зум.
— А ска­жи мне, ко­торое ху­до всех ху­же?
— От ху­дого шаб­ра уй­ду, от ху­дой же­ны то­же мож­но, как бу­дет с деть­ми жить; а от ху­дого ра­зума не уй­дешь — все с то­бой.
— Так, вер­но, гор­ше­ня! Ты моз­го­лов. Слу­шай! Ты для ме­ня, а я для те­бя. При­летят гу­си с Ру­си, пе­рыш­ки ощип­лешь, а по пра­виль­но­му по­кинешь!
— Го­дит­ся, так по­кину, как при­дет! А то и на­голо.
— Ну, гор­ше­ня, пос­той на час! Я пог­ля­жу твою по­суду.
Гор­ше­ня ос­та­новил­ся, на­чал рас­кла­дывать то­вар. Го­сударь стал гля­деть, и по­каза­лись ему три та­релоч­ки гли­няны.
— Ты на­дела­ешь мне эда­ких?
— Сколь­ко угод­но ва­шему цар­ско­му ве­личес­тву?
— Во­зов де­сяток на­до.
— Мно­го ли дашь вре­мени?
— Ме­сяц.
— Мож­но и в две не­дели пред­ста­вить, и в го­род. Я для те­бя, ты для ме­ня.
— Спа­сибо, гор­ше­нюш­ка!
— А ты, го­сударь, где бу­дешь в то вре­мя, как я пред­став­лю то­вар в го­род?
— Бу­ду в до­му у куп­ца в гос­тях.
Го­сударь при­ехал в го­род и при­казал, что­бы на всех уго­щени­ях не бы­ло по­суды ни се­реб­ря­ной, ни оло­вян­ной, ни мед­ной, ни де­ревян­ной, а бы­ла бы все гли­няная.
Гор­ше­ня кон­чил за­каз цар­ский и при­вез то­вар в го­род. Один бо­ярин вы­ехал на тор­жи­ще к гор­ше­не и го­ворит ему:
— Бог за то­варом, гор­ше­ня!
— Про­сим по­кор­но.
— Про­дай мне весь то­вар.
— Нель­зя, по за­казу.
— А что те­бе, ты бе­ри день­ги — не по­винят из это­го, ко­ли не дал за­дат­ку под ра­боту. Ну, что возь­мешь?
— А вот что: каж­дую по­суди­ну на­сыпать пол­ну де­нег.
— Пол­но, гор­ше­нюш­ка, мно­го!
— Ну хо­рошо: од­ну на­сыпать, а две от­дать — хо­чешь?
И сла­дили.
— Ты для ме­ня, а я для те­бя.
На­сыпа­ют да вы­сыпа­ют. Сы­пали, сы­пали — де­нег не ста­ло, а то­вару еще мно­го. Бо­ярин, ви­дя ху­до, съ­ез­дил до­мой, при­вез еще де­нег. Опять сып­лют да сып­лют — то­вару все мно­го.
— Как быть, гор­ше­нюш­ка?
— Ну что? Не­чего де­лать, я те­бя ува­жу, толь­ко зна­ешь что? Све­зи ме­ня на се­бе до это­го дво­ра — от­дам и то­вар и все день­ги.
Бо­ярин мял­ся, мял­ся: жаль и де­нег, жаль и се­бя; но де­лать не­чего — сла­дили. Вып­рягли ло­шадь, сел му­жик, по­вез бо­ярин: в спо­ре де­ло. Гор­ше­ня за­пел пес­ню, бо­ярин ве­зет да ве­зет.
— До ко­их же мест вез­ти те­бя?
— Вот до это­го дво­ра и до это­го до­му.
Ве­село по­ет гор­ше­ня, про­тив до­му он вы­соко под­нял. Го­сударь ус­лы­шал, вы­бег на крыль­цо — приз­нал гор­ше­ню.
— Ба! Здравс­твуй, гор­ше­нюш­ка, с при­ез­дом!
— Бла­года­рю, ва­ше цар­ское ве­личес­тво.
— Да на чем ты едешь?
— На ху­дом-то ра­зуме, го­сударь.
— Ну, моз­го­лов, гор­ше­ня, умел то­вар про­дать. Бо­ярин, ски­дай стро­евую одеж­ду и са­поги, а ты, гор­ше­ня,— каф­тан и ра­зувай лап­ти; ты их обу­вай, бо­ярин, а ты, гор­ше­ня, на­девай стро­евую одеж­ду. Умел то­вар про­дать! Нем­но­го пос­лу­жил, да мно­го ус­лу­жил. А ты не умел вла­деть бо­ярс­твом. Ну, гор­ше­ня, при­лета­ли гу­си с Ру­си?
— При­лета­ли.
— Пе­рыш­ки ощи­пал, а по пра­виль­но­му по­кинул?
— Нет, на­голо, ве­ликий го­сударь,— все­го ощи­пал.