Давно жил один старик со старухой. У них была сноха; у этой снохи было три брата. Старуха у старика была убыр (ведьма). Сноха печет лепешки — гостинцы, в гости хочет ехать к братьям; каждый день пекот, а свекровка у нее все кончает, ест. Сноха запряжет лошадь в гости ехать, глядит: гостинцев у нее нет, съедено. Замучилась сноха.
Один раз она затопила печь, приготовила все, только не пекла, а сначала лошадь запрягла, потом пекла. Испекла и поехала в гости. А у снохи было три парня.
Сколько-то там верст проехала, сноха, убыр ее догоняет, гонится за ней. Убыр поет:
Сношенька, подожди!
Ноги (у меня) пристали!
Убыр все ближе и ближе; руками уже хватает. Сноха бросила ей лепешку, убыр отстала было — ела, и опять идет. Опять поет:
Сношенька, подожди:
Ноги пристали!
Опять догоняет убыр. Опять сноха бросает ей лепешку. И так все лепешки бросала; лепешек больше у ней не стало. Бросила хлыстик; и хлыстик проглотила убыр; все идет, поет:
Сношенька, подожди:
Золотое копыто (у меня) пристало!
Сноха сняла с телеги одно колесо и бросила, едет на трех колесах. Убыр проглотила колесо. Тогда сноха бросила убыру своих сыновей — одного за другим, потом колеса телеги, потом и самую телегу; сама села на вершну и поехала. Все проглотила убыр. Телегу долго глотала, и сноха уехала далеко.
Глядит назад: опять видно стало убыра, опять гонится за нею и догоняет уже, сама поет:
Сношенька, подожди:
Золотое копыто пристало.
Боится сноха; сняла хомут с лошади, бросила. Немного отстала убыр, глотала и опять идет. Опять близко, только хватить. Сноха клала вдоль дороги вожжи. Долго глотала ихубыр, далеко отстала и опять нагоняет. Платок с своей головы бросила сноха; потом всю свою одежду прибросала, в одной рубахе осталась.
Опять догоняет ее убыр. Нечего уже бросать. Убыр хватила за хвост лошади и оторвала хвост. Плохо бежит лошадь. Догоняет убыр, оторвала у лошади ногу. Лошадь на трех ногах бежит. Опять ногу оторвала убыр. Тогда сноха слезла с лошади, побежала пешком. Всю лошадь кончала убыр, далеко осталась. А деревня-та уже недалеко.
Добежала сноха до деревни. Там у ней три брата, у них три дома. Сноха поет:
Братец, отвори дверь:
Это я, твоя сестрица Биби-Гайша.
Убыр свекровка догоняет меня!
Старший брат отвечает ей: «Моя сестрица ночью не ходит». (Наступила уже ночь.) Не отворил дверей старший брат, а убыр уже близко.
Перед домом середнего брата поет:
Братец, отвори дверь:
Это я, твоя сестрица Биби-Гайша,
Убыр свекровка догоняет меня!
А тот отвечает: «Моя сестра ночью не ходит». — Не отворил дверей; а убыр настигает.
Перед окном третьего брата поет:
Братец, отвори дверь:
Это я, твоя сестра Биби-Гайша,
Убыр свекровка догоняет меня!
«Иди в овечью карду», — ответил ей малой брат. Он думает, что это не его сестра.
Зашла она в овечий пригон, спряталася. Убыр за ней пришла в пригон, ходит — нюхает. Поймала сноху и съела; остались одни кишки только. Кишки эти убыр повесила малому брату на столб, как вожжи, а сама ушла домой.
Утром встали братья. Середний брат идет к малому брату; смотрит: на столбе кишки висят. — «Вот, — говорит, — кого надо, того и Бог принес!» — А он игрок был, на скрипке играл. Взял кишки и утащил домой, сделал из них струны на скрипку.
Начал играть. Словно языком, его скрипка песню поет:
Не играй, не играй, братец:
Спина у меня болит.
Не играй, не играй, братец:
Я сестрица Биби-Гайша.
Играет, играет, а скрипка все одно свое поет. Удивился он. Принес скрипку к малому брату, позвал старшого брата. Начал играть — все братья заплакали: «Наверное, это наша сестра».
«Давай, — говорит, — в гости позовем свекровку и свекра!» Как те пришли, эти три брата поймали убыра и убили ее. А старик остался в гостях.
