Русалка и неверный Эндрью

А вот вам ис­то­рия про мо­лодо­го Эндрью, ко­торо­го по­люби­ла ру­сал­ка. Эндрью жил на са­мом се­вере шот­ланд­ско­го бе­рега. Как-то ут­ром, про­ходя до­рогой вдоль мо­ря, он ус­лы­шал чье-то пе­ние. Бы­ло еще очень ра­но, и Эндрью ни­как не ожи­дал встре­тить ко­го-ни­будь на бе­регу.
Сна­чала он по­думал, что это шум при­боя. Он ос­та­новил­ся, прис­лу­шал­ся и опять ус­лы­шал пе­ние. Но, ог­ля­дев­шись по сто­ронам, уви­дел толь­ко бе­лых мор­жей, рез­вя­щих­ся в мо­ре. Од­на­ко, прой­дя еще нем­но­го, он за­метил, что на ска­ле в са­мом даль­нем кон­це за­лива кто-то си­дит.
А по­дой­дя сов­сем близ­ко, он, к сво­ему удив­ле­нию, об­на­ружил, что это ру­сал­ка.
Она рас­че­сыва­ла пер­ла­мут­ро­вым греб­нем длин­ные во­лосы и пе­ла. Го­лос ее раз­ли­вал­ся ну точ­но со­ловь­иный! Во­лосы зо­лоти­лись яр­че цве­тов жел­то­го лю­тика. Ко­жа у нее бы­ла бе­лее мор­ской пе­ны, а гла­за зе­ленее мор­ской пу­чины.
Эндрью уви­дел ее ли­цо в зер­каль­це, ко­торое она дер­жа­ла в ру­ке. Он по­тихонь­ку под­крал­ся сза­ди и креп­ко об­нял ее. Она вскрик­ну­ла, вы­рони­ла пер­ла­мут­ро­вый гре­бень и зер­каль­це и обер­ну­лась к Эндрью.
С этой ми­нуты они по­люби­ли друг дру­га.
Ру­сал­ка по­обе­щала Эндрью на дру­гой день опять прип­лыть на это мес­то и, взмах­нув хвос­том, ис­чезла в мор­ской пу­чине.
На дру­гое ут­ро, вы­ныр­нув из мо­ря, она про­тяну­ла Эндрью, как он по­думал бы­ло, пол­ную горсть раз­ноцвет­ных стек­лы­шек.
— На, возь­ми, — ска­зала она ему. — Это те­бе от ме­ня по­дарок, что­бы ты знал, как я те­бя люб­лю.
Эндрью пог­ля­дел, что она ему да­ла, — это ока­зались нас­то­ящие аме­тис­ты и ру­бины, ко­торые так и иг­ра­ли, и го­рели в лу­чах ут­ренне­го сол­нца.
— От­ку­да ты взя­ла их? — спро­сил Эндрью.
— Я наш­ла их, ког­да проп­лы­вала ми­мо по­тонув­ших ко­раб­лей, что ле­жат на дне Пён­тленд-Фёрт­ско­го про­лива, — от­ве­чала ру­сал­ка.
Че­рез нес­коль­ко дней Эндрью от­пра­вил­ся в со­сед­ний го­род и про­дал там все дра­гоцен­ные кам­ни. А со­седи толь­ко ди­вились, что это он вдруг за­жил сов­сем по-но­вому. Ку­пил но­вый дом по­боль­ше, стал оде­вать­ся в бо­гатое платье, ба­ловать се­бя до­рогой едой и за­мор­ски­ми ви­нами.
С ру­сал­кой он встре­чал­ся поч­ти каж­дый день, и она все боль­ше к не­му при­вязы­валась. Но он вел слиш­ком рас­то­читель­ный об­раз жиз­ни, и его бо­гатс­тво рас­та­яло так же быс­тро, как по­яви­лось.
— Мне нуж­ны еще дра­гоцен­ные кам­ни, — ска­зал он ру­сал­ке. — Ос­та­лось там что-ни­будь в Пен­тленд-Ферт­ском про­ливе?
Она пок­ля­лась ему, что кам­ней там так же мно­го, как блес­тя­щих че­шу­ек на ее хвос­те, и в день их сле­ду­ющей встре­чи она вы­сыпа­ла ему на ко­лени то­пазы, го­рев­шие слов­но гла­за у тиг­ра, сап­фи­ры, си­нее глаз си­ам­ских ко­тов, и изум­ру­ды, зе­ленее глаз ее сес­тер-ру­салок.
— Ка­кая ты щед­рая! — изу­мил­ся Эндрью. — И ка­кая ты кра­сивая! — до­бавил он, неж­но ее об­ни­мая.
Од­на­ко чем бо­гаче ста­новил­ся Эндрью, тем боль­ше он про­водил вре­мени с друзь­ями и со­седя­ми за вы­пив­кой и тем мень­ше — со сво­ей лю­бимой, ру­сал­кой.
Од­нажды она при­нес­ла ему це­лую при­гор­шню брил­ли­ан­тов.
— Прос­то не знаю, как и бла­года­рить те­бя! — ска­зал вос­хи­щен­ный Эндрью. — Они проз­рачны, слов­но кап­ли ро­сы!
— Нет, — по­кача­ла го­ловой ру­сал­ка. — Слов­но сле­зы, ка­кие я пролью, ес­ли ты ме­ня раз­лю­бишь, — пе­чаль­но ска­зала она.
У Эндрью и так бы­ло мно­го де­нег, ко­торые он вы­ручил на про­даже дра­гоцен­ных кам­ней, по­это­му брил­ли­ан­ты он ре­шил при­беречь. Толь­ко нес­коль­ко кам­ней по­дарил прек­расным да­мам, что­бы за­во­евать их рас­по­ложе­ние. Они за­каза­ли из этих брил­ли­ан­тов бро­ши, коль­ца и серь­ги и хвас­та­ли ими друг пе­ред дру­гом.
И ког­да Эндрью в сле­ду­ющий раз встре­тил­ся с ру­сал­кой, она уп­рекну­ла его в не­вер­ности.
— Ах, Эндрью! — с уко­ром ска­зала она. — За­чем же ты от­да­ешь мои по­дар­ки дру­гим да­мам?
Эндрью го­рячо от­ри­цал это, од­на­ко в тот же ве­чер по­дарил са­мый круп­ный брил­ли­ант са­мой кра­сивой да­ме в ок­ру­ге.
Ру­сал­ка за это его опять уп­рекну­ла, и они пос­со­рились. Ру­сал­ке бы­ло очень обид­но. Сна­чала она го­рева­ла, но по­том ре­шила: нет, не поз­во­лит она сво­им зем­ным со­пер­ни­цам от­нять у нее Эндрью.
И вот од­нажды, ког­да в наз­на­чен­ный день Эндрью при­шел на бе­рег мо­ря, он уви­дел пус­тую ска­лу — на этот раз ру­сал­ка не жда­ла его, как обыч­но. Эндрью сам сел на ска­лу и дол­го си­дел, ду­мая, что она вот-вот по­кажет­ся.
Вдруг он уви­дел, что с за­пада к не­му плы­вет на­ряд­ная лод­ка. Она лег­ко раз­ре­зала глад­кую по­вер­хность во­ды, слов­но ос­трые нож­ни­цы шелк, и быс­тро приб­ли­жалась к не­му. На но­су ее си­дела ру­сал­ка. Она ок­ликну­ла Эндрью, он прыг­нул со ска­лы в мо­ре, под­плыл к лод­ке и взоб­рался на борт.
— Рань­ше ты без лод­ки прип­лы­вала ко мне, — ска­зал Эндрью.
— Я хо­чу увез­ти те­бя с со­бой, — ска­зала на это ру­сал­ка.
— Спа­сибо, но я не уве­рен, что хо­чу у­ехать с то­бой, — ска­зал Эндрью; он был впол­не до­волен те­переш­ней сво­ей бо­гатой жизнью.
— Я бы от­везла те­бя к мы­су Дун­кан­сби-Хед, — по­обе­щала ру­сал­ка.
— Не хо­чу я в Дун­кан­сби-Хед, — ска­зал Эндрью.
— Там, в пе­щере, — про­дол­жа­ла ру­сал­ка, не об­ра­щая вни­мания на не­любез­ность сво­его воз­люблен­но­го, — я хра­ню все сок­ро­вища, ко­торые я наш­ла ког­да-то в Пен­тленд-Ферт­ском про­ливе. Те дра­гоцен­ные кам­ни, что я при­носи­ла те­бе, лишь от­блеск этих нес­метных сок­ро­вищ, и все они хра­нят­ся в пе­щере у мы­са Дун­кан­сби-Хед.
— А ты прав­ду го­воришь? — не по­верил Эндрью. — Мо­жет, ты мне сказ­ки рас­ска­зыва­ешь, что­бы за­манить ме­ня?
Ру­сал­ка уве­рила его, что ни­чего не при­дума­ла, а ска­зала чис­тую прав­ду. Рас­сказ о нес­метных сок­ро­вищах сов­сем вскру­жил го­лову мо­лодо­му че­лове­ку, и Эндрью сог­ла­сил­ся по­ехать с ней.
Хо­тя на лод­ке не бы­ло ни па­русов, ни ве­сел, она ле­тела впе­ред слов­но по вол­шебс­тву, и очень ско­ро они прип­лы­ли к ог­ромной пе­щере. Ру­сал­ка бро­сила се­реб­ря­ный якорь и пред­ло­жила Эндрью сой­ти с лод­ки и спус­тить­ся в мрач­ную пе­щеру.
Эндрью вдруг на­чало кло­нить ко сну, и, вой­дя в пе­щеру, он лег на пес­ча­ный пол, по­ложил го­лову на ка­мень и зас­нул. Сколь­ко он прос­пал, он сам не знал, но, ког­да прос­нулся, лун­ная до­рож­ка уже лег­ла от вхо­да че­рез всю пе­щеру, ос­ве­тив свер­ка­ющие гру­ды дра­гоцен­ных кам­ней, сва­лен­ных в даль­нем уг­лу.
Эндрью тут же вско­чил на но­ги и ки­нул­ся в тот угол, уже при­киды­вая в уме, сколь­ко кам­ней он смо­жет унес­ти с со­бой. Од­на­ко ког­да он пог­ру­зил ру­ки в гру­ду хо­лод­ных, го­рящих брил­ли­ан­тов, он вдруг за­метил, что кис­ти его рук схва­чены тон­кой, но проч­ной зо­лотой цепью, дос­та­точ­но длин­ной, что­бы он мог до­тянуть­ся до дра­гоцен­ностей, но не нас­толь­ко длин­ной, что­бы он мог вый­ти из пе­щеры.
В от­ча­янии он ог­ля­дел­ся, ища гла­зами ру­сал­ку. Она си­дела на тол­стом брев­не, уви­том мор­ски­ми во­дорос­ля­ми, у вхо­да в пе­щеру.
— За­чем ты при­кова­ла ме­ня цепью? — спро­сил ее Эндрью. — Ты по­шути­ла?
Ру­сал­ка по­кача­ла го­ловой.
— Боль­ше я те­бе не ве­рю, — ска­зала она. — Ты ра­зор­вал не­види­мую цепь на­шей люб­ви. Но эту зо­лотую цепь не ра­зор­вешь. Те­перь ты нав­сегда мой…
Вот как на­каза­ла ру­сал­ка мо­лодо­го Эндрью за не­вер­ность.