Три сына Горлы

Ко­зопас Гор­ла и его же­на жи­ли в ма­лень­кой хи­жине на го­ре Бен-нан-Син, что зна­чит «Го­ра бурь». У них бы­ла од­на бе­локу­рая дочь и три кра­сав­ца сы­на: Чер­ный Ар­ден, гор­дец, Ры­жий Рь­ю­эс, си­лач, и Ру­сый Ком­хен, доб­ряк.
Как-то раз де­вуш­ка пас­ла коз­лят на гор­ном скло­не, и вдруг ее об­во­лок­ло гус­тым бе­лым ту­маном. Ту­ман этот был не прос­той, а вол­шебный, — ког­да он рас­се­ял­ся, де­вуш­ка бес­след­но ис­чезла. Тяж­кое го­ре все­лилось тог­да в хи­жину на Го­ре Бурь.
Че­рез один год и один день Чер­ный Ар­ден встал и ска­зал:
— Я уй­ду из от­че­го до­ма и не бу­ду от­ды­хать ни днем, ни ночью, по­ка не най­ду сес­тры.
Тог­да отец его, Гор­ла, спо­кой­но про­гово­рил:
— Не бу­ду удер­жи­вать те­бя, сын мой. Но луч­ше бы те­бе спер­ва поп­ро­сить у ме­ня поз­во­ления уй­ти.
На это Ар­ден толь­ко пле­чами по­жал. Тут мать его пош­ла и ис­пекла две ле­пеш­ки — боль­шую и ма­лень­кую.
— Ска­жи, сын мой, — мол­ви­ла она, — ка­кую ле­пеш­ку хо­чешь ты взять с со­бой в до­рогу — боль­шую или ма­лень­кую? Боль­шую возь­мешь с ма­терин­ским гне­вом, — а гне­ва­юсь я на те­бя за то, что ты не поп­ро­сил поз­во­ления уй­ти из от­че­го до­ма. Ма­лень­кую возь­мешь с ма­терин­ским бла­гос­ло­вени­ем.
— Возь­му боль­шую, — от­ве­тил Ар­ден. — А ма­лень­кую и свое бла­гос­ло­вение ос­тавь для тех, ко­му они нуж­ны.
И пот по­ложил Ар­ден боль­шую ле­пеш­ку в сум­ку и от­пра­вил­ся ис­кать сес­тру. Быс­тро шел он впе­ред. Бе­жал по лу­жам так. что брыз­ги ле­тели, взбе­гал на хол­мы так, что пыль под­ни­малась, — сло­вом, ног не жа­лел, по­ка не доб­рался до ле­са Ро­удир. Тут ему за­хоте­лось есть. Он сел на плос­кий се­рый ка­мень и вы­нул свою ле­пеш­ку, но еще не ус­пел от­ку­сить от нее, как вдруг ус­лы­шал хло­панье крыль­ев и уви­дел, как чер­ный во­рон вы­летел из ле­са и сел на выс­туп ска­лы над его го­ловой.
— Дай мне ку­сочек, дай ку­сочек, сын Гор­лы, хо­зя­ина стад! — за­кар­кал во­рон.
— Ни ку­соч­ка ты от ме­ня не по­лучишь, урод прок­ля­тый, — ска­зал Ар­ден. — Мне и од­но­му не хва­тит.
И, не гля­дя на во­рона, сам съ­ел весь хлеб до пос­ледней крош­ки. По­том опять тро­нул­ся в путь.
Нас­ту­пила ночь. Ар­ден взоб­рался на гор­ный гре­бень и уви­дел пе­ред со­бой хи­жину. В ок­не ее го­рел яр­кий свет, и Ар­ден на­думал поп­ро­сить­ся пе­рено­чевать здесь. Дверь ему от­крыл древ­ний ста­рец и при­вет­ли­во поз­до­ровал­ся с ним.
— Свет у ме­ня яр­кий, — ска­зал ста­рец, — и пут­ни­ки час­то за­ходят ко мне на ого­нек.
Ар­ден по­ужи­нал, от­дохнул, а по­том ста­рец спро­сил его:
— Не хо­чешь ли на­нять­ся ко мне о ус­лу­жение? Мне ну­жен пас­тух — трех мо­их бу­рых без­ро­гих ко­ров пас­ти.
— Я по­шел свою сес­тру ис­кать, — от­ве­тил Ар­ден, — но мо­гу за­дер­жать­ся и пос­лу­жить те­бе. Толь­ко ты мне хо­рошо зап­ла­ти.
— Зап­ла­чу, — мол­вил ста­рец. — В оби­де не бу­дешь!
И вот на дру­гой день Чер­ный Ар­ден встал и соб­рался пог­нать в го­ры трех бу­рых без­ро­гих ко­ров стар­ца. Но пе­ред его ухо­дом ста­рец ска­зал:
— Обе­щай, что не бу­дешь гнать и не бу­дешь вес­ти ко­ров. Прос­то ша­гай за ни­ми сле­дом — пус­кай они са­ми се­бе пас­тби­ще ищут. И дай сло­во, что ты от них не отой­дешь, что бы ни слу­чилось.
«Ну, эдак пас­ти ко­ров не труд­но!» — по­думал Ар­ден. Он обе­щал стар­цу вы­пол­нить его на­каз и лег­ки­ми ша­гами по­шел сле­дом за ко­рова­ми. А те пе­рева­лили че­рез две гор­ные гря­ды и спус­ти­лись в уз­кую зе­леную до­лину. И в этой до­лине Ар­ден уви­дел ди­ковин­ное зре­лище: от­ку­да ни возь­мись по­яви­лись зо­лотой пе­тух и се­реб­ря­ная ку­рица. Они слов­но с не­ба сле­тели и по­бежа­ли впе­реди Ар­де­на. Хвост у пе­туха так яр­ко свер­кал на сол­нце, от­ли­вая зо­лотом, а груд­ка у ку­рицы так яр­ко си­яла, от­ли­вая се­реб­ром, что Ар­ден на­чис­то по­забыл про свое обе­щание и бе­гом пус­тился вдо­гон­ку за пти­цами. Он со всех ног мчал­ся по зе­леной тра­ве и уже чуть бы­ло не схва­тил пе­туха за его зо­лотой хвост, как вдруг и пе­тух и ку­рица про­пали.
Кля­ня се­бя за глу­пость, Ар­ден вер­нулся к трем ко­ровам, ту­да, где они щи­пали тра­ву в до­лине. Но тут ему до­велось уви­деть та­кое ди­во, что он да­же гла­за се­бе про­тер. От­ку­да ни возь­мись по­яви­лись два пру­та — один зо­лотой, дру­гой се­реб­ря­ный — и при­нялись под­пры­гивать пе­ред Ар­де­ном.
«Да, тут столь­ко зо­лота и се­реб­ра, что мне на весь век хва­тит!» — по­думал Ар­ден и бро­сил­ся за пру­тами. Но он не ус­пел про­бежать и де­сят­ка ша­гов, как вдруг и зо­лотой прут и се­реб­ря­ный ку­да-то про­пали.
Ар­ден опять вер­нулся к трем бу­рым без­ро­гим ко­ровам и по­думал: «Ну, те­перь-то уж я не под­дамся на об­ман!» А ко­ровы пе­рес­та­ли щи­пать тра­ву и поб­ре­ли по до­лине. Ар­ден плел­ся за ни­ми сле­дом, по­ка они не дош­ли до кон­ца до­лины, а там он да­же ах­нул от удив­ле­ния. Тут рос­ло мно­го пло­довых де­ревь­ев, и на их вет­вях зре­ли все­воз­можные пло­ды — и все те, ка­кие Ар­ден знал, и еще пло­ды две­над­ца­ти ви­дов, про ка­ких он в жиз­ни не слы­хивал. И столь­ко их бы­ло, спе­лых и ру­мяных, что под их тя­жестью вет­ви до зем­ли кло­нились. Ар­ден бро­сил­ся ту­да и при­нял­ся рвать и есть пло­ды, по­ка не на­ел­ся до­сыта. Ког­да же он опять по­дошел к ко­ровам, они сра­зу по­вер­ну­ли на­зад, поб­ре­ли до­мой и вско­ре доб­ра­лись до хи­жины стар­ца.
— Сей­час бу­ду до­ить сво­их трех бу­рых без­ро­гих ко­рову­шек, — ска­зал ста­рец. — Вот те­перь уз­наю, хо­рошо ли ты мо­их ко­ров пас и сдер­жал ли свое сло­во.
Ста­рец при­нял­ся до­ить ко­ров, но мо­локо, что стру­илось из их вы­мени, ока­залось сов­сем жид­ким, не­жир­ным. Так ста­рец уз­нал, что Ар­ден не сдер­жал сво­его сло­ва — от­хо­дил от ко­ров.
— Об­манщик! — вскри­чал ста­рец. — Вот те­бе пла­та за пасть­бу!
Тут ста­рец мед­ленно под­нял ру­ку, и Чер­ный Ар­ден прев­ра­тил­ся в ка­мен­ный столб.
Еще че­рез один год и один день в хи­жине на Го­ре Бурь встал сред­ний сын пас­ту­ха Гор­лы, Ры­жий Рь­ю­эс, и ска­зал:
— Я уй­ду из от­че­го до­ма и не ста­ну от­ды­хать ни днем, ни ночью, по­ка не ра­зыщу сво­ей сес­тры и сво­его бра­та Ар­де­на.
А по­том все бы­ло так, как бы­ло, ког­да ушел его стар­ший брат, Чер­ный Ар­ден. Гор­ла поп­рекнул сы­на за то, что он не поп­ро­сил поз­во­ления уй­ти из до­ма, но Рь­ю­эс на это толь­ко през­ри­тель­но мах­нул ру­кой. А ког­да мать спро­сила его, ка­кую ле­пеш­ку он хо­чет взять в до­рогу — боль­шую с ма­терин­ским гне­вом или ма­лень­кую с ма­терин­ским бла­гос­ло­вени­ем, Рь­ю­эс, как и Ар­ден, от­ве­тил:
— Боль­шую! Ос­тавь ма­лень­кую ле­пеш­ку и свое бла­гос­ло­вение тем, ко­му они нуж­ны.
За­тем Рь­ю­эс тро­нул­ся в путь. И вот со сред­ним сы­ном пас­ту­ха Гор­лы слу­чилось в точ­ности то же са­мое, что бы­ло с его стар­шим бра­том, Чер­ным Ар­де­ном.
Ры­жий Рь­ю­эс уви­дел чер­но­го во­рона в ле­су Ро­удир и не дал ему ни ку­соч­ка от сво­ей ле­пеш­ки. Он за­шел к стар­цу и на­нял­ся пас­ти его трех бу­рых без­ро­гих ко­ров. И он то­же не сдер­жал сво­его сло­ва — пог­нался за зо­лотым пе­тухом и се­реб­ря­ной ку­рицей; по­том — за зо­лотым пру­том и за се­реб­ря­ным; а в са­ду, что был в кон­це уз­кой зе­леной до­лины, до­сыта на­ел­ся пло­дов. Ког­да же он вер­нулся к стар­цу, тот прев­ра­тил его в ка­мен­ный столб. Так оба бра­та по­нес­ли на­каза­ние за то, что не сдер­жа­ли сло­ва, и те­перь, ка­мен­ные, нед­вижно сто­яли ря­дом.
А еще че­рез один год и один день млад­ший сын Гор­лы, Ру­сый Ком­хен встал и ска­зал:
— Вот уже три го­да и три дня ми­нова­ли с тех пор, как про­пала моя сес­три­ца. Оба бра­та мои пош­ли ее ра­зыс­ки­вать, но слу­ху о них то­же нет как нет. Ес­ли ты не про­тив, отец, поз­воль мне пой­ти на по­ис­ки и раз­де­лить их участь.
— Поз­во­ляю и бла­гос­ловляю те­бя, Ком­хен, — мол­вил его отец.
Тог­да же­на Гор­лы ска­зала:
— Дать те­бе на до­рогу боль­шую ле­пеш­ку без мо­его бла­гос­ло­вения или ма­лень­кую с доб­ры­ми по­жела­ни­ями от все­го сер­дца?
— Бла­гос­ло­ви ме­ня, ма­туш­ка, — от­ве­тил Ком­хен. — Ведь, унас­ле­дуй я хоть весь мир, бед­ное это бу­дет нас­ледс­тво без тво­его бла­гос­ло­вения.
Тог­да ро­дите­ли по­жела­ли ему глад­кой тро­пы на даль­нем пу­ти, и он ушел из до­ма.
Быс­тро шел Ком­хен, — так быс­тро, как ве­тер ле­тит по рав­ни­не. Мхи кло­нились к зем­ле на пус­то­ши, ког­да он к ней приб­ли­жал­ся, ро­са па­дала с кус­тисто­го ли­лово­го ве­рес­ка, ког­да он бе­жал по гор­но­му скло­ну, а ры­жие ку­ропат­ки, те, за­видев его, уле­тали прочь.
На­конец Ком­хен доб­рался до ле­са Ро­удир и сел от­дохнуть на плос­кий се­рый ка­мень — хо­тел под­кре­пить­ся сво­ей ма­лень­кой ле­пеш­кой. Но тут сле­тел с де­рева чер­ный во­рон.
— Дай мне ку­сочек, дай ку­сочек, сын Гор­лы, хо­зя­ина стад! — за­кар­кал во­рон.
— Дам, дам те­бе ку­сочек, бед­ня­га, — мол­вил Ком­хен. — Ты, ви­дать, еще го­лод­ней, чем я. Ле­пеш­ки нам обо­им хва­тит — ведь ее моя ма­туш­ка бла­гос­ло­вила.
И он раз­ло­мил по­полам ма­лень­кую ле­пеш­ку и по­лови­ну дал во­рону, а тот унес ее в клю­ве.
Нас­та­ла ночь, и в тем­но­те Ком­хен уви­дел яр­кий свет в чь­ем-то ок­не. Ста­рец ра­душ­но при­нял Ком­хе­на. А ког­да тот по­ужи­нал и от­дохнул, спро­сил, как спра­шивал его брать­ев:
— Хо­чешь на­нять­ся ко мне в пас­ту­хи — мо­их трех бу­рых без­ро­гих ко­рову­шек пас­ти?
— Я по­шел ис­кать свою лю­бимую сес­три­цу и сво­их воз­люблен­ных брать­ев, — от­ве­тил Ком­хен. — Но ес­ли те­бе ну­жен пас­тух, я, по­жалуй, за­дер­жусь не­надол­го и по­могу те­бе, ста­рец. Ты ведь уже од­ряхлел, труд­но те­бе бро­дить по го­рам.
На­ут­ро Ком­хен соб­рался на пас­тби­ще с тре­мя ко­рова­ми, а пе­ред ухо­дом обе­щал стар­цу ко­ров не гнать — пус­кай са­ми ищут се­бе корм — и, что бы ни слу­чилось, от них не от­хо­дить.
И вот он поб­рел сле­дом за ко­рова­ми. А ко­ровы пе­рева­лили че­рез две гор­ные гря­ды и спус­ти­лись в уз­кую зе­леную до­лину. Тут с не­ба сле­тели зо­лотой пе­тух и се­реб­ря­ная ку­рица и по­бежа­ли впе­реди Ком­хе­на. Но как они ни свер­ка­ли на сол­нце, от­ли­вая се­реб­ром и зо­лотом, Ком­хен не за­был про свое обе­щание и не ото­шел от ко­ров.
А ко­ровы бре­ли все даль­ше и даль­ше. И вот от­ку­да ни возь­мись по­яви­лись два пру­та, зо­лотой и се­реб­ря­ный, и зап­ры­гали пе­ред Ком­хе­ном. Пер­вый раз в жиз­ни до­велось ему уви­деть та­кое сок­ро­вище. Но он не от­хо­дил от сво­их ко­ров — пас их, как хо­роший пас­тух па­сет. По­том ко­ровы при­вели его к пло­дово­му са­ду, в кон­це до­лины. Но хоть пло­ды там бы­ли та­кие спе­лые и ру­мяные и бла­го­уха­ли так слад­ко, что у Ком­хе­на слюн­ки тек­ли, он ни ра­зу не ос­та­новил­ся и про­шел ми­мо.
И вдруг все за­волок­ло ды­мом и за­пах­ло гарью. Ком­хен уви­дел, что ко­ровы бре­дут к боль­шо­му тор­фя­нику, а ве­реск на этом тор­фя­нике весь в ог­не. Гроз­ное пла­мя взды­малось, слов­но мор­ские вол­ны в бу­рю, а ко­ровы сту­пили пря­мо в огонь. Но Ком­хен и тут не за­был сво­его обе­щания — что бы ни слу­чилось, не от­хо­дить от ко­ров. И он по­шел за ни­ми по го­ряще­му тор­фя­нику, хо­тя ко­лени у не­го дро­жали от стра­ха. Од­на­ко и он, и все три ко­ровы ми­нова­ли тор­фя­ник це­лыми и нев­ре­димы­ми. Но­ги им не обож­гло ог­нем и да­же ни од­но­го по­лос­ка не опа­лило.
Нем­но­го по­годя Ком­хен ус­лы­шал шум во­ды. Все три ко­ровы по­дош­ли к ро­ке. Она ши­роко раз­ли­лась, и жел­тые во­ды ее бур­ли­ли. Ре­ка бы­ла та­кая глу­бокая, что ес­ли бы нес­коль­ко че­ловек ста­ли друг дру­гу на пле­чи к вош­ли в нее, то­му, что был на­вер­ху, во­да дош­ла бы до ноз­дрей. Но, к ужа­су Ком­хе­на, все три ко­ровы спо­кой­но сош­ли с бе­рега в во­ду. У их пас­ту­ха зу­бы сту­чали от стра­ха, но он и тут не по­забыл про свое обе­щание и во­шел в во­ду вслед за ко­рова­ми. И вско­ре все они уже сто­яли на дру­гом бе­регу, це­лые и нев­ре­димые. Че­рез эту сви­репую ре­ку они пе­реб­ра­лись бла­гопо­луч­но.
До­мой ко­ровы поб­ре­ли дру­гой до­рогой и вско­ре по­дош­ли к до­му стар­ца.
— Сей­час по­дою сво­их трех ко­рову­шек, — ска­зал ста­рец, — вот и уз­наю, хо­рошо ли ты их пас и вер­ный ли ты слу­га.
И тут у всех трех ко­ров из вы­мени по­лилось мо­локо, гус­тое и жир­ное. Так ста­рец уз­нал, что Ком­хен сдер­жал свое сло­во.
— Ты хо­роший пас­тух, — ска­зал он. — А не сдер­жи ты сво­его сло­ва, с то­бой бы­ло бы то же са­мое, что слу­чилось с тво­ими дву­мя ве­ролом­ны­ми брать­ями.
Тут он про­вел Ком­хе­на в со­сед­нюю ком­на­ту и по­казал ему два ка­мен­ных стол­ба. Это бы­ли Чер­ный Ар­ден и Ры­жий Рь­ю­эс. Ве­ликая жа­лость к брать­ям прон­зи­ла сер­дце Ком­хе­на, и он по­нял, что его хо­зя­ин — вол­шебник.
«На­вер­ное, это он по­хитил мою бе­локу­рую сес­три­цу», — по­думал Ком­хен.
— Ну, Ком­хен, — ска­зал ста­рец, — те­перь про­си у ме­ня пла­ты за служ­бу. Че­го поп­ро­сишь, то и по­лучишь.
— Вер­ни мне жи­выми и здо­ровы­ми мо­их воз­люблен­ных брать­ев, — мол­вил Ком­хен. — И ес­ли мо­жешь, вер­ни мне так­же мою лю­бимую сес­три­цу.
Ста­рец нах­му­рил­ся. Не по нра­ву ему приш­лась речь Ком­хе­на. Но, дав­ши сло­во, дер­жись! И он ска­зал:
— Мно­гого ты про­сишь, ма­лый. Од­на­ко прось­бу твою я вы­пол­ню, но не рань­ше, чем ты сде­ла­ешь три де­ла.
— Ска­жи ка­кие, — мол­вил Ком­хеп.
— Так слу­шай! Вон с той вы­сокой го­ры при­веди мне быс­тро­ногую ко­сулю. У нее пят­нистая шкур­ка, тон­кие нож­ки, кра­сивые рож­ки. Это пер­вое де­ло… По­том с глу­боко­го озе­ра, что тут не­дале­ко, при­неси мне зе­леную ут­ку с жел­той шей­кой. Это вто­рое де­ло… За­тем из тем­но­го ому­та, что пря­чет­ся сре­ди скал, вон на том гор­ном скло­не, дос­тань мне фо­рель с бе­лым брюш­ком, крас­ны­ми жаб­ра­ми и се­реб­ря­ным хвос­ти­ком. Это бу­дет третье и пос­леднее твое де­ло.
И вот Ру­сый Ком­хен под­нялся на вы­сокую го­ру, что­бы не­мед­ля сде­лать пер­вое свое де­ло. Там на уте­се он уви­дел тон­ко­ногую ко­сулю и сра­зу же бро­сил­ся за ней в по­гоню. Но хоть бе­жал он так быс­тро, что но­ги его ед­ва ка­сались зем­ли, ко­сули дог­нать не смог. Толь­ко взбе­жит на при­горок, а она уже где-то за пять при­гор­ков от не­го.
— Эх! — вскри­чал Ком­хен. — Вот ес­ли бы но­ги у ме­ня бы­ли та­кие же рез­вые, как у гон­чей!
И не ус­пел он это ска­зать, как от­ку­да ни возь­мись по­яви­лась гон­чая, по­рав­ня­лась с ним и при­села, го­товая мчать­ся за дичью.
— Чер­ный во­рон при­казал мне дог­нать строй­ную ко­сулю для те­бя, Ком­хен, — гав­кну­ла со­бака. — Ведь ты с ним свою ле­пеш­ку раз­де­лил.
Тут со­бака ум­ча­лась впе­ред, но вско­ре вер­ну­лась и по­ложи­ла к но­гам Ком­хе­на пят­нистую ко­сулю. Он пе­реки­нул ко­сулю че­рез пле­чо и по­шел к глу­боко­му озе­ру, где жи­ла зе­леная ут­ка с жел­той шей­кой. Но ут­ка ле­тела вы­соко над его го­ловой. Ком­хен по­нял, что не смо­жет ее пой­мать, и вскри­чал:
— Эх! Бы­ли бы у ме­ня силь­ные птичьи крылья да ос­трые птичьи гла­за!..
И вдруг с не­ба сле­тел сам чер­ный во­рон.
— Зе­леную ут­ку я те­бе при­несу, Ком­хен, — кар­кнул он, — ведь ты ме­ня по­жалел!
Тут во­рон уле­тел, и спус­тя миг зе­леная ут­ка с жел­той шей­кой ле­жала на зем­ле пе­ред Ком­хе­ном. Так, с ко­сулей на пле­че и дер­жа ут­ку за жел­тую шей­ку, Ком­хен по­шел к ому­ту сре­ди скал на гор­ном скло­не — то­му са­мому ому­ту, где пла­вала фо­рель с бе­лым брюш­ком, крас­ны­ми жаб­ра­ми и се­реб­ря­ным хвос­ти­ком. Ком­хен хо­рошо умел ло­вить ры­бу, но хит­рая фо­рель ле­жала на дне под плос­ким кам­нем, и дос­тать ее бы­ло не­воз­можно.
— Эх, ес­ли б мог я пла­вать и ны­рять, как выд­ра! — вскри­чал он.
И сра­зу же от­ку­да ни возь­мись по­яви­лась ко­рич­не­вая выд­ра с блес­тя­щим ме­хом и ска­зала:
— Чер­ный во­рон ве­лел мне пой­мать для те­бя бе­лоб­рю­хую фо­рель с крас­ны­ми жаб­ра­ми и се­реб­ря­ным хвос­ти­ком, Ком­хен, по­тому что ты над ним сжа­лил­ся, ког­да он го­лод­ный был.
Тут выд­ра ныр­ну­ла в омут и спус­тя миг вы­тащи­ла фо­рель из-под кам­ня и от­да­ла ее Ком­хе­ну.
И вот Ком­хен, тор­жес­твуя, пос­пе­шил к стар­цу и по­казал ему пят­нистую ко­сулю, зе­леную ут­ку и фо­рель с се­реб­ря­ным хвос­ти­ком.
— Я все твои три при­каза­ния вы­пол­нил, — ска­зал он стар­цу. — Вы­пол­ни и ты свое обе­щание — вер­ни мне мо­их воз­люблен­ных брать­ев и мою лю­бимую сес­три­цу.
По­дивил­ся ста­рец, ког­да пог­ля­дел на то, что при­нес ему Ком­хен, и ска­зал:
— Сын мой, пра­виль­но те­бя наз­ва­ли Ком­хен — то есть «бла­город­ный, доб­рый». Ну что ж, я сдер­жу свое сло­во — вер­ну те­бе тво­их воз­люблен­ных брать­ев и лю­бимую сес­три­цу. Она то­же бы­ла у ме­ня в пле­ну, за­кол­до­ван­ная, с то­го дня как про­пала в ту­мане на го­ре.
И вот Чер­ный Ар­ден и Ры­жий Рь­ю­эс си­ова об­леклись плотью, и кровь по­бежа­ла по их жи­лам. Они креп­ко об­ня­ли Ком­хе­на и боль­ше уже ни­ког­да в жиз­ни не ве­ли се­бя как гор­де­цы и нес­лу­хи. Но еще боль­ше об­ра­дова­лись все три бра­та, ког­да по­яви­лась их бе­локу­рая сес­три­ца, жи­вая и здо­ровая.
Все они сра­зу же вста­ли и тро­нулись в об­ратный путь, к до­му от­ца сво­его, ко­зопа­са Гор­лы. Ког­да они ухо­дили, ста­рец сто­ял на по­роге и го­ворил им вслед:
— Будь здо­ров, Ком­хен! Да пре­будет с то­бой мое ста­риков­ское бла­гос­ло­вение, где бы ты ни был и ку­да бы ни нап­ра­вил сто­пы свои!
И в тот день в хи­жине на Го­ре Бурь ца­рили ра­дость и ве­селье.