Неведомый рай

Раз ма­лень­кий Га­ральд си­дел на бе­регу оке­ана и смот­рел вдаль.

Пе­ред тем он про­читал опи­сание чуд­ных юж­ных стран, в ко­торых ви­ног­рад ши­роко рас­ки­дыва­ет свои листья, апель­си­новые и ли­мон­ные де­ревья блес­тят под лу­чами сол­нца, го­ры пок­ры­ты цве­тами, а не­бо тем­но-го­лубо­го цве­та.

— Ах, ес­ли бы я мог по­любо­вать­ся эти­ми чуд­ны­ми стра­нами, — про­шеп­тал Га­ральд.

Вдруг он уви­дел, что по вол­нам оке­ана дви­жет­ся что-то бе­лое, приб­ли­жа­ясь к бе­регу, и вско­ре раз­ли­чил боль­шо­го ле­бедя. Он под­плыл и вы­шел на бе­рег близ маль­чи­ка.

— По гла­зам тво­им ви­жу, че­го ты хо­чешь, — ска­зал ле­бедь. — Ты хо­чешь знать, от­ку­да я прип­лыл.

— Да, да. Я тос­кую по ве­лико­леп­ным стра­нам, ле­жащим там, на юге, — вос­клик­нул Га­ральд и поп­ро­сил ле­бедя унес­ти его в эти див­ные мес­та.

— Я не ту­да дер­жу путь, — от­ве­тил ле­бедь, — но ес­ли хо­чешь, са­дись мне на спи­ну, я по­кажу те­бе рай, о ко­тором я час­то тос­ко­вал в мир­то­вых ро­щах и паль­мо­вых ле­сах.

— Да, я хо­тел бы пос­мотреть на не­го.

— Ну, ле­тим.

Ед­ва ус­пел Га­ральд усесть­ся на спи­ну ле­бедя, как боль­шая пти­ца вы­соко под­ня­лась.

— Об­ни­ми мою шею обе­ими ру­ками и хо­рошень­ко смот­ри вок­руг, я ле­чу низ­ко, и ты мо­жешь рас­смот­реть все во вре­мя на­шего пу­тешес­твия.

Га­ральд уви­дел боль­шие рав­ни­ны, пок­ры­тые по­лями с вол­ну­ющи­мися хле­бами, ле­са с гус­ты­ми бу­ками, ве­лико­леп­ные зам­ки, ок­ру­жен­ные пар­ка­ми, пол­ны­ми цве­тов.

Пов­сю­ду под­ни­мались ос­тро­конеч­ные кры­ши цер­квей. Там и сям на рав­ни­не вид­не­лись са­ды и ого­роды.

Кар­ти­на ско­ро пе­реме­нилась. На­чались го­ры. Ле­бедю приш­лось под­нять­ся вы­ше. У под­но­жия уте­сов шу­мели тем­ные сос­но­вые ле­са. В глу­бине до­лин из­ви­вались се­реб­ристые ручьи, ко­торые мес­та­ми рас­ши­рялись в ма­лень­кие озе­ра, ок­ру­жен­ные бе­реза­ми с блед­ной лис­твой.

— Что это за рав­ни­на? Она блес­тит, точ­но се­реб­ря­ная.

— Это озе­ро озер, — от­ве­тил ле­бедь.

В то вре­мя как они нес­лись над во­дой, Га­ральд слы­шал ве­лича­вый шум волн, омы­ва­ющих ос­тров, пок­ры­тый ду­бами.

Он ви­дел опять гро­мад­ные ле­са, чуд­ные по­ля. На­конец, ле­бедь ос­та­новил­ся на бе­регу озе­ра, пок­ры­того мно­жес­твом мел­ких ос­тров­ков.

— Мы здесь про­ведем ночь, — ска­зала пти­ца. — Но по­чему у те­бя на гла­зах сле­зы?

— Я пла­чу от ра­дос­ти, — ска­зал Га­ральд. — Ме­ня вос­хи­ща­ет кра­сота все­го, что я ви­дел се­год­ня. Я ни­ког­да да­же не меч­тал о та­ких див­ных мес­тах.

— Зав­тра ут­ром ты уви­дишь мой рай.

Они от­дохну­ли на ло­же из мха, и ночью Га­раль­ду сни­лось, что он бро­дит в стра­не роз и апель­си­нов, но, так же как ле­бедь, взды­ха­ет о рае с озе­рами, ок­ру­жен­ны­ми бе­реза­ми.

Прос­нулся он, ког­да сол­нце сто­яло вы­соко. Пу­тешес­твие сно­ва на­чалось.

— Что это за стран­ное мес­то? — спро­сил Га­ральд, ука­зывая на вы­сокие чер­ные го­ры, меж­ду ко­торы­ми вид­не­лись зи­яющие про­пас­ти.

— Это де­ло рук че­лове­чес­ких. Вот уже мно­го ве­ков че­ловек бе­рет от­сю­да, из глу­бины зем­ли твер­дое же­лезо и вы­ковы­ва­ет из не­го плу­ги, что­бы воз­де­лывать зем­лю, ору­жие, что­бы за­щищать свою ро­дину.

С это­го мес­та го­ры сде­лались еще вы­ше, ле­са еще гу­ще.

Боль­шие ре­ки шу­мели в глу­бине до­лины, ди­кие во­допа­ды пры­гали со ска­лы на ска­лу, и вдруг на тем­но-си­нем го­ризон­те зас­ве­тилось что-то бе­лое, по­хожее на не­бо.

— Что это? Не стая ли ле­бедей? — спро­сил Га­ральд.

— Нет, нет, это вер­ши­ны вы­соких снеж­ных гор.

Га­ральд все смот­рел и смот­рел, и его сер­дце би­лось от неж­ности к это­му раю. Он по­цело­вал и при­лас­кал ле­бедя, ко­торый при­нес его в чуд­ную стра­ну.

Вре­мя быс­тро шло, и Га­ральд за­метил, что они пу­тешес­тву­ют уже дав­но.

— Ско­ро ли нас­та­нет ночь?

— Да ночь уже нас­та­ла.

— Как так? Ведь сол­нце све­тит.

— В мо­ем раю лет­ние но­чи свет­лы.

На­конец, ле­бедь опус­тился на бе­рег гор­но­го озе­ра. Га­ральд сел под­ле сво­его дру­га и ска­зал:

— Я хо­тел бы знать, как на­зыва­ет­ся чуд­ная стра­на, ко­торую ты мне по­казал.

— Это твоя ро­дина, мое ди­тя, это твоя Шве­ция. Я то­же ро­дил­ся здесь, и по­это­му ее до­лины и го­ры мне нра­вят­ся боль­ше, чем бо­гатые стра­ны юга. Те­перь ты ви­дел все ее кра­соты и дол­жен по­любить ее.

— О, да, да, — вскрик­нул Га­ральд.

Он хо­тел при­жать к сер­дцу все, что ок­ру­жало его, он рвал цве­ты, це­ловал их и при­нял­ся быс­тро бе­гать, счас­тли­вый тем, что на­учил­ся лю­бить ро­дину.