Индейцы племени каранкава родом из устричной раковины

Сей­час этот ос­тров на­зыва­ет­ся Гал­вестон, и жи­вут там бе­лые лю­ди-те­хас­цы, а ког­да-то в прох­ла­де его ле­сов, оза­рен­ных вол­на­ми сол­нечно­го све­та, охо­тились ин­дей­цы пле­мени ка­ран­ка­ва. Они уди­ли ры­бу в зы­бучих во­дах, омы­ва­ющих уз­кую по­лос­ку зем­ли, пол­ной при­род­ных бо­гатств, и бы­ли счас­тли­вы. От­ку­да же они приш­ли — ин­дей­цы ка­ран­ка­ва? Мо­гущес­твен­ный зо­лотой бог Сол­нца и среб­ро­ликая ча­ров­ни­ца Лу­на, веч­но блуж­да­ющие над мо­рем и зем­лей, бы­ли ког­да-то му­жем и же­ной. У них ро­дил­ся сын, пер­вое ин­дей­ское ди­тя.

— На­до сде­лать ему люль­ку, — ска­зала мать-Лу­на.

Она выб­ра­ла две ги­гант­ские ус­трич­ные ра­кови­ны, жем­чужно-се­рые и свер­ка­ющие, как ее се­реб­ря­ный лик в лет­нюю ночь, и по­ложи­ла их на бе­лые об­ла­ка.

— Вот и люль­ка, — ска­зала она. — Об­ла­ка, плы­вущие вы­соко над во­дой, ста­нут ба­юкать его, и он бу­дет креп­ко спать.

Так всё и слу­чилось. Пу­шис­тые бе­лые об­ла­ка, проп­лы­вав­шие над свер­ка­ющей бух­той, ка­чали и уба­юки­вали мла­ден­ца.

Но од­нажды бог Сол­нца и бо­гиня Лу­ны пов­здо­рили из-за пус­тя­ка. Сло­во за сло­во — и раз­ра­зил­ся бе­зоб­разный скан­дал. И в са­мый раз­гар ссо­ры блес­тя­щая жем­чужно-се­рая ко­лыбель по­лете­ла с бе­лых об­ла­ков вниз. Створ­ка ус­трич­ной ра­кови­ны — раз! — и зах­лопну­лась, что­бы убе­речь ко­лыбель и мла­ден­ца от уда­ра о во­ду.

Ус­трич­ная ко­лыбель па­дала все ни­же и ни­же, по­ка не кос­ну­лась мор­ской пе­ны Мек­си­кан­ско­го за­лива. Вол­ны бы­ли ра­ды при­нять к се­бе ди­тя. Они ос­то­рож­но взды­мались и опус­ка­лись, сов­сем как бе­лые об­ла­ка, и ре­бенок спал, по­качи­ва­ясь в такт по­ющим вол­нам.

Од­на­ко на не­бе те­перь ца­рила пе­чаль. Бог Сол­нца и бо­гиня Лу­на хва­тились сво­его сы­на. В ве­ликом без­молвии Все­лен­ной отец пог­ру­зил­ся в грус­тные раз­мышле­ния. Мать ры­дала, про­ливая ручьи слез. Ее сле­зы на­по­или зем­лю обиль­ным дож­дем, ко­торый про­будил к жиз­ни кор­ни рас­те­ний, спав­шие в глу­бине.

С тех пор и по­вел­ся се­зон дож­дей над всей приб­режной по­лосой Мек­си­кан­ско­го за­лива.

— На­шему сы­ну, на­вер­ное, оди­ноко сре­ди бес­край­них вод! — се­това­ла мать. — Он там сов­сем один, ху­же, чем пти­ца, па­рящая над ми­ром.

— На­до пос­лать ему под­ру­гу по иг­рам, — ска­зал отец.

И отец с ма­терью пос­ла­ли сво­ему сы­ну ма­лень­кую де­воч­ку, прек­расную, как мор­ская ли­лия. Она опус­ти­лась на во­ды за­лива в ко­лыбе­ли из блес­тя­щих се­ро-жем­чужных ус­трич­ных ра­ковин. Се­реб­ристо-зе­леные вол­ны под­хва­тили ее и по­нес­ли обе ра­кови­ны ря­дом.

Де­ти вмес­те иг­ра­ли с ры­бами мор­ских глу­бин и с пти­цами, ка­сав­ши­мися кры­лом иг­ра­ющих волн.

Так они вы­рос­ли, по­люби­ли друг дру­га и, ког­да приш­ло вре­мя, по­жени­лись. У них ро­дилось мно­го де­тей, и все они жи­ли на уз­кой по­лосе зе­лено­го ос­тро­ва, омы­ва­емо­го веч­но по­ющи­ми вол­на­ми Мек­си­кан­ско­го за­лива.

Это и бы­ло ин­дей­ское пле­мя ка­ран­ка­ва, пер­вой ко­лыбелью ко­торо­го бы­ла блес­тя­щая жем­чужно-се­рая ус­трич­ная ра­кови­на.