Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Махуа

Дав­ным-дав­но в го­рах Га­ро, не­дале­ко от снеж­ных вер­шин Ги­мала­ев, жи­ли цы­гане. Вре­мя от вре­мени они сни­мались с мес­та и бро­дили по де­рев­ням, по­казы­вая раз­ные фо­кусы и ак­ро­бати­чес­кие но­мера, и так за­раба­тыва­ли се­бе на жизнь. Иног­да они спус­ка­лись к ре­ке Дха­ну, в ок­ру­ге Май­мен­синх, и, соб­рав нем­но­го де­нег, воз­вра­щались в род­ные мес­та, жи­ли там нес­коль­ко ме­сяцев, а за­тем вновь от­прав­ля­лись в путь.

Их гла­варем был че­ловек бо­гатыр­ско­го сло­жения. Зва­ли его Хом­ра. Нес­мотря на его сви­репый вид и жес­то­кий нрав, в та­боре он поль­зо­вал­ся ува­жени­ем. Цы­гане ви­дели в нем гла­варя, под опе­кой ко­торо­го они са­ми, их же­ны и де­ти бы­ли в бе­зопас­ности. Его всег­да слу­шались бес­пре­кос­ловно.

Цы­гане за­нима­лись не од­ной ак­ро­бати­кой. Ти­хие и мир­ные днем, под пок­ро­вом но­чи они по­рой пре­об­ра­жались и тог­да ста­нови­лись бан­дой гра­бите­лей — за­бира­лись в до­ма и уно­сили с со­бой все, что по­пада­лось под ру­ку.

Жи­ла в та­боре де­вуш­ка лет шес­тнад­ца­ти, по име­ни Ма­хуа, при­ем­ная дочь Хом­ры. Ни од­на дру­гая де­вуш­ка-цы­ган­ка не мог­ла срав­нить­ся с ней кра­сотой и ис­кусс­твом ак­ро­бати­ки. То­нень­кая и строй­ная, быс­трая и лег­кая, слов­но пти­ца, всег­да ве­селая и жиз­не­радос­тная, она как ник­то уме­ла тан­це­вать на ка­нате, на­тяну­том меж­ду дву­мя бам­бу­ковы­ми шес­та­ми.

У Ма­хуа бы­ли боль­шие тем­ные гла­за и длин­ные чер­ные во­лосы, оку­тывав­шие ее строй­ную фи­гур­ку. И хо­тя цы­гане при­над­ле­жали к низ­шей кас­те, все дви­жения Ма­хуа бы­ли гра­ци­оз­ны, как у нас­то­ящей прин­цессы. Ко­рот­кая крас­ная коф­точка, крас­ная юбоч­ка, ни­точ­ка цвет­ных бус на шее — вот и весь ее на­ряд.

Го­вори­ли, что Хом­ра вык­рал ее из до­ма од­но­го по­жило­го брах­ма­на, ког­да ей бы­ло все­го шесть ме­сяцев. Вы­рас­ти­ла ее же­на Хом­ры. Де­воч­ка бы­ла не­обы­чай­но кра­сива, и ей да­ли имя Ма­хуа, что зна­чит «Гор­ный цве­ток». По­том же­на умер­ла, и Хом­ра один рас­тил де­воч­ку, за­бот­ли­во и неж­но. И вот те­перь она рас­цве­ла, и, ес­ли го­ворить прав­ду, имен­но бла­года­ря ее кра­соте и ис­кусс­тву цы­гане мог­ли за­раба­тывать се­бе на жизнь.

Цы­гане ред­ко на­веды­вались в круп­ные го­рода и по­сеща­ли боль­ше де­рев­ни. Они ста­рались, что­бы их по­яв­ле­ние выг­ля­дело эф­фек­тно. Флей­тис­ты и ба­рабан­щи­ки дос­та­вали инс­тру­мен­ты и на­чина­ли иг­рать ве­селые ме­лодии. Со­баки при­ветс­тво­вали их ла­ем, за ни­ми с кри­ком и шу­мом бе­жали маль­чиш­ки. Для де­ревен­ских жи­телей, мо­лодых и ста­рых, при­ход цы­ган с их гром­кой му­зыкой и зах­ва­тыва­ющи­ми пред­став­ле­ни­ями всег­да был боль­шим со­быти­ем.

Во гла­ве про­цес­сии царс­твен­но выс­ту­пал Хом­ра. За ним, сме­ясь и тан­цуя, шла Ма­хуа. По­том — флей­тис­ты и ба­рабан­щи­ки, а за­тем — тан­цо­ры и ак­ро­баты с семь­ями. Кто-то нес на се­бе уз­лы с по­жит­ка­ми или де­кора­ции, кто-то вел му­ла, наг­ру­жен­но­го бре­зен­том, ве­рев­ка­ми и бам­бу­ковы­ми шес­та­ми, кто-то — охот­ничью со­баку или ко­зу с под­вя­зан­ным вы­менем. Вмес­те с цы­гана­ми в боль­шой ржа­вой клет­ке всег­да пу­тешес­тво­вал ста­рый по­пугай с том­ны­ми гла­зами. А один по­жилой цы­ган но­сил с со­бой де­ревян­ный ящи­чек с та­лис­ма­ном: хо­дили слу­хи, что это бы­ла кость дь­яво­ла.

В де­рев­не Ба­ман­канда, рас­по­ложен­ной на ре­ке Дха­ну, жил бо­гатый мо­лодой брах­ман по име­ни На­дер-чанд. Он еще не дос­тиг со­вер­шенно­летия, ког­да умер его отец, ос­та­вив­ший ему бо­гатое нас­ледс­тво. С по­мощью ма­тери юно­ша справ­лялся с хо­зяй­ством и стал уже до­воль­но не­зави­симым, хо­тя и не вы­ходил из-под ее во­ли. А мать очень лю­била его и счи­тала, что его нис­посла­ло ей са­мо не­бо.

Од­нажды, ког­да На­дер-чанд си­дел с друзь­ями во дво­ре сво­его боль­шо­го до­ма, по­явил­ся слу­га и с пок­ло­ном до­ложил:

— Гос­по­дин, в де­рев­ню приш­ли цы­гане. Они про­сят раз­ре­шить им дать пред­став­ле­ние. Их до­воль­но мно­го, а сре­ди ак­ро­батов есть мо­лодая де­вуш­ка ред­кой кра­соты, по име­ни Ма­хуа. Я ви­дел ее собс­твен­ны­ми гла­зами и мо­гу за­верить, что ни­ког­да еще не встре­чал де­вуш­ки прив­ле­катель­нее ее.

Сло­ва слу­ги за­ин­те­ресо­вали мо­лодо­го брах­ма­на. Это был че­ловек та­лан­тли­вый, с боль­шим во­об­ра­жени­ем. Он лю­бил раз­ные зре­лища и охот­но сог­ла­сил­ся пос­мотреть выс­тупле­ние цы­ган.

Не прош­ло и ча­са, как все при­готов­ле­ния бы­ли за­кон­че­ны, и двор за­пол­нился зри­теля­ми, сре­ди ко­торых бы­ло мно­го дру­зей На­дер-чан­да и име­нитые жи­тели де­рев­ни.

Пред­став­ле­ние на­чалось. Ак­ро­баты пры­гали, ку­выр­ка­лись, тан­це­вали, про­делы­вали все­воз­можные трю­ки на зем­ле и в воз­ду­хе. За­тем нас­та­ла оче­редь Ма­хуа. Она гра­ци­оз­но по­дош­ла к вы­соко­му бам­бу­ково­му шес­ту и слег­ка по­кача­ла его, что­бы убе­дить­ся, что он проч­но ук­реплен в зем­ле. Про­дела­ла она это ско­рее по при­выч­ке, чем из бо­яз­ни. Мо­лодой На­дер-чанд, си­дя в кру­гу сво­их дру­зей, гля­дел на нее с улыб­кой и ин­те­ресом. Она взоб­ра­лась на шест и ста­ла тан­це­вать на ту­го на­тяну­том ка­нате. Ее брас­ле­ты ме­лодич­но поз­вя­кива­ли в такт ба­раба­нам и флей­там.

— Бо­же мой, она сей­час упа­дет! — про­шеп­тал На­дер-чанд.

Но Ма­хуа не упа­ла, а, за­кон­чив свой та­нец, спус­ти­лась с шес­та и пред­ста­ла пе­ред мо­лодым брах­ма­ном.

— Я по­каза­ла вам свое ис­кусс­тво, гос­по­дин, и жду наг­ра­ды.

На­дер-ча­ид тут же снял с паль­ца зо­лотое коль­цо с брил­ли­ан­том и бро­сил де­вуш­ке. Воз­глас изум­ле­ния про­катил­ся сре­ди при­сутс­тву­ющих. Ма­хуа под­ня­ла коль­цо и пок­ло­нилась. Хом­ра, уви­дев щед­рость На­дер-чан­да, вы­шел впе­ред.

— Гос­по­дин мой, — ска­зал он сми­рен­но, — дай нам нем­но­го зем­ли, где мы мог­ли бы жить, и да бла­гос­ло­вит те­бя бог.

На­дер-чанд был так до­волен выс­тупле­ни­ем Ма­хуа, что тут же ис­полнил прось­бу Хом­ры и дал цы­ганам день­ги на пос­трой­ку жилья.

Нев­да­леке от де­рев­ни Ба­ман­канда, на зем­ле, ко­торую по­дарил На­дер-чанд, цы­гане пос­тро­или боль­шой дом и ста­ли в нем жить.

Од­нажды На­дер-чанд воз­вра­щал­ся с ве­чер­ней про­гул­ки бе­регом ре­ки и у сту­пеней гха­та повс­тре­чал мо­лодую жен­щи­ну с кув­ши­ном на пле­че. Он сра­зу же уз­нал Ма­хуа, так как все вре­мя пом­нил о ней. Гла­за их встре­тились, и взгля­ды бы­ли крас­но­речи­вее лю­бых слов.

Пос­ле это­го ве­чера двое влюб­ленных ста­ли час­то встре­чать­ся на том же мес­те и в то же вре­мя. Как ли­ана со вре­менем все креп­че об­ви­ва­ет де­рево, так и лю­бовь к Ма­хуа все силь­нее зав­ла­дева­ла сер­дцем На­дер-чан­да. Ес­ли бы речь шла толь­ко о бо­гатс­тве или по­ложе­нии, он всем по­жер­тво­вал бы ра­ди сво­ей люб­ви. Но На­дер-чанд при­над­ле­жал к свя­щен­ной кас­те брах­ма­нов, а Ма­хуа бы­ла па­рия, мож­но ска­зать, неп­ри­каса­емая. Да­же ма­лей­шее по­доз­ре­ние в свя­зи с де­вуш­кой-цы­ган­кой мог­ло нав­лечь на юно­шу гро­зу и раз­бить сер­дце ма­тери.

Что он мог по­делать? Ночь за ночью ле­жал На­дер-чанд без сна, пы­та­ясь най­ти вы­ход из ужас­но­го по­ложе­ния. Его цве­тущее ли­цо осу­нулось и поб­лекло, он стал из­бе­гать дру­зей и про­водил дни в пе­чаль­ном у­еди­нении. Весь день с не­тер­пе­ни­ем ожи­дал он за­хода сол­нца — ча­са, ког­да мож­но бу­дет встре­тить­ся с лю­бимой.

Од­нажды, при­дя на сви­дание, На­дер-чанд был встре­вожен пе­чаль­ным и расс­тро­ен­ным ви­дом Ма­хуа. Он спро­сил, в чем де­ло, и за­мер в ожи­дании от­ве­та. Ма­хуа ни­как не мог­ла ре­шить­ся ска­зать и на­конец го­лосом, пол­ным от­ча­яния, про­из­несла:

— О мой по­вели­тель, отец от­крыл на­шу тай­ну и ре­шил нав­сегда по­кинуть Ба­ман­канду, бро­сив дом и иму­щес­тво. Мы ухо­дим се­год­ня ночью. Как я бу­ду жить, не ви­дя те­бя? — спро­сила она, гля­дя на не­го гла­зами, пол­ны­ми слез.

— Моя Ма­хуа… — на­чал На­дер-чанд, но не смог вы­мол­вить боль­ше ни сло­ва. Так и сто­яли они в пол­ном мол­ча­нии. На­конец Ма­хуа ска­зала:

— Ес­ли ты за­хочешь уви­деть ме­ня, при­ходи в го­ры и най­ди дом, дверь ко­торо­го вы­ходит на юг, она уви­та ча­ми­аком. На­ша труп­па про­будет там не­кото­рое вре­мя, а за­тем мы от­пра­вим­ся в но­вые странс­твия.

Ска­зав это, она уш­ла. А На­дер-чанд ос­тался сто­ять на мес­те буд­то гро­мом по­ражен­ный.

Прош­ло три ме­сяца. И вот од­нажды, ког­да Хом­ра си­дел на по­роге сво­его до­ма в го­рах Га­ро, к не­му по­дош­ла Ма­хуа с юно­шей, оде­тым в кресть­ян­ское платье. Нез­на­комец был мо­лод и ста­тен. По его из­ну­рен­но­му ви­ду Хом­ра по­нял, что юно­ша не ел уже нес­коль­ко дней. Гость не под­ни­мал го­ловы и из­бе­гал смот­реть в гла­за.

— Отец, — ска­зала Ма­хуа. — Я встре­тила это­го че­лове­ка в ле­су. Он го­ворит, что у не­го ни­кого нет. Юно­ша хо­чет всту­пить в на­шу труп­пу. Он меч­та­ет на­учить­ся на­шим ак­ро­бати­чес­ким но­мерам и го­тов слу­шать­ся те­бя во всем.

Хом­ра ис­пы­ту­юще пос­мотрел на юно­шу.

— Хо­рошо, па­рень, — ска­зал он мно­гоз­на­читель­но, — уви­дим, на что ты го­дишь­ся.

Ночью, ког­да все ус­ну­ли, Ма­хуа ти­хо под­ня­лась со сво­ей пос­те­ли. На не­бе не бы­ло ни лу­ны, ни звезд. Она с тру­дом проб­ра­лась к бе­регу ре­ки Кан­гша, где под де­ревом, на ку­че су­хих листь­ев, спал мо­лодой кресть­янин.

— Мой по­вели­тель, прос­нись, — про­шеп­та­ла она. И, уви­дев, что он от­крыл гла­за, до­бави­ла: — Я бо­юсь, что отец до­гадал­ся, кто ты, и за­мыс­лил те­бя убить. Мы дол­жны бе­жать, по­ка не поз­дно.

Они бро­сились к при­вязи, где сто­яли ко­ни Хом­ры, взя­ли двух са­мых быс­трых ска­кунов и пус­ти­лись в путь. Они еха­ли всю ночь и на рас­све­те ос­та­нови­лись на опуш­ке ог­ромно­го ле­са. Ма­хуа рас­седла­ла ко­ней и лас­ко­во пох­ло­пала их по кру­пам.

— Пе­редай­те мо­ему от­цу, — ска­зала она, — что его дочь Ма­хуа рас­терза­ли тиг­ры.

И ло­шади пос­ка­кали на­зад.

Взяв­шись за ру­ки, На­дер-чанд и Ма­хуа вош­ли в лес, по­кинув мир во имя сво­ей люб­ви, и ста­ли жить вдво­ем без­за­бот­но, как пти­цы. Они пи­тались пло­дами, ко­торые рос­ли пов­сю­ду в изо­билии, уто­ляли жаж­ду хо­лод­ной и чис­той клю­чевой во­дой. Во вре­мя днев­ной жа­ры они ук­ры­вались под сенью боль­ших, те­нис­тых де­ревь­ев, а ночью спа­ли в пе­щере или в дуп­ле де­рева. Они чувс­тво­вали се­бя без­гра­нич­но счас­тли­выми, за­быв ро­дите­лей и не ду­мая боль­ше о ми­ре, ле­жав­шем за пре­дела­ми это­го ле­са. Мо­лодые лю­ди ра­дова­лись пти­цам и их пес­ням. Иног­да Ма­хуа спле­тала из ди­ких цве­тов гир­лянды и на­дева­ла их на шею лю­бимо­го, а он ра­зыс­ки­вал и при­носил ей са­мые вкус­ные пло­ды, ох­ра­нял от вся­ких нев­згод, за­щищал от ди­ких зве­рей. Пос­те­пен­но все оби­тате­ли ле­са при­вык­ли к ним и приз­на­ли сво­ими друзь­ями. Влюб­ленные бро­дили с мес­та на мес­то и ниг­де по­дол­гу не за­дер­жи­вались. Жизнь для них бы­ла слов­но сон, не ом­ра­чен­ный мыс­ля­ми о про­буж­де­нии. Так прош­ло мно­го ме­сяцев.

Но од­нажды, ког­да они бы­ли в глу­бине ле­са, Ма­хуа вне­зап­но ус­лы­шала со­бачий лай. Она за­мер­ла на мес­те, ско­ван­ная стра­хом.

— Что слу­чилось, лю­бимая? — спро­сил с тре­вогой На­дер-чанд.

— Увы, нас­тал ко­нец все­му, и так ско­ро… — от­ве­тила Ма­хуа го­лосом, пол­ным от­ча­яния. — Ты слы­шал лай? Это со­бака мо­его от­ца, я знаю ее го­лос. Отец выс­ле­дил нас и че­рез нес­коль­ко ми­нут бу­дет здесь. Вы­хода нет, это судь­ба.

Не ус­пе­ла она про­из­нести эти сло­ва, как из-за де­ревь­ев по­явил­ся Хом­ра со сво­ими людь­ми и со­бака­ми. Чер­ный цы­ган пы­лал от ярос­ти. Дер­жа в ру­ках ог­ромный от­равлен­ный кин­жал, он приб­ли­зил­ся к ним.

— Ма­хуа, — заг­ре­мел его го­лос, — ес­ли ты хо­чешь жить, убей это­го че­лове­ка!

Дро­жащи­ми ру­ками, но с твер­достью в сер­дце она взя­ла кин­жал из рук цы­гана. Буд­то за­быв о Хом­ре, его лю­дях и со­баках, она мед­ленно по­дош­ла к сво­ему лю­бимо­му.

— Мой ми­лый муж, — ска­зала она дрог­нувшим го­лосом, — прос­ти ме­ня за мой пос­ту­пок, но дру­гого вы­хода нет. Это судь­ба…

С эти­ми сло­вами она вон­зи­ла се­бе в грудь кин­жал и, без­ды­хан­ная, упа­ла к но­гам воз­люблен­но­го. Сде­лала она это мол­ни­енос­но, слов­но ди­кий зверь, до­веден­ный до от­ча­яния.

На мгно­вение Хом­ра ос­толбе­нел. За­тем он по­вер­нулся к сво­им лю­дям и в бе­шенс­тве зак­ри­чал:

— Че­го вы жде­те? Убей­те его!

И вер­ные цы­гане не пос­ме­ли ос­лу­шать­ся при­каза сво­его гла­варя.

Случайные и неслучайные рекомендации: