Сказка о дедовом петушке и бабкиной курочке

За ре­кой, за лу­гом да за ты­ном не­высо­ким жи­ли се­бе ста­рик и ста­руха. Ни­кого у них не бы­ло — ни де­тей, ни вну­ков, ни прав­ну­ков. Да­же ко­ровен­ки или ко­зоч­ки ка­кой не име­ли. У де­да был пе­тушок, у баб­ки — ку­роч­ка.

Каж­дый день ку­роч­ка нес­ла я­ич­ко. Баб­ка про­даст я­ич­ко — и вот уже есть день­ги и на соль, и на мы­ло, и на ке­росин. А у де­да де­нег нет: ка­кая ему с пе­туха ко­рысть. На­до­ело баб­ке одал­жи­вать де­ду свое доб­ро, и го­ворит она:
— Есть у те­бя пе­тух, пусть и сне­сет я­ич­ко.

Но не хо­тел пе­тушок снес­ти я­ич­ко. Рас­сердил­ся дед и прог­нал его.

Взле­тел пе­тушок на пле­тень, про­кука­рекал и поб­рел, ку­да гла­за гля­дят. Идет пу­тями-до­рога­ми, се­лами-го­рода­ми, ищет се­бе но­вого прис­та­нища. Пе­решел че­рез луг ши­рокий, пе­реле­тел реч­ку и ока­зал­ся в гус­том тем­ном ле­су. Вы­ходит ему навс­тре­чу мед­ведь и спра­шива­ет:
— Ку­да идешь, пе­тушок?

От­ве­ча­ет ему пе­тушок:
— Прог­нал ме­ня дед, иду я к прес­ветло­му ца­рю на­нимать­ся.
— Пой­ду и я. Бу­дет нас двое, лег­че к ца­рю по­падем, лег­че на служ­бу ста­нем,- го­ворит мед­ведь.
— Ну что ж, пош­ли.

Идут вдво­ем. Впе­реди пе­тушок, мед­ведь за ним. Прош­ли один лес, прош­ли дру­гой, прош­ли тре­тий. В чет­вертом ле­су, у са­мых по­лонин, встре­тили вол­ка:
— Ку­да, пе­тушок, с мо­им дя­дей путь дер­жишь?
— Прог­нал ме­ня дед, иду я к прес­ветло­му ца­рю на служ­бу на­нимать­ся,от­ве­ча­ет пе­тушок.
— Возь­ми­те и ме­ня с со­бой. Не­чем ста­ло по­живить­ся на по­лони­не, зор­ко сте­регут овечьи ста­да пас­ту­хи,- го­ворит волк.
— Ну что ж, пой­дем, ко­ли про­сишь­ся. Ста­новись треть­им.

Идут втро­ем: пе­тушок, мед­ведь и волк. Пе­реш­ли по­лони­ну, ми­нова­ли один ов­раг, вто­рой, тре­тий. В чет­вертом ов­ра­ге встре­ча­ют ли­сич­ку.

— Ку­да, пе­тушок, с мо­им дя­дей-мед­ве­дем и бра­том-вол­ком идешь? — спра­шива­ет ли­са.
— Прог­нал ме­ня дед, иду я к прес­ветло­му ца­рю на служ­бу на­нимать­ся.
— Возь­ми­те и ме­ня. В се­ле лю­ди зам­ки на все ку­рят­ни­ки по­наве­шали, гу­сей и утят по­запи­рали. То­го и гля­ди с го­лоду пом­решь,- жа­лу­ет­ся ли­са.
— Ста­новись чет­вертой,- го­ворит пе­тушок.- Бу­дешь в на­шей ком­па­нии.

Идут уже вчет­ве­ром: пе­тушок, мед­ведь, волк и ли­са. Пе­реш­ли ущелья, пе­реш­ли ре­ки, ни­вы и по­ля. Ког­да ви­дели усадь­бы, об­хо­дили, что­бы не по­пасть­ся лю­дям на гла­за. На­конец доб­ра­лись до цар­ских па­лат.

Взле­тел пе­тушок на зо­лотые во­рота, за­кука­рекал:
— Ку­каре­ку, я здесь, прес­ветлый царь!

Ус­лы­шал царь и го­ворит слу­ге:
— Иди спро­си, че­го хо­чет пе­тух.

Пе­тушок го­ворит:
— Прог­нал ме­ня дед из до­му, при­шел я к ца­рю слу­жить.

При­казал царь, что­бы пус­ти­ли пе­туш­ка к ку­рам. Как по­дош­ли все к ку­рят­ни­ку, го­ворит пе­тушок цар­ско­му слу­ге:
— Впус­ти и мою сес­трич­ку-ли­сич­ку.
— Пус­кай идет.

Заб­ра­лась ли­сич­ка в ку­рят­ник и всех кур пе­реду­шила. На дру­гой день ра­но ут­ром взле­тел пе­тух на цар­ские во­рота и зак­ри­чал:
— Ку­каре­ку, я здесь, прес­ветлый царь!

Прос­нулся царь и при­казал за­переть пе­туш­ка в ко­нюш­ню к ло­шадям.

Про­сит пе­тух цар­ско­го слу­гу:
— Пус­ти в ко­нюш­ню и мо­его бра­тика-вол­ка.

Впус­тил слу­га в ко­нюш­ню вол­ка и пе­туш­ка и ушел. А волк пе­рере­зал всех ло­шадей.

Ра­но ут­ром пе­тух сно­ва на цар­ских во­ротах рас­пе­ва­ет:
— Ку­каре­ку, я здесь, прес­ветлый царь!

Раз­гне­вал­ся царь, что пе­тушок спать ему ме­ша­ет, при­казы­ва­ет слу­ге:
— Зап­ри пе­туха, да так, что­бы не бу­дил ме­ня боль­ше по ут­рам.

Ду­мал слу­га, ду­мал, ку­да бы ему уп­ря­тать пе­туш­ка, и ре­шил за­переть его вмес­те с во­лами.

По­вел слу­га пе­туш­ка в хлев, где бы­ли во­лы. Про­сит пе­тушок слу­гу:
— Впус­ти сна­чала в хлев мо­его дя­дю-мед­ве­дя, а по­том я и сам вой­ду.

Слу­га сог­ла­сил­ся, и вош­ли мед­ведь с пе­туш­ком в хлев. Пе­тушок вско­чил на пе­рек­ла­дину под са­мым по­тол­ком, а мед­ведь при­нял­ся за ра­боту. К ут­ру не ос­та­лось в жи­вых ни од­но­го во­ла. Да­же кос­ти го­лод­ный мед­ведь об­гло­дал, шку­ры в клоч­ки ра­зор­вал, раз­бро­сал по хле­ву ро­га да ко­пыта.

Ут­ром ра­но, чуть свет, взле­тел пе­тушок на во­рота под са­мым цар­ским ок­ном и за­пел:
— Ку­каре­ку, я здесь, прес­ветлый царь!

Те­перь уж и вправ­ду ра­зоз­лился царь: ему снил­ся вол­шебный сон, а пе­тушок раз­бу­дил его.

— Зап­ри это­го пе­туха, а не то — при­кажу бро­сить те­бя в тем­ни­цу! — го­ворит царь слу­ге.
— За­пира­ли мы то­го пе­туха уже и в ку­рят­ни­ке, и в ко­нюш­не, и в хле­ву. Толь­ко он все убе­га­ет. Что с ним сей­час де­лать?
— Зап­ри его в па­лате, в ко­торой каз­на хра­нит­ся,- при­казал царь.- В той па­лате дверь ко­ваная, не убе­жит.

За­пер­ли пе­туха в этой па­лате. Це­лую ночь пе­тушок ору­довал. Все день­ги пок­ле­вал, все сок­ро­вища пог­ло­тал. Не ос­та­лось в цар­ской каз­не и ло­мано­го крей­це­ра.

Ут­ром ра­но пе­тушок вы­летел во двор че­рез окон­ную ре­шет­ку, вско­чил на цар­ские во­рота и за­пел:
— Ку­каре­ку, будь здо­ров, прес­ветлый царь!
— Пой­май­те это­го пе­туха и от­ру­бите ему го­лову! — рас­сви­репел царь.

Бро­силось за пе­туш­ком все цар­ское вой­ско, толь­ко он не ждал, что­бы ему го­лову от­ру­били. Сос­ко­чил с цар­ских во­рот — и на­утек.

Бе­жал пе­тушок че­рез лу­га и по­ля, пры­гал че­рез ов­ра­ги, пе­реле­тал че­рез ре­ки, ска­кал че­рез го­ры. А сле­дом за ним — мед­ведь, волк и ли­са. В гус­том ле­су ос­тался мед­ведь, в глу­боком ов­ра­ге спря­талась ли­сич­ка, в ле­су под по­лони­ной при­та­ил­ся волк.

По­терял пе­тушок по до­роге один крей­цер. Рас­те­рял бы и ос­таль­ные да близ­ко уж бы­ла де­дова ха­та. Вско­чил пе­тушок на ок­но и за­пел:
— Ку­каре­ку, прос­те­ли, дед, де­рюгу!

Толь­ко прос­те­лил дед де­рюгу, трях­нул пе­тушок кры­лыш­ка­ми, на­чали сы­пать­ся из не­го дра­гоцен­ности и сы­пались до тех пор, по­ка не за­пол­ни­ли всю ха­ту.

По­шел дед к баб­ке, одол­жил у нее мер­ку, что­бы по­мерить свои сок­ро­вища, ес­ли уж пос­чи­тать их нель­зя.

— Для че­го те­бе, дед, мер­ка? — спра­шива­ет баб­ка.
— Вы­копал я кар­то­фель из ямы, хо­чу по­мерять,- от­ве­ча­ет дед.

Не по­вери­ла баб­ка де­ду. А что­бы уз­нать, ка­кой это кар­то­фель бу­дет дед ме­рять, кап­ну­ла на дно мер­ки смо­лы. Ме­рял дед день­ги, и при­лепил­ся ко дну мер­ки зо­лотой крей­цер.

Уви­дала его баб­ка и до тех пор не от­ста­вала от де­да, по­ка не рас­ска­зал он ей всей прав­ды. Ра­зоз­ли­лась баб­ка на ку­роч­ку за то, что она ей каж­дый день не­сет толь­ко од­но я­ич­ко, и прог­на­ла ее. Пусть, мол идет, как пе­тушок в свет, на за­работ­ки.

Пош­ла ку­роч­ка лу­гом, по­лем и наш­ла тот зо­лотой крей­цер, ко­торый пе­тушок по­терял. Глот­ну­ла крей­цер и вер­ну­лась до­мой:
— Сте­ли де­рюгу! — кри­чит баб­ке.

Об­ра­дова­лась баб­ка, соб­ра­ла все де­рюги, ка­кие толь­ко бы­ли в хо­зяй­стве. Прыг­ну­ла ку­роч­ка на де­рюгу, зах­ло­пала крыль­ями, за­кудах­та­ла, но вы­пал из нее толь­ко один крей­цер. Уви­дела баб­ка, что от ку­роч­ки тол­ку ма­ло, и за­реза­ла ее.

Дол­го жи­ла баб­ка на тот зо­лотой крей­цер, что при­лип ко дну мер­ки, и на тот, что ку­роч­ка при­нес­ла. На­конец, дед взял к се­бе баб­ку, и ста­ли они жить вмес­те.

Вид­но, хо­рошо жи­вет­ся им, по­тому что тот пе­тушок час­то пры­га­ет на де­дов по­докон­ник и по­ет:
— Ку­каре­ку, дед, прос­те­ли де­рюгу!

Поп­ро­буй­те и вы прос­те­лить, мо­жет, и вам пе­тух на­сып­лет зо­лота.