Сказка про Ивана Печевского

Бы­ло иль не бы­ло, а жил на све­те бед­няк и имел он двух сы­новей: од­но­го ум­но­го, вто­рого — ду­рака. Ду­рак все на пе­чи си­дел. А ум­ный го­ворит от­цу:
— По­ра нам но­вую ха­ту ру­бить, эта уж ва­лит­ся.
При­пас­ли они ле­са, кое-что и от ста­рой ха­ты сго­дить­ся мог­ло. Но ког­да ста­ли ее раз­би­рать, ду­рак зап­ла­кал, про­сит, что­бы его печь не тро­гали.
Так и сде­лали: ста­рую ха­ту ра­зоб­ра­ли, но­вую пос­та­вили, а ду­рака ос­та­вили на пе­чи. Толь­ко на­вес над ней ско­лоти­ли, что­бы дож­дем его не мо­чило.
Раз шла ми­мо со­сед­ка, нес­ла что-то в по­доле. Ду­рак ок­ликнул ее:
— Те­тень­ка, че­го это вы не­сете?
— Не­су сле­пых ко­тят в реч­ку то­пить.
— Дай­те од­но­го. Ве­селей мне бу­дет.
И жен­щи­на от­да­ла ему ко­тен­ка.
За­бав­ля­ет­ся Иван, сыт­но кор­мит сво­его ко­тен­ка. А ког­да тот под­рос, сам стал кор­мить Ива­на: тас­кал с хо­зяй­ских чер­да­ков кол­ба­сы да са­ло. Хо­рошо бы­ло Ива­ну.
Так жи­ли на пе­чи ду­рак с ко­том. И проз­вал Мур­лы­ка сво­его хо­зя­ина Ива­ном Пе­чев­ским.
Прош­ло два го­да. За­думал­ся кот: «Как бы мо­его Ива­на же­нить? Сам-то он в этом де­ле ни­чего не смыс­лит».
И по­шел кот не­вес­ту Ива­ну ис­кать. Идет ми­мо ле­са, встре­ча­ет зай­ца.
— Ку­да, Мур­лы­ка, идешь?
— К ца­рю на пир!
— Возь­ми ме­ня с со­бою.
— Э-э, бы­ла бы вас сот­ня, тог­да пош­ли б:
Ко­сой за­пищал то­нень­ким го­лос­ком, и при­бежа­ли из ле­су еще де­вянос­то де­вять зай­цев. Спра­шива­ют:
— За­чем нас звал?
— Пой­дем к ца­рю на пир!
Идут даль­ше вмес­те. Ми­нова­ли дре­мучий лес и уви­дали боль­шой го­род. Кот вдруг обер­нулся че­лове­ком, и по­вел зай­цев пря­мо на цар­ский двор.
Уди­вил­ся царь, спра­шива­ет:
— Где это ты, че­лове­че доб­рый, так мно­го зай­цев пой­мал?
— Прес­ветлый царь! Прис­лал вам их пан Пе­чев­ский.
Ска­зал и ушел. А вы­шел из го­рода, опять обер­нулся ко­том. Идет по ле­су, встре­ча­ет ли­сицу.
— Ку­да ты, Мур­лы­ка, идешь?
— К ца­рю на пир!
— А не возь­мешь ли ме­ня с со­бой?
— Че­го ж не взять? Да нуж­на мне вас хо­тя бы сот­ня.
Ры­жая вски­нула го­лову и за­пела по-сво­ему. Сбе­жалось к ней де­вянос­то де­вять ли­сичек-сес­три­чек. Спра­шива­ют:
— За­чем нас зва­ла?
— Пой­дем к ца­рю на пир!
Об­ра­дова­лись ли­сич­ки-сес­трич­ки, бе­гут, при­тан­цо­выва­ют. Ког­да под­хо­дили к цар­ским па­латам, кот опять обер­нулся че­лове­ком. Спра­шива­ет царь:
— Где ты, че­лове­че, пой­мал столь­ко зверья?
— Прес­ветлый царь! Прис­лал вам ли­сиц пан Пе­чев­ский.
Ска­зал и ушел. А в ле­су опять обер­нулся ко­том. Идет и встре­ча­ет вол­ка.
— Ку­да, Мур­лы­ка, ша­га­ешь? — спра­шива­ет волк.
— К ца­рю на пир!
— И я с то­бой!
— Те­бя од­но­го ма­ло. Нуж­на вас хо­тя бы сот­ня!
Се­рый вски­нул го­лову и за­выл, да так, что сра­зу сбе­жалось де­вянос­то де­вять вол­ков. И все идут к ца­рю на пир.
Приш­ли на цар­ский двор. Кот обер­нулся че­лове­ком. Царь и спра­шива­ет его:
— Кто это мне вол­ков прис­лал?
— Прис­лал их вам пан Пе­чев­ский,- от­ве­ча­ет Мур­лы­ка. А по­том го­ворит:
— Прес­ветлый царь! Хо­тел бы мой пан ва­шу дочь пос­ва­тать.
— Что ж, пусть при­ходит,- го­ворит царь. При­бега­ет кот к Ива­ну:
— Сту­пай, хо­зя­ин, к сво­ему от­цу, на­пом­ни, что не дал он те­бе ни­чего, кро­ме этой ста­рой пе­чи. Так пусть ку­пит па­ру ло­шадей да ко­ляс­ку, да одеж­ду по­наряд­нее.
При­шел Иван к от­цу и ска­зал так, как кот на­учил. Отец все ис­полнил. Мур­лы­ка пос­триг, поб­рил, умыл и на­рядил Ива­на. По­садил его в ко­ляс­ку, по­доб­рал вож­жи, хлес­тнул ко­ней, и по­кати­ли они сва­тать ца­реву доч­ку.
У цар­ских па­лат кот обер­нулся че­лове­ком, оса­дил ко­ней и го­ворит:
— Зна­ешь ли, Иван, ку­да мы при­еха­ли? К са­мому ца­рю! Пой­дем его дочь сва­тать. Толь­ко ты не смей в раз­го­вор всту­пать. Я за те­бя го­ворить бу­ду.
И при­ходят они к ца­рю. Выш­ла к ним навс­тре­чу ца­рева доч­ка, взя­ла Ива­на за ру­ку, по­вела в па­латы и по­сади­ла в зо­лотое крес­ло. Са­ма се­ла ря­дыш­ком, а сват — тут же. По­шел раз­го­вор о том, о сем да об этом. Приг­ля­нул­ся Иван ца­рев­не, и ста­рому ца­рю по ду­ше при­шел­ся. Ца­рев­на го­ворит:
— Хо­рош пан Пе­чев­ский, но ска­жите мне, до­рогой сва­туш­ка, че­го он все мол­чит. Не не­мой ли?
— Э-э, нет,- го­ворит сват,- он не не­мой. А мол­чит по­тому, что всю жизнь оди­ноко жил в сво­ем боль­шом по­местье. Ос­та­вил он там ско­тины ви­димо-не­види­мо и те­перь бес­по­ко­ит­ся, кто ее на­кор­мит, на­по­ит. У не­го че­тырес­та пар во­лов, пять­сот пар ко­ней, а мел­ко­го ско­та — так и не счесть.
Ула­дили они де­ло: прос­ва­тали за Ива­на ца­рев­ну, свадь­бу иг­ра­ют. Пь­ют, гу­ля­ют три дня. На­конец, сват объ­явил, что по­ра не­вес­те ехать к же­ниху.
— И вы, прес­ветлый царь, со­бирай­те свое вой­ско, выс­ту­пай­те с на­ми в по­ход.
Идет свадь­ба че­рез ле­са и го­ры. На тре­тий день уви­дали ши­рокое по­ле. Сват при­казал всем от­ды­хать, а сам обер­нулся ко­том и убе­жал.
При­бега­ет на вы­сокую по­лови­ну, а там — пас­ту­хи со ста­дом.
— Гей, хлоп­цы, чей это скот? — спра­шива­ет.
— Же­лез­ной ба­бы!
— А ко­ни чьи?
— И ко­ни ее, и во­лы, и ов­цы:
А ско­та на по­лони­не бы­ло боль­ше, чем две­над­цать раз по сто го­лов. И го­ворит кот пас­ту­хам:
— Дам я каж­до­му по три зо­лотых, но ког­да тут бу­дет про­ходить свадь­ба и спро­сят вас, чья это ско­тина, от­ве­чай­те в один го­лос: «Па­на Пе­чев­ско­го».
Сог­ла­сились хлоп­цы. А кот по­бежал к свадь­бе, обер­нулся сва­том и при­казал всем даль­ше ид­ти. Выш­ли они на по­лови­ну, а царь и спра­шива­ет у пас­ту­хов:
— Чье ста­до, хлоп­цы?
— Па­на Пе­чев­ско­го!
Царь до­волен, что у зя­тя так мно­го ско­та. Ре­шили по­гулять на по­лони­не. А сват обер­нулся ко­том и по­бежал даль­ше.
При­бега­ет к Же­лез­ной ба­бе. Жи­вет она в го­роде двор­цов, и каж­дый из них, как сол­нышко. А за­мок са­мой ба­бы сто­ит на ути­ной лап­ке, во все сто­роны по­вора­чива­ет­ся. И си­дит в нем ба­ба на зо­лотом сту­ле.
Кот проб­рался на кух­ню к слу­жан­ке и го­ворит ей:
— Вот те­бе, крас­ная де­вица, де­сять зо­лотых в по­дарок, но ес­ли кто-ни­будь спро­сит, чей это дом, от­ве­чай: «Па­на Пе­чев­ско­го».
Слу­жан­ка по­обе­щала, что так и сде­ла­ет, а кот по­шел в ба­бин по­кой. Спра­шива­ет его Же­лез­ная ба­ба:
— Чей ты, ко­тик, и что ска­жешь? Ка­кие но­вос­ти на бе­лом све­те?
— Я та­кое ска­жу: ждет вас лю­тая бе­да! Бу­дет тут жес­то­кий бой, и вас убь­ют и весь ваш род ис­тре­бят. Толь­ко я мо­гу вас спря­тать. Пой­де­те за мной?
Ба­ба дол­го не сог­ла­шалась, но по­том ска­зала:
— Лад­но, ве­ди ме­ня, ку­да зна­ешь.
И по­вел ко­тик ба­бу к дуп­листо­му бу­ку, по­садил в дуп­ло и на­казал ей там при­та­ить­ся. А сам по­бежал к цар­ско­му вой­ску и свадь­бе. Обер­нулся сва­том и ве­лел всем даль­ше ид­ти.
Про­ходят они ми­мо бу­ка, где спря­талась Же­лез­ная ба­ба. Сват при­казал вой­ску из пу­шек па­лить. И раз­несли они бук вмес­те с Же­лез­ной ба­бой в пух и прах:
По­дош­ла свадь­ба к ба­бино­му до­му, а царь спра­шива­ет слу­жан­ку:
— Чье это по­местье?
— Па­на Пе­чев­ско­го!
До­волен царь, что па­латы его зя­тя в семь раз кра­ше его собс­твен­ных. Ус­тро­ил он тут пир на весь мир, а ког­да гос­ти ра­зош­лись, Иван с мо­лодой же­ной ос­та­лись на хо­зяй­стве. Жи­вут они там и по­ныне, ес­ли не по­мер­ли.
Об­ра­дова­лись братья, при­сели от­дохнуть. Ми­кола и го­ворит:
— Ну, вык­ла­дывай­те, что вам ночью лес­ной дух по­дарил?
Сму­тились братья, но, не­чего де­лать, на­до приз­на­вать­ся. Стар­ший ска­зал:
— Я по­лучил шап­ку-не­видим­ку.
Ми­кола взял шап­ку, на­дел на го­лову, что­бы про­верить, не об­ма­нул ли их лес­ной дух.
— Братья, ви­дите ме­ня?
— Не ви­дим, толь­ко го­лос твой слы­шим.
Ски­нул Ми­кола шап­ку и опять стал ви­димым. Спра­шива­ет сред­не­го бра­та:
— А у те­бя что?
— Вол­шебная ду­доч­ка.
Ми­кола взял ее в ру­ки, за­дудил. Ог­ля­нул­ся, а за спи­ной у не­го сто­ит полк. Все во­ины один в од­но­го, коль­чу­ги и шле­мы се­реб­ром го­рят.
— Что при­кажешь, царь наш? — спра­шива­ет пол­ковник.
— Ни­чего мне от вас не на­доб­но,- от­ве­ча­ет Ми­кола.- Я толь­ко про­верял, как вы мне под­чи­ня­етесь.
— Ра­ды слу­жить те­бе, прес­ветлый царь!
Ми­кола мах­нул ру­кой, и вой­ско ис­чезло. От­крыл он свой ко­шелек, выг­реб все день­ги, рас­со­вал по кар­ма­нам. От­крыл вто­рой раз, а ко­шелек сно­ва по­лон. Ми­кола раз­дал зо­лото брать­ям, от­кры­ва­ет ко­шелек тре­тий раз, а он — как нет­ро­нутый.
Приш­ли братья до­мой, ку­пили се­бе бо­гатое по­местье, жи­вут при­пева­ючи. Стар­ший и сред­ний же­нились, боль­шое хо­зяй­ство раз­ве­ли, а млад­ший соб­рался в путь-до­рогу. Наб­рал из чу­до-ко­шель­ка столь­ко де­нег, сколь­ко унес­ти мог, взял шап­ку-не­видим­ку и по­шел.
Идет в столь­ный го­род и ви­дит: у до­роги ши­нок сто­ит, а в нем пь­ют-гу­ля­ют ца­ревы ге­нера­лы. За­вер­нул Ми­кола в ши­нок, за­кусил с до­роги и по­шел по го­роду. За­шел в лав­ку, ку­пил се­бе ге­нераль­ский мун­дир, крас­ные са­поги со шпо­рами, ра­зодел­ся и гу­ля­ет по ули­цам, слу­ша­ет, о чем на­род го­ворит. Ус­лы­хал, что у ца­ря есть дочь-кра­сави­ца, да од­на бе­да — боль­но лю­бит ца­рев­на в кар­ты иг­рать. И по­думал Ми­кола:
— А не сыг­рать ли мне с ней?
По­дошел к цар­ско­му двор­цу, на­дел шап­ку-не­видим­ку, стра­жа его не ви­дит. В па­латах снял шап­ку и от­крыл дверь в све­тел­ку ца­рев­ны.
Хло­пец он был со­бою вид­ный, да еще и ра­зодет по-цар­ски. Де­вуш­ка улыб­ну­лась, по­мани­ла его к се­бе, ки­нула на стол ко­лоду карт. Ста­ли они иг­рать. Ми­кола боль­шие став­ки де­ла­ет, а ца­рев­на все вы­иг­ры­ва­ет.
Два дня и две но­чи они в кар­ты ре­зались. И цар­ская дочь вы­иг­ра­ла у Ми­колы все день­ги, ко­торые он с со­бой зах­ва­тил. Ушел млад­ший сын лес­ни­ка от ца­рев­ны с пус­ты­ми кар­ма­нами.
При­шел к сво­им брать­ям и про­сит:
— Дай­те мне чу­до-ко­шелек.
— За­чем он те­бе? — го­ворят братья.- Бе­ри де­нег, сколь­ко хо­чешь, а ко­шелек до­ма ос­тавь.
— Не­чего ему тут зря ле­жать. Уж луч­ше его за­ложить под про­цен­ты.
Взял Ми­кола ко­шелек и опять по­шел к цар­ской доч­ке в кар­ты иг­рать. Сып­лет день­ги гор­стя­ми, и все про­иг­ры­ва­ет. Ре­зались они в кар­ты че­тыр­надцать дней и но­чей. Ца­рев­на столь­ко зо­лотых вы­иг­ра­ла, что уж не зна­ла, ку­да их скла­дывать. Ди­вит­ся она: от­ку­да у мо­лодо­го ка­вале­ра та­кие день­ги! И ска­зала са­ма се­бе: «На­до уз­нать». Под­по­ила ца­рев­на Ми­колу хмель­ным ви­ном. Ус­нул хло­пец мер­твец­ким сном, а ца­рев­на да­вай его обыс­ки­вать. Наш­ла ко­шелек, пот­рясла им, и по­сыпа­лись чер­вонцы, как оре­хи из меш­ка:
Ут­ром прос­нулся Ми­кола, и се­ли они сно­ва в кар­ты иг­рать. Ца­рев­на опять вы­иг­ра­ла. Су­нул хло­пец ру­ку в кар­ман, а пла­тить про­иг­рыш не­чем: Встал он из-за сто­ла и мол­ча ушел.
До­ма взял вол­шебную ду­доч­ку, вы­шел в чис­то по­ле и за­дудил раз, вто­рой, тре­тий. И ук­ры­лось все по­ле от­борным ым вой­ском. Шлет Ми­кола гон­ца к ца­рю, вой­ну ему объ­яв­ля­ет. А царь тот был от­цом де­вуш­ки, ко­торая обыг­ра­ла в кар­ты млад­ше­го сы­на лес­ни­ка.
Со­бира­ет царь дру­жину и идет к гра­нице. А там Ми­кола уже ждет его со сво­им вой­ском. На­чалась се­ча. И ви­дит царь — пло­хо его де­ло: с вражь­ей сто­роны все под­хо­дят да под­хо­дят све­жие пол­ки. (То Ми­кола в ду­доч­ку свою ду­дит!)
А хит­рая ца­рев­на то­же здесь. Пе­ре­оде­лась она в офи­цер­скую фор­му и пош­ла на вой­ну. Царь го­ворит доч­ке:
— Эх, про­пада­ет на­ше царс­тво!
Проб­ра­лась ца­рев­на во вра­жий стан, под­кра­лась к Ми­коле сза­ди, уви­дала его ду­доч­ку. Из­ловчи­лась дев­ка — хвать!.. и крик­ну­ла:
— Марш за мной, не то зас­тре­лю!
Кон­чи­лась вой­на. Схва­тили цар­ские дру­жин­ни­ки Ми­колу, ве­дут на суд. При­суди­ли ему судьи: смерть!.. А ца­рев­на крик­ну­ла: «Нет!» И са­ма при­дума­ла ему ка­ру — вы­колоть гла­за, по­садить на те­легу, от­везти в тем­ный лес и ос­та­вить там. Пусть идет сле­пой, ку­да хо­чет:
Бро­дит сле­пой Ми­кола по ле­су. На де­ревья на­тыка­ет­ся, ко­лючий кус­тарник в кровь его ца­рапа­ет. И вдруг по­ве­яло на не­го за­пахом све­жих яб­лок. По­шел сле­пой на слад­кий дух и на­щупал но­гой яб­ло­ки. Сог­нулся, по­доб­рал од­но — боль­шое, ду­шис­тое. От­ку­сил — соч­ное слад­кое, буд­то мед. Сел под яб­ло­ней, ест. А на­ел­ся вдо­воль, при­лег, зад­ре­мал.
Прос­нулся — вся го­лова зу­дит. Хо­тел по­чесать, под­нял ру­ку и: на­щупал у се­бя на те­мени ро­га. Боль­шие, как у во­ла. Горь­ко зап­ла­кал Ми­кола: ма­ло то­го, что сле­пой, так еще и ро­га вы­рос­ли.
Поб­рел по ле­су даль­ше. Сно­ва про­голо­дал­ся и вдруг чу­ет — гру­шами за­пах­ло. На­шел гру­шевое де­рево, сел под ним, ест слад­кие гру­ши. На­ел­ся, и сон его смо­рил. А ког­да прос­нулся, опять го­лова зу­дит. Под­нял ру­ку, схва­тил свой рог ша­та­ет­ся, вто­рой — то­же. Ско­ро ро­га сов­сем от­па­ли.
Даль­ше бре­дет сле­пой. Пить ему до смер­ти хо­чет­ся. И слы­шит, где-то ря­дом во­да жур­чит. Стал на ко­лени, при­пал гу­бами к ис­точни­ку. Как на­пил­ся, плес­нул се­бе в ли­цо. И сра­зу проз­рел: бы­ла то жи­вая во­да!
По­весе­лел Ми­кола. Отыс­кал в ле­су ту яб­ло­ню и гру­шу, ко­торые его от го­лод­ной смер­ти спас­ли. Сор­вал с каж­дой по три пло­да и по­шел в столь­ный го­род.
При­ходит. Сел на ба­заре — про­да­ет три лес­ные яб­ло­ка и три гру­ши. Мно­гие па­ны к ним при­цени­вались — боль­но уж круп­ны, ру­мяны, соч­ны. Да ник­то не ку­пил: про­сит Ми­кола за яб­ло­ки и гру­ши по трид­цать ты­сяч. Сме­ют­ся па­ны — с ума спя­тил хло­пец!..
А млад­ший сын лес­ни­ка от­нес свои яб­ло­ки в лав­ку, а гру­ши прип­ря­тал. Го­ворит куп­цу:
— Уло­жи яб­лочки в ва­ту и выс­тавь на­показ. Ни­кому не про­давай, толь­ко ца­рев­не. У нее де­нег мно­го, сколь­ко даст — все твои.
Ку­пец так и сде­лал. Идет ми­мо лав­ки цар­ская дочь и та­ким на нее аро­матом све­жих яб­лок по­ве­яло, что не вы­дер­жа­ла, заш­ла. От­да­ла ца­рев­на куп­цу за три яб­ло­ка трид­цать ты­сяч. А до­ма по­ложи­ла каж­дое в хрус­таль­ную ва­зоч­ку и пос­та­вил на стол.
По­обе­дала цар­ская семья, и все взя­ли се­бе по яб­ло­ку — царь, ца­рица и ца­рев­на. К ве­черу у них го­ловы за­зуде­ли, а ночью — по­вырас­та­ли на те­мени во­ловьи ро­га.
Что тут бы­ло!.. Вспо­лошил­ся весь цар­ский двор. Ве­лел царь ле­карей со­зывать. Мно­го их при­ходи­ло, да ни один не по­мог. Все го­ворят:
— Сре­зать ро­га нель­зя, пом­рут и царь, и ца­рица, и ца­рев­на.
А Ми­кола ку­пил се­бе ле­кар­скую ша­поч­ку и по­шел к глав­но­му цар­ско­му ле­карю.
— Я бе­русь ца­ря вы­лечить, а день­ги за это ты возь­мешь. Толь­ко зап­ри боль­но­го в от­дель­ной свет­ли­це, ключ мне от­дай: я ле­чить бу­ду так, что­бы ник­то не ви­дел.
Царь на все сог­ла­сен, лишь бы ро­га свои сбро­сить. При­ходит Ми­кола в свет­ли­цу, где царь за­перт. Вы­нима­ет мо­лото­чек — стук, стук по ро­гам — и го­ворит:
— Вы­лечить вас мож­но бы, прес­ветлый царь. Да уж не­моло­ды вы, а на­до де­вять дней про­быть без пи­щи и по­лучать по двад­цать пять пле­ток в день. Вы­дер­жи­те ли?
Царь от­ве­ча­ет:
— Будь, что бу­дет. Ес­ли уж суж­де­но мне по­мереть, то хоть бы без ро­гов. По­тер­плю.
Сжа­лил­ся Ми­кола над ста­риком: не стал его плет­кой бить и да­вал каж­дый день чаю с су­харя­ми. Толь­ко на­пугал ца­ря до по­лус­мерти.
На де­вятый день Ми­кола по­чис­тил лес­ную гру­шу, на­резал ее мел­ки­ми ку­соч­ка­ми и дал ца­рю. Тот съ­ел, а че­рез час кри­чит:
— Пан ле­карь! Че­го это у ме­ня по все­му те­мени та­кой зуд?
— Выз­до­рав­ли­ва­ете! — от­ве­ча­ет Ми­кола.
Ночью ро­га у ца­ря от­па­ли, а ут­ром ле­карь го­ворит:
— С вас, прес­ветлый царь, за ле­чение столь­ко-то и столь­ко при­чита­ет­ся. Да­вай­те день­ги, мне до­мой по­ра.
Взмо­лил­ся царь:
— Ой пан ле­карь! У ме­ня же­на и дочь то­же с ро­гами. Все свое доб­ро от­дам, толь­ко вы­лечи­те их!
Дол­го приш­лось уго­вари­вать Ми­колу, по­ка он ска­зал:
— Лад­но, ве­дите сю­да ца­рицу.
Приш­ла она, а ро­га та­кие, что еле-еле в дверь про­тис­ну­лась. Ле­карь пос­ту­чал мо­лоточ­ком по ро­гам и спра­шива­ет:
— А вы­дер­жи­те, мать-ца­рица, де­вять дней стро­гого пос­та и двад­цать пять пле­ток ежед­невно?
Не есть не пить ца­рица сог­ла­силась. Ну, а что до пле­ток, то слез­но про­сила — нель­зя ли без них. Ле­карь ска­зал:
— Так и быть, поп­ро­бу­ем вы­лечить без пле­ток.
На де­вятый день Ми­кола дал ца­рице гру­шу. Ста­руха жад­но съ­ела слад­кий плод, и ро­га ее от­па­ли. Ле­карь го­ворит:
— Ума­ял­ся я с ва­ми! Пла­тите за ле­чение, не­досуг мне.
А ца­рица — в сле­зы. На ко­ленях про­сит:
— Ми­лень­кий! Доч­ка на­ша с ро­гами:
По­кура­жил­ся Ми­кола для ви­ду, а по­том и го­ворит:
— Что с ва­ми по­дела­ешь! Ве­дите ца­рев­ну.
Как пе­рес­ту­пила она по­рог све­тел­ки, так и уз­на­ла то­го, ко­му ве­лела гла­за вы­колоть. Ки­нулась бы­ло к две­ри, но Ми­кола ус­пел за­переть ее на ключ. Го­ворит:
— По­палась, го­лубуш­ка, в мои ру­ки! Дер­жись, дам я те­бе:
Взял мо­лоток да так по ро­гам стук­нул, что у ца­рев­ны ис­кры из глаз по­сыпа­лись, а в го­лове слов­но ко­локо­ла со­бор­ные за­гуде­ли.
— Де­вять дней про­сидишь здесь без пи­щи и во­ды. И всы­пать те­бе бу­ду ежед­невно по двад­цать пять го­рячих! А не хо­чешь, так хо­ди до смер­ти с ро­гами:
И на­чал он ей от­счи­тывать каж­дый день по двад­цать да еще и пять. Про­силась ца­рев­на:
— Ой Ми­кола, ой зо­лотой мой! От­дам те­бе и дуд­ку вол­шебную и чу­до-ко­шелек! Карт боль­ше в ру­ки не возь­му, толь­ко не бей так боль­но!
А Ми­кола при­гова­рива­ет:
— Тер­пи на­уку, что­бы пом­ни­ла!
На де­вятый день гру­шу ей дал. Как от­па­ли у ца­рев­ны ро­га, она за­была от ра­дос­ти и го­лод и плет­ку. Го­ворит Ми­коле:
— Прос­ти мне, род­нень­кий, за все, чем я те­бя оби­дела, а я те­бе уже прос­ти­ла. Луч­ше нам по­женить­ся. Я не ду­ра, а ты вдвое ум­нее..
И по­жени­лись они. И сказ­ка окон­че­на.