Жена-поветруля

На­чина­ет­ся сказ­ка с од­но­го ми­нис­тра. Был у не­го сын-за­быва­ла. Да та­кой, что вый­дет из до­ма во двор и сра­зу за­будет, где дверь.
А в ос­таль­ном хло­пец неп­лох был, та­лант имел ко вся­кому де­лу.
Стре­лял мет­ко и все про­сил от­ца от­пустить его в лес на охо­ту. Ми­нистр не пус­кал сы­на, бо­ял­ся, что заб­лу­дит­ся. А И­осиф — так зва­ли хлоп­ца — до тех пор на­до­едал от­цу, по­ка тот ру­кой не мах­нул — иди! Но вмес­те с И­оси­фом пос­лал ми­нистр слу­гу, что­бы обе­регал пар­ня в ле­су.
Приш­ли они в лес и уви­дели зай­ца. И­осиф вски­нул ружье, зас­тре­лил зай­ца. И сам по­бежал за ним. А про­вожа­тый от­стал.
И заб­лу­дил­ся И­осиф в тем­ном ле­су. Слу­га сколь­ко ни ис­кал, не смог его най­ти. Вер­нулся до­мой и рас­ска­зал ми­нис­тру, что так, мол, и так слу­чилось.
Креп­ко опе­чалил­ся ста­рик — сын у не­го был один-единс­твен­ный.
А И­осиф хо­дил по ле­су и наб­рел на озе­ро, где ку­палось две­над­цать по­вет­руль.
Под­крал­ся он, схва­тил платье од­ной из них и стал в сто­рон­ке.
Выш­ли де­вуш­ки из во­ды, один­надцать оде­лись, а две­над­ца­тая уви­дала свое платье в ру­ках у хлоп­ца и ста­ла про­сить:
— От­дай!
И­осиф не да­ет, по­шел в лес. По­вет­ру­ля — за ним, все про­сит платье ей от­дать.
Дол­го они так по ле­су бро­дили, на­конец, выш­ли на опуш­ку. Пос­мотрел И­осиф вда­ли сто­ит дом его от­ца. По­шел он до­мой, а по­вет­ру­ля за ним. Ког­да приш­ли, И­осиф вы­нул из сун­ду­ка одеж­ду сво­ей сес­тры, дал по­вет­ру­ле, а ее платье спря­тал и за­пер.
И ста­ла де­вуш­ка-по­вет­ру­ля же­ной сы­на ми­нис­тра. Хо­рошо они жи­ли. Креп­ко сте­рег И­осиф свою же­ну-кра­сави­цу, ни на шаг не от­хо­дил, а ключ от сун­ду­ка, где ее лес­ной на­ряд ле­жал, бе­рег пу­ще гла­за. Че­рез год ро­дил­ся у них маль­чик.
И­осиф по­думал: «Те­перь уже же­на не сбе­жит в лес к сво­им сес­трам».
Прош­ло пять лет. Раз по­шел И­осиф со сво­ей ма­терью в цер­ковь, а ключ от сун­ду­ка до­ма ос­та­вил. Вер­ну­лись из цер­кви, и ви­дит И­осиф — нет на мес­те ни же­ны, ни сы­на. Спра­шива­ет у со­седей: не ви­дал ли кто ее?
— Не ви­дали,- го­ворят со­седи.
Ки­нул­ся И­осиф к то­му сун­ду­ку, где лес­ной на­ряд по­вет­ру­ли ле­жал, а сун­дук от­крыт и платья в нем нет. По­нял за­быва­ла все, го­ворит от­цу с ма­терью:
— Сна­ряжай­те ме­ня в даль­нюю до­рогу: пой­ду же­ну свою ис­кать!
И по­шел. Дол­го бро­дил по тем­ным ле­сам, по вы­соким го­рам. Всех встреч­ных зве­рей и зве­рюшек спра­шивал, но ник­то из них не ви­дел по­вет­ру­ли с маль­чи­ком.
Раз встре­ча­ет он се­рого вол­ка.
— Вол­чок, вол­чок, ты ме­ня не съ­ешь?
— Нет,- го­ворит волк,- ты че­ловек по­дорож­ный.
— А не зна­ешь ли ты, се­рый, че­го-ни­будь о та­кой-то и та­кой-то жен­щи­не-по­вет­ру­ле и ее сы­не?
— Я не знаю,- го­ворит волк,- но, мо­жет, мой стар­ший брат зна­ет, сей­час его по­зову.
За­выл се­рый, и сбе­жалось вол­ков ви­димо-не­види­мо. А пос­ледним при­ковы­лял ста­рый хро­мой волк.
Се­рый всех оп­ро­сил — ник­то из вол­ков не встре­чал И­оси­фовой же­ны. А хро­мой го­ворит:
— Я знаю, где она. Жи­вут по­вет­ру­ли в две­над­ца­том царс­тве.
Опе­чалил­ся И­осиф — как ту­да дой­дешь? Сжа­лил­ся над ним хро­мой волк:
— Са­дись мне на спи­ну. Я те­бя до­везу.
И­осиф сел на хро­мого вол­ка, тот под­нялся в воз­дух и по­нес его над ле­сами, над го­рами. Спус­ти­лись они к под­ножью са­мой вы­сокой го­ры. Там све­тилось два огонь­ка.
Хро­мой волк го­ворит:
— Ви­дишь ог­ни? Это — две хат­ки. К пра­вой не хо­ди: в ней жи­вет ба­ба и ее один­надцать до­черей, а две­над­ца­тая — твоя же­на — в той хат­ке жи­вет, что сле­ва све­тит­ся. За­пом­нишь? Ту­да и иди.
И­осиф ска­зал, что все точ­но пом­нить бу­дет. Хро­мой волк убе­жал в лес­ную ча­щу, а за­быва­ла сра­зу все за­был.
Бро­дил он, бро­дил вок­руг го­ры и вы­шел к ба­биной ха­те. Пос­ту­чал в окош­ко, ба­ба от­кры­ла дверь и сер­ди­то го­ворит:
— На­шел ме­ня, со­бачий сын! Ду­ма­ешь, от­дам те­бе доч­ку? Тол­стое де­рево хо­чешь сва­лить, да не знаю, сру­бишь ли: Вот при­дут мои до­чери, сре­ди них бу­дет и твоя же­на. Ес­ли сра­зу не уз­на­ешь ее, ста­нешь ко­роче на го­лову. По­дож­ди их там, за хат­кой.
А хро­мой волк встре­тил в ле­су по­вет­руль и ска­зал же­не И­оси­фа, что муж ее здесь. По­бежа­ла она впе­ред сес­тер, уви­дела И­оси­фа за хат­кой, об­ня­ла, шеп­чет:
— Ми­лый мой му­женек, это злая ба­ба зас­та­вила ме­ня вер­нуть­ся к по­вет­ру­лям. Ког­да при­дут сес­тры и ты вой­дешь в хат­ку, я бу­ду сто­ять вто­рой от края спра­ва. За­пом­нишь? Хо­рошень­ко смот­ри!
На этот раз И­осиф не за­был и уга­дал, ко­торая из две­над­ца­ти по­вет­руль его же­на. А ба­ба го­ворит:
— Еще не все! Где со сво­ей же­ной жить бу­дешь? Дол­жен ты в од­ну ночь пос­тро­ить се­бе тре­хэтаж­ный дом на ути­ной лап­ке. И что­бы вер­телся он во все сто­роны. А от до­ма к мо­ей хат­ке про­ложи хрус­таль­ный мост. Ес­ли мне за­хочет­ся к вам в гос­ти пой­ти, так что­бы по­суху шла, ног не про­мочи­ла.
Опе­чалил­ся И­осиф, не зна­ет, как быть. А же­на-по­вет­ру­ля на­дела ему на па­лец свой пер­стень, го­ворит:
— По­вер­нешь его вле­во, ка­кой хо­чешь дом у те­бя бу­дет. А впра­во по­вер­нешь дом раз­ва­лит­ся.
Ве­чером И­осиф по­вер­нул пер­стень вле­во, и вы­рос за ночь тре­хэтаж­ный дом на ути­ной лап­ке, во все сто­роны вер­тится. А от до­ма лег к ба­биной хат­ке хрус­таль­ный мост.
Ут­ром ба­ба смот­рит, все сде­лано. И пош­ла она по хрус­таль­но­му мос­ту в гос­ти к до­чери. Час­то хо­дила, все за И­оси­фом и его же­ной сле­дила.
А раз, ког­да ба­ба креп­ко ус­ну­ла, же­на го­ворит И­оси­фу:
— Пой­дем в твою дер­жа­ву.
И­осиф по­вер­нул вол­шебный пер­сте­нек впра­во, дом на ути­ной лап­ке и хрус­таль­ный мост раз­ва­лились, да­же сле­да не ос­та­лось. Взял И­осиф же­ну и сы­на за ру­ки, пош­ли они к его от­цу-ми­нис­тру.
Прос­ну­лась ба­ба, взгля­нула в окош­ко. Ви­дит — нет ни па­лат на ути­ной лап­ке, ни мос­та. Не вид­но и до­чери с сы­ном и му­жем. Се­ла ба­ба на ко­чер­гу и пус­ти­лась вдо­гон­ку за бег­ле­цами.
Ог­ля­нулась же­на И­оси­фа и го­ворит:
— Бе­да! Мать за на­ми го­нит­ся. Да ни­чего — ты, му­женек, ста­нешь озе­ром, я гу­сыней, а наш сы­нок — гу­сен­ком.
Взмах­ну­ла по­вет­ру­ля сво­им пла­точ­ком, и все ста­ло так, как она го­вори­ла.
При­лете­ла ба­ба на ко­чер­ге к озе­ру, уви­дела гу­сыню с гу­сен­ком, ста­ла их к бе­регу под­ма­нивать.
— Гу­соч­ка, до­чень­ка, плы­ви сю­да. Дам те­бе по­даро­чек. Под­плы­ла гу­сыня бли­же к бе­регу, а ба­ба ки­нула ей зо­лотой оре­шек:
— Съ­ешь!
Но гу­сыня спря­тала оре­шек под кры­ло и от­плы­ла на сре­дину озе­ра. Ба­ба опять ма­нит ее:
— Гу­соч­ка, ми­лая моя до­чень­ка, плы­ви сю­да, дам по­даро­чек для гу­сеноч­ка.
Под­плы­ла гу­сыня бли­же к бе­регу, а ба­ба ки­нула ей крас­ное я­ич­ко:
— Сы­ночек твой го­лоден, по­кор­ми его. Гу­сыня и я­ич­ко спря­тала под кры­ло, сно­ва уп­лы­ла на сре­дину озе­ра.
Ви­дит ба­ба, что не об­ма­нуть ей до­чери, мах­ну­ла ру­кой, се­ла на свою ко­чер­гу и по­лете­ла до­мой.
И­осиф с же­ной и сы­ном опять прев­ра­тились в лю­дей и пош­ли сво­ей до­рогой.
При­ходят они в ту дер­жа­ву, где И­осиф ро­дил­ся. И го­ворит он же­не:
— Ты с сы­ноч­ком здесь, под бу­ком, по­сиди, а я один впе­ред пой­ду. Со­беру лю­дей и вый­ду вам навс­тре­чу — пусть все ви­дят, ка­кую кра­сави­цу и ка­кого сы­на-ор­ла я до­мой ве­ду.
А она го­ворит:
— Ты же — за­быва­ла. Отой­дешь на три ша­га и о нас за­будешь.
— Не бой­ся, я те­бя ни­ког­да не за­буду!
И по­шел он впе­ред. А как при­шел в дом сво­его от­ца-ми­нис­тра, сра­зу за­был и же­ну свою и сы­на. Ни­ког­да не вспо­минал, что они у не­го бы­ли.
Отец с ма­терью пос­ва­тали И­оси­фу дру­гую де­вуш­ку. Свадь­бу иг­ра­ют. Гос­тей по­лон дом, пир го­рой.
А же­на-по­вет­ру­ля рас­ку­сила тот зо­лотой оре­шек, что ба­ба гу­сыне бро­сила, и ста­ла еще кра­ше преж­не­го. Платье ее яр­ки­ми звез­да­ми усы­пано, и са­ма она све­тит­ся, как звез­да ноч­ная.
Приш­ла на сва­деб­ный пир. Уви­дел ее И­осиф, но не уз­нал — все прош­лое вы­лете­ло из го­ловы за­быва­лы. А кра­сави­ца, как звез­да, его к се­бе ма­нит. Ото­шел И­осиф от сво­ей не­вес­ты, пок­ло­нил­ся же­не-по­вет­ру­ле и на­чал с ней тан­це­вать.
Не­вес­те обид­но ста­ло. Как му­зыка смол­кла, по­дош­ла она к по­вет­ру­ле и го­ворит:
— Кра­сави­ца, про­дай мне свое платье.
А та от­ве­ча­ет:
— Я те­бе его да­ром от­дам, толь­ко поз­воль с тво­им же­нихом по­гово­рить.
— Раз­го­вари­вай!
Же­на-по­вет­ру­ля ду­мала, что муж вспом­нит ее. Но за­быва­ла дол­го с ней бол­тал о том, о сем, лю­бовал­ся ею, да так и не вспом­нил, не по­нял, с кем го­ворит.
На дру­гой день же­на-по­вет­ру­ля раз­би­ла то я­ич­ко, что ба­ба гу­сыне ки­нула, вы­пила его. И ста­ла кра­ше са­мого крас­но­го сол­нышка.
И опять И­осиф пок­ло­нил­ся ей и по­вел на та­нец. Тан­цу­ют они, все гос­ти лю­бу­ют­ся. А кра­сави­ца и го­ворит:
— Эх ты, за­быва­ла! Как же ты сме­ешь на дру­гой же­нить­ся, ес­ли у те­бя же­на и сын есть:
— Где же они? — спра­шива­ет И­осиф.
— Пог­ля­ди на ме­ня по­луч­ше, мо­жет, уз­на­ешь!
И тут за­быва­ла все вспом­нил. Крик­нул му­зыкан­там:
— Стой­те! Не на­до боль­ше му­зыки.
Гос­ти по­шуме­ли и ра­зош­лись. Отец не­вес­ты увез ее к се­бе до­мой. А И­осиф с же­ной-по­вет­ру­лей до сих пор счас­тли­во жи­вут, ес­ли не по­мер­ли.