Боч­ка, пе­тушок и стре­ла

Дав­но-дав­но жил в од­ной де­рев­не бед­ный кресть­янин, и бы­ло у не­го три сы­на.
Всем сы­новья взя­ли: и кра­сотой, и умом, но вот бе­да — не лю­били ра­ботать в по­ле. С ут­ра до ве­чера уп­ражня­лись они в стрель­бе из лу­ка.
Не раз отец бра­нил их за это:
— На что кресть­яни­ну лук и стре­лы? Всё рав­но что ле­том очаг, а зи­мой ве­ер. Нет от них поль­зы.
Од­нажды во вре­мя жат­вы отец при­шёл с по­ля ус­та­лый и го­ворит сво­им сы­новь­ям:
— Хва­тит, хва­тит стре­лы пус­кать, по­пус­ту воз­дух рас­се­кать. Возь­ми­те в ру­ки сер­пы и сту­пай­те в по­ле.
Пос­лу­шались бы­ло сы­новья. Идут они с сер­па­ми в ру­ках, но тут вдруг, на бе­ду, где-то в ро­ще пти­ца зас­висте­ла. Вспом­ни­ли они, как свис­тит стре­ла в по­лёте, и во­роти­лись на­зад.
Смот­рит отец, а сы­новья опять лу­ки на­тяги­ва­ют. Тут уж при­шёл ко­нец его тер­пе­нию.
— Вон из мо­его до­ма, не­пос­лушные! Знать вас боль­ше не хо­чу! — И прог­нал всех тро­их из до­му.
Что тут бу­дешь де­лать? Взя­ли с со­бой братья каж­дый по од­ной ле­пёш­ке и пош­ли, са­ми не зная ку­да.
С го­ры на го­ру идут они, че­рез ре­ки и по­токи пе­рехо­дят.
Вдруг ви­дят братья: пе­ред ни­ми пе­рек­рёсток. На три сто­роны до­рога раз­бе­га­ет­ся.
Тут ска­зал стар­ший брат:
— Всем вмес­те ид­ти — тол­ку не бу­дет. Пусть каж­дый вы­берет се­бе до­рогу.
— Что ж, здесь и прос­тимся, — ре­шил сред­ний брат.
А млад­ший до­бавил:
— Но толь­ко уго­вор: не за­бывать друг дру­га.
Раз­лу­чились братья. Каж­дый по­шёл сво­им пу­тём.
Не прош­ло и ча­са, как стар­ший брат уви­дел воз­ле са­мой до­роги до­мик бо­чара. Бо­чар мо­лот­ком бам­бу­ковые ободья на боч­ку на­бива­ет, да так лов­ко.
Спра­шива­ет он юно­шу:
— Ку­да путь дер­жишь?
— Иду ка­кому-ни­будь мас­терс­тву учить­ся.
— Тог­да пос­ту­пай ко мне в уче­ники. Я пер­вый бо­чар в Япо­нии. Ни­ког­да ещё на боч­ках мо­ей ра­боты ни один об­руч не лоп­нул.
Пон­ра­вились эти сло­ва стар­ше­му бра­ту. Пос­ту­пил он к бо­чару в уче­ники.
А сред­ний брат шёл по до­роге и час, и дру­гой, и тре­тий. Вдруг уви­дел он воз­ле са­мой до­роги до­мик рез­чи­ка по де­реву.
Си­дит рез­чик во дво­ре, ра­бота­ет. Ос­та­новил­ся сред­ний брат, лю­бу­ет­ся, ка­кого кра­сиво­го пе­туха рез­чик сде­лал. Так и ка­жет­ся, что пе­тух вот-вот крыль­ями взмах­нёт.
Спра­шива­ет рез­чик:
— Ку­да ты путь дер­жишь, юно­ша?
— Иду ка­кому-ни­будь мас­терс­тву учить­ся.
— Так пос­ту­пай ко мне в уче­ники. Я пер­вый в Япо­нии рез­чик по де­реву. Зве­ри и пти­цы у ме­ня как жи­вые.
Пон­ра­вились сред­не­му бра­ту эти сло­ва, ос­тался он у рез­чи­ка в уче­никах.
Дол­го шёл млад­ший брат по до­роге. В от­кры­том по­ле и за­ноче­вать приш­лось. Ут­ром заг­ля­нул он в до­рож­ный узе­лок с едой и ви­дит: не ос­та­лось там ни од­но­го кус­ка ле­пёш­ки. А есть хо­чет­ся до то­го, что в гла­зах тем­не­ет.
Стал млад­ший брат гля­деть по сто­ронам и уви­дел гру­шевое де­рево. Ви­сят на са­мой его вер­хушке гру­ши соч­ные, спе­лые. Снял он лук со спи­ны, вы­нул стре­лу из кол­ча­на и при­целил­ся. Вдруг вет­ви де­рева на­чали быс­тро-быс­тро под­ни­мать­ся и опус­кать­ся. Гру­ши то вверх пти­цей взле­тят, то кни­зу рыб­кой ныр­нут.
Но юно­ша не раз сби­вал птиц на ле­ту. Спус­тил он стре­лу и сбил од­ну гру­шу. Но толь­ко впил­ся в нее зу­бами, как, от­ку­да ни возь­мись, при­бежал хо­зя­ин гру­шево­го де­рева.
— Ого! До сих пор ник­то не мог сбить стре­лой ни од­ной мо­ей гру­ши. Как же те­бе это уда­лось? А ну-ка сбей ещё од­ну, я пос­мотрю.
Сму­тил­ся юно­ша. Но де­лать не­чего, при­целил­ся и сбил ещё од­ну гру­шу.
— О-о, я ви­жу, у те­бя мет­кий глаз и быс­трая ру­ка. Ну, а я пер­вый стре­лок в Япо­нии. Пос­ту­пай ко мне в уче­ники.
С ра­достью сог­ла­сил­ся юно­ша.
Прош­ло три го­да.
Усер­дно учи­лись братья мас­терс­тву.
Стар­ший стал та­ким ис­кусным бо­чаром, что проч­ней его ободь­ев на све­те не бы­ло. А уж ес­ли обод лоп­нет, то не­даром. Это вер­ный знак: быть бе­де!
Вто­рой брат на­учил­ся вы­резать из де­рева все­воз­можных зве­рей и птиц. Но луч­ше все­го умел он де­лать пе­туш­ков. Ес­ли гро­зит бе­да, встре­пенёт­ся пе­тушок, забь­ёт крыль­ями и зак­ри­чит гром­ким го­лосом: «Кэ­кэро-о!»
Вот как-то раз по­думал бо­чар: «Дав­но я не ви­дел мо­их брать­ев. Ка­ково-то жи­вёт­ся им на све­те?»
По­шёл он сна­чала к сред­не­му бра­ту, а по­том они оба вмес­те на­вес­ти­ли млад­ше­го сво­его бра­та — стрел­ка.
Ста­ли братья тол­ко­вать обо всём, что слу­чилось с ни­ми за вре­мя раз­лу­ки.
— У ме­ня дом прос­торный, — го­ворит бо­чар. — Пой­дём­те ко мне, бу­дем жить вмес­те ещё друж­нее преж­не­го.
Сред­ний брат охот­но сог­ла­сил­ся, а млад­ший не за­хотел ос­тавлять сво­его учи­теля.
— Мне, — го­ворит, — ещё до нас­то­яще­го мас­терс­тва да­леко. Вче­ра за сто ша­гов му­хе в пра­вый глаз стре­лой не по­пал. Нет, ещё ра­но ме­ня мас­те­ром на­зывать.
По­дари­ли стар­шие братья млад­ше­му на про­щанье боч­ку и пе­туш­ка сво­ей ра­боты.
— Ес­ли на боч­ке лоп­нут ободья, знай: с на­ми бе­да слу­чилась, — ска­зал стар­ший брат — бо­чар.
— А ес­ли де­ревян­ный пе­тушок встре­пенёт­ся, как жи­вой, забь­ёт крыль­ями и зак­ри­чит, ско­рей спе­ши к нам на вы­руч­ку, — до­бавил сред­ний брат.
Про­шёл ещё год.
И вот од­нажды ус­лы­шал млад­ший брат гром­кий треск. Это лоп­ну­ли об­ру­чи на боч­ке. Рас­сы­палась боч­ка, и вся во­да из неё вы­лилась.
А де­ревян­ный пе­тушок ожил, за­бил крыль­ями и зак­ри­чал: «Кэ­кэро-о!»
«Дур­ной знак! — по­думал млад­ший брат. — Слу­чилось боль­шое нес­частье».
Взял он лук со стре­лами и пос­пе­шил на вы­руч­ку.
Вот при­шёл он к до­му брать­ев. Ви­дит, две­ри рас­тво­рены, всё в ком­на­тах пе­рело­мано, пе­реби­то, а братья ле­жат мёр­твые.
Пог­ля­дел млад­ший брат вок­руг и уви­дел на по­лу сле­ды боль­ших лап с ког­тя­ми.
— О-о, так вот кто здесь раз­бой­ни­чал! Гор­ные чер­ти! Но не уй­дут они от ме­ня. Отом­щу я за сво­их брать­ев.
По­шёл мо­лодой стре­лок в са­мую глубь гор ис­кать чёр­то­во ло­гово. Спус­ти­лась ночь. И вдруг заж­глись в гус­той ча­ще яр­кие ог­ни. Это чер­ти кос­тры ра­зож­гли. Си­дят они вок­руг кос­тров, пи­ру­ют, пес­ни гор­ла­нят. Сколь­ко их там — и крас­ные с кри­выми ро­гами, и си­ние с пря­мыми ро­гами!
А пос­ре­ди вос­се­да­ет с важ­ным ви­дом глав­ный чёрт и пь­ёт ви­но из зо­лотой чар­ки. Брю­хо у не­го как ба­рабан, гла­за крас­ным ог­нём свер­ка­ют.
При­целил­ся млад­ший брат по­луч­ше и прон­зил глав­но­го чёр­та стре­лой.
Что тут под­ня­лось! За­шуме­ли все, за­гал­де­ли. Крас­ные чер­ти от стра­ха ста­ли си­ними, а си­ние так за­вопи­ли, что пок­расне­ли от на­туги.
Уви­дели чер­ти юно­шу и ста­ли умо­лять его:
— Не уби­вай нас сво­ими страш­ны­ми стре­лами, мо­гучий стре­лок. Мы те­бе по­дарим два бес­ценных сок­ро­вища.
— Не­сите их сю­да, да ско­рее, не то пе­рес­тре­ляю вас всех, как ку­ропа­ток.
При­нес­ли чер­ти две па­лицы: зо­лотую и же­лез­ную.
— Вот возь­ми эти па­лицы, че­ловек. Не прос­тые они, а вол­шебные. Ес­ли стук­нуть зо­лотой па­лицей мёр­тво­го по го­лове, он сра­зу ожи­вёт. А вот этой, же­лез­ной, сто­ит за­мах­нуть­ся — и це­лое вой­ско по­бедишь. А нам эти па­лицы ни к че­му. Силь­ны они толь­ко в ру­ках доб­ро­го че­лове­ка.
— Хо­рошо, — го­ворит млад­ший брат, — на этот раз я вас про­щаю, но не смей­те боль­ше лю­дям вре­дить. Жи­вите ти­хо в сво­их го­рах.
По­бежал он так быс­тро, как толь­ко но­ги его нес­ли к уби­тым брать­ям. Од­но­го по го­лове хлоп! Дру­гого по го­лове хлоп! Вско­чили братья и спра­шива­ют:
— Как это мы пос­ре­ди дня так креп­ко ус­ну­ли?
С той по­ры братья не рас­ста­вались. По­сели­лись все вмес­те и ста­рика от­ца к се­бе взя­ли, на по­кое век до­живать.
Не раз го­вори­ли братья:
— Од­ну стре­лу лег­ко сло­ма­ешь, а пу­чок стрел сло­мать труд­но.