Дар бо­гини Кан­нон

В дав­ние-пре­дав­ние вре­мена жи­ли в од­ной ры­бац­кой де­ревуш­ке муж с же­ной. Жи­ли они друж­но, да толь­ко вот бе­да — де­тей у них не бы­ло. Каж­дый день хо­дила же­на в храм бо­гам мо­лить­ся, все про­сила их: «Пош­ли­те нам на ра­дость хоть ка­кое ди­тя!». Сжа­лились, на­конец, бо­ги. Ро­дилась у же­ны с му­жем де­воч­ка. Доб­рой и кра­сивой бы­ла она, но ста­ли за­мечать отец с ма­терью, что ни­как не рас­тут у нее на го­лове во­лосы.

Зак­ру­чини­лись ро­дите­ли: «За что мы бо­гов так прог­не­вали? За что они доч­ку на­шу дол­гождан­ную не по­щади­ли?». Ну, де­лать не­чего. Ка­кое ди­тя ни есть, а свое. А тем вре­менем ста­ли в той де­рев­не про­ис­хо­дить уди­витель­ные ве­щи. Зап­ри­мети­ли ры­баки, что каж­дый день в один и тот же час по­яв­ля­ет­ся в мо­ре яр­кий свет. По­горит-по­горит, да и по­гас­нет, буд­то не­ведо­мая си­ла знак ка­кой по­да­ет. Очень хо­телось ры­бакам уз­нать, кто там в пу­чине мор­ской скры­ва­ет­ся, да бо­яз­но в мо­ре от­прав­лять­ся. И ро­дите­ли де­воч­ки со все­ми вмес­те ди­вились, по­нять хо­тели, от­ку­да тот уди­витель­ный свет ль­ет­ся.

Вот си­дят они как-то под ве­чер до­ма. Вдруг же­на и го­ворит:
— А что, ес­ли этот свет нам с то­бой пред­назна­чен? Мо­жет, бо­ги нам знак по­да­ют, и спа­сет этот чуд­ный блеск на­шу доч­ку от ее бе­ды?
— Мо­жет, и так, — сог­ла­сил­ся муж. — На­до нам са­мим в мо­ре от­пра­вить­ся.

Так они и сде­лали. На сле­ду­ющий день се­ли муж с же­ной в лод­ку и поп­лы­ли к то­му мес­ту, от­ку­да свет по­яв­лялся. Дол­го они плы­ли, уж и смер­кать­ся ста­ло. Вдруг от­ку­да ни возь­мись брыз­нул им в ли­цо яр­кий свет, заж­му­рились муж с же­ной — не ос­лепнуть бы. Поп­ри­вык­ли нем­но­го, гла­за от­кры­ли, вок­руг ог­ля­делись — вот кра­сота-то! Мо­ре так и свер­ка­ет!

— Что за чу­деса? — уди­вились муж с же­ной. — Вол­шебс­тво, да и толь­ко!

Прис­мотре­лись они по­луч­ше, ви­дят — ль­ет­ся тот свет с са­мого мор­ско­го дна. Страш­но ста­ло му­жу с же­ной — что-то та­ит в се­бе мор­ская без­дна? Ду­мали они, ду­мали, что даль­ше де­лать, на­конец, же­на и го­ворит:
— Спу­щусь-ка я на дно. На­до же пос­мотреть, что там вни­зу. Мо­жет, най­ду из­бавле­ние от доч­ки­ной бе­ды. Ныр­ну­ла жен­щи­на в мо­ре, на дно опус­ти­лась, ви­дит — ле­жит на пес­ке ма­лень­кая ста­туя бо­гини Кан­нон.
— Это же на­до! — уди­вилась же­на. — Та­кая ма­лень­кая ста­туя, а та­кой яр­кий свет из­лу­ча­ет!

Под­ня­ла она ста­тую со дна, хо­тела бы­ло на­верх всплыть, да не ус­пе­ла… По­тем­не­ло все вок­руг, нак­ры­ла бед­ную жен­щи­ну чер­ная тень — по­явил­ся не­весть от­ку­да ог­ромный скат. А муж на­вер­ху от вол­не­ния мес­та се­бе не на­ходит: «Нель­зя мне бы­ло же­ну од­ну на мор­ское дно от­пускать», — ду­ма­ет. Взял он меч и сам на дно спус­тился. Смот­рит — вь­ет­ся вок­руг же­ны чу­дови­ще, а она изо всех сил от­би­ва­ет­ся.
— От­пусти мою же­ну! — зак­ри­чал муж.
— Луч­ше ме­ня рас­терзай! Ус­лы­шал скат че­лове­чес­кий го­лос, раз­вернул­ся и на му­жа ки­нул­ся.
— Ско­рее всплы­вай на­верх, — ус­пел крик­нуть муж же­не. Дол­го бо­рол­ся он со ска­том, на­конец, вон­зил чу­дови­щу в брю­хо меч, да и по­топил его на мор­ском дне. Соб­рал муж пос­ледние си­лы, выб­рался на бе­рег, но толь­ко на пе­сок упал — ду­ша его и по­кину­ла. А же­ну ры­баки в мо­ре по­доб­ра­ли, еле жи­вую.

Вы­нес­ли на бе­рег, смот­рят — дер­жит она в ру­ке ста­тую бо­гини Кан­нон.
— Где ты ее взя­ла? — спра­шива­ют. — Не­уж­то на мор­ском дне?
А жен­щи­на еле слыш­но им и от­ве­ча­ет:
— Уми­раю я, вид­но. От­дай­те эту ста­тую мо­ей доч­ке. Пусть хра­нит ее бо­гиня Кан­нон.

Ска­зала так, вздох­ну­ла и умер­ла. По­хоро­нили ры­баки му­жа с же­ной у са­мого мо­ря, а ря­дом ку­мир­ню пос­тро­или и ста­тую бо­гини Кан­нон там пос­та­вили. По-преж­не­му по­тек­ла жизнь в де­рев­не. Вот толь­ко ос­та­лась де­воч­ка круг­лой си­ротой — не­кому уте­шить, не­кому при­голу­бить. Каж­дый день по­ут­ру при­ходи­ла она на мо­гилу ро­дите­лей бо­гине Кан­нон по­молить­ся. И вот как-то раз при­видел­ся де­воч­ке стран­ный сон. Снит­ся ей, буд­то вош­ла в ее дом са­ма бо­гиня Кан­нон, вста­ла у из­го­ловья и го­ворит:
— Жал­ко мне тво­их по­чив­ших ро­дите­лей и те­бя жал­ко. Пусть ис­полнит­ся то, за что они жиз­ни сво­ей не по­жале­ли. Ска­зала так и ис­чезла. Прос­ну­лась де­воч­ка, по сто­ронам ог­ля­делась — по­нять не мо­жет, то ли сон это был, а то ли и не сон. Пос­мотре­ла она в зер­ка­ло, да гла­зам сво­им не по­вери­ла: вы­рос­ли у нее за ночь во­лосы кра­соты не­видан­ной, до са­мых пят! Выс­ко­чила она из до­ма и на бе­рег по­бежа­ла — на мо­гилу ро­дите­лей. — Спа­сибо вам, что от бе­ды ме­ня из­ба­вили, — го­ворит. По­вер­ну­лась она к ста­туе бо­гини Кан­нон — пок­ло­нить­ся хо­тела, и вдруг по­каза­лось де­воч­ке, что улыб­ну­лась ей ста­туя и го­ловой кив­ну­ла.

Мно­го лет прош­ло с тех пор. Вы­рос­ла де­воч­ка, ста­ла она кра­сави­цей пи­саной. Из­да­лека при­ходи­ли лю­ди пос­мотреть на ее кра­соту. Каж­дый день рас­че­сыва­ла де­вуш­ка свои чу­дес­ные во­лосы. Да толь­ко во­лос­ки, что на греб­не ос­та­вались, не выб­ра­сыва­ла — не бы­ло им це­ны, ведь пос­ла­ны они бы­ли са­мой бо­гиней Кан­нон! Вот и ве­шала их кра­сави­ца на вет­ви сли­вовых де­ревь­ев. Слу­чилось так, что да­леко-да­леко от той ры­бац­кой де­ревуш­ки вы­шел как-то раз знат­ный князь по­гулять по сво­ему двор­цо­вому са­ду. Ви­дит — ви­сит на де­реве во­лосок.

Уди­вил­ся князь:
— От­ку­да он взял­ся? Мо­жет, во­робьи при­нес­ли? Снял князь во­лосок с вет­ки, да как вос­клик­нет: — Что за чу­до! Раз­ве бы­ва­ют та­кие прек­расные во­лосы у зем­ных жен­щин?! Ни­как это во­лос с го­ловы не­бес­ной феи! «Де­вуш­ка с та­кими во­лоса­ми дол­жна быть не­обык­но­вен­но хо­роша со­бой», — по­думал князь, и вспых­ну­ла в его сер­дце лю­бовь к не­из­вес­тной кра­сави­це.

Во все кон­цы сво­их вла­дений от­пра­вил он слуг ис­кать хо­зяй­ку этих прек­расных во­лос. Дол­го ис­ка­ли слу­ги и наш­ли, на­конец, бед­ную де­вуш­ку из ры­бац­кой де­рев­ни. При­вез­ли ее в кня­жес­кий дво­рец. Уви­делись князь и де­вуш­ка и сра­зу же по­люби­ли друг дру­га. Ста­ла кра­сави­ца кня­жес­кой же­ной, и ро­дил­ся у нее сын с та­кими же чу­дес­ны­ми во­лоса­ми. Дол­го и счас­тли­во жи­ла она, но ни­ког­да не за­быва­ла о сво­их ро­дите­лях и да­ре бо­гини Кан­нон.