Гру­ша, вверх! Гру­ша, вниз!

Дав­ным-дав­но жи­ли ста­рик со ста­рухой. Бы­ли они бед­ны, но за­то друж­ны.
Ска­жет ста­руха:
— Дед, а у нас се­год­ня на ужин все­го-то од­на про­сяная ле­пёш­ка.
— Что за бе­да, ста­рая! Ведь нас с то­бой двое. Ста­ло быть, каж­до­му по по­ловин­ке, — и, пос­ме­ива­ясь, раз­ло­мит про­сяную ле­пёш­ку по­полам.
Как-то раз шёл ста­рик в лав­ку та­бач­ку се­бе ку­пить. До­рога ве­ла че­рез мост. А на мос­ту сто­ит со­сед. Хо­чет щен­ка в ре­ку бро­сить. Ще­нок ещё сле­пой и ску­лит так жа­лоб­но.
— Не то­пи его, со­сед, от­дай мне. Бу­дет нам со ста­рухой и за­бота, и за­бава.
— Ага, вы­ходит, ще­нок те­бе ну­жен? А ес­ли ну­жен, да­вай мне за не­го день­ги. Да­ром не по­лучишь.
— Де­нег у ме­ня с со­бой три ме­дяка. На вот, возь­ми, а я и без та­бач­ка обой­дусь.
Спря­тал ста­рик щен­ка за па­зуху и при­нёс до­мой. Об­ра­дова­лась ста­руха.
— Те­перь, — го­ворит, — бу­дет у нас в до­ме ве­селее.
Шёрс­тка у щен­ка бы­ла бе­лая-бе­лая, вот и проз­ва­ли его Снеж­ком.
Креп­ко по­любил Сне­жок сво­их хо­зя­ев. А ум­ный та­кой, ум­нее во всей де­рев­не со­баки не бы­ло.
— Сне­жок, Сне­жок, — по­зовёт ста­рик, — пой­дём со мной в го­ры!
Ста­рик сучья в ле­су ру­бит, а Сне­жок зор­ко хо­зя­ина сте­режёт и за зверь­ём охо­тит­ся.
— Сне­жок, Сне­жок, — клик­нет ста­руха, — пой­дём со мной к ре­ке!
Ста­руха бельё сти­ра­ет, а Сне­жок в ре­ке ры­бу ло­вит.
Бы­вало, ска­жет ста­рик, со­бирая хво­рост в ле­су:
— Бе­ги нап­ра­во, вон в ту до­лину, там фа­зан кри­чит.
Пус­тится Сне­жок как стре­ла вниз по кру­тому гор­но­му скло­ну и, смот­ришь, фа­зана в зу­бах не­сёт.
— Эй, Сне­жок, бе­ги на­лево, там в до­лине бар­сук хо­дит. А ну-ка, пой­май его!
Не ус­пе­ет ста­рик до­гово­рить, а уж Сне­жок мчит­ся вниз с го­ры. И че­рез ми­нуту бар­су­ка при­тащит.
Слав­ный охот­ник был Сне­жок!
Уз­нал про всё это со­сед и раз­до­садо­вал­ся:
— Эх, зря я от­дал это­го щен­ка за три ме­дяка. Вот и всег­да так! Поль­зу­ют­ся лю­ди мо­ей доб­ро­той.
По­шёл он к ста­рику:
— Дай мне, со­сед, Снеж­ка на один день. Хо­чу в го­рах по­охо­тить­ся. К ве­черу я его при­веду об­ратно.
Сму­тил­ся ста­рик. И со­седу от­ка­зать со­вес­тно, и жал­ко со Снеж­ком рас­ста­вать­ся.
— От­че­го бы не дать, да толь­ко бу­дет ли он те­бя слу­шать­ся? Как бы не выш­ла из тво­ей охо­ты од­на до­сада.
— Эх, ви­жу, ба­лован­ный он у вас. Са­мое вре­мя взять­ся за не­го хо­рошень­ко. Да ведь это все пус­тые от­го­вор­ки. Ви­жу, не хо­чешь ты со­седу одол­женье сде­лать. Так бы сра­зу и ска­зал. А ведь я те­бе Снеж­ка ког­да-то за три ме­дяка ус­ту­пил. Не за­будь, все­го за три ме­дяка!
Ну как тут от­ка­жешь!
— Что ж, хо­рошо. Толь­ко ты смот­ри, со­сед, не бра­ни Снеж­ка. Не на­казы­вай, ес­ли че­го не пой­мет. Мо­лод он ещё.
Мот­нул го­ловой со­сед и по­вел Снеж­ка в го­ры. Не­охот­но с ним Сне­жок идёт, всё на­зад ог­ля­дыва­ет­ся.
Вот заш­ли они да­леко в го­ры. От­пустил со­сед со­баку с по­вод­ка и при­казы­ва­ет:
— Эй ты, слы­шишь, вон там в до­лине фа­зан зак­ри­чал. Бе­ги нап­ра­во, да по­живее у ме­ня!
И пал­кой Снеж­ку пог­ро­зил. А Сне­жок возь­ми и вце­пись со­седу в пра­вую пят­ку.
За­вопил со­сед от бо­ли:
— Ой, ой, ду­рац­кий пёс! Слеп ты на оба гла­за, что ли? Это же моя но­га, а не фа­зан, пус­тобрех ты эта­кий!
От­пустил Сне­жок со­седа. Вот прош­ло нем­но­го вре­мени, опять со­сед кри­чит:
— Эй, Сне­жок! Слы­шишь, ли­сица за­ла­яла. Бе­ги на­лево, хва­тай её. Не то я те­бя пал­кой!
А Сне­жок — гам! — и вце­пил­ся со­седу в ле­вую пят­ку.
— Ой, ой! Ай, ай! Ну, уж те­перь я те­бе не спу­щу. Ты это на­роч­но! Прок­ля­тый пес, кот ше­луди­вый, мы­шиное от­родье!
Кри­чит со­сед, ру­га­ет­ся. Сам се­бя не пом­нит от злос­ти. Как хва­тит Снеж­ка пал­кой со всех сил, из то­го и дух вон.
Жда­ли-жда­ли Снеж­ка ста­рик со ста­рухой, так и не дож­да­лись.
На дру­гое ут­ро чем свет по­шёл ста­рик к со­седу:
— Прос­ти, по­жалуй­ста, но где моя со­бака?
— Ка­кая? Ах, та! Дрян­ной пёс, ни­чего не по­нима­ет, ещё и ку­са­ет­ся! Хо­тел я его по­учить, уда­рил пал­кой, да нев­зна­чай и убил. Что ж ты зап­ла­кал? Бы­ло бы о чём. Все­го-то, по со­вес­ти, три ме­дяка по­терял.
Горь­ко зап­ла­кал ста­рик. По­шёл он в го­ры, при­нёс уби­того Снеж­ка и за­копал у се­бя в са­ду. А на мо­гиле по­садил гру­шевое де­рево.
Быс­тро-быс­тро рос­ло мо­лодое де­рев­цо. Вес­ной слов­но сне­гом осы­пало его бе­лым цве­том.
К осе­ни пос­пе­ла на де­реве од­на-единс­твен­ная гру­ша. С од­ной сто­роны сол­нцем под­ру­мяне­на, а с дру­гой слов­но жёл­тым мё­дом про­пита­на.
С тех пор не ста­ло ста­рикам по­коя:
— Как бы маль­чиш­ки гру­шу не сор­ва­ли. А ведь это не прос­тая гру­ша, о на­шем Снеж­ке до­рогая па­мять.
Уви­дел ста­рик, что маль­чиш­ки по­вис­ли на из­го­роди, с гру­ши глаз не сво­дят, и зак­ри­чал:
— Гру­ша, гру­ша, бе­ги,
Чтоб не нас­тигли вра­ги!
С вет­ки на вет­ку прыг!
С ниж­ней на вер­хнюю прыг!
За­кача­лась гру­ша на вет­ке и вдруг пош­ла пры­гать с од­ной вет­ки на дру­гую, всё вы­ше, вы­ше, вы­ше и спря­талась в листь­ях на са­мой вер­ши­не.
Ви­дит ста­рик, что убе­жали маль­чиш­ки, и поз­вал гру­шу:
— Гру­ша, спус­кай­ся вниз,
Гру­ша, об­ратно вер­нись!
С вет­ки на вет­ку прыг!
С вер­хней на ниж­нюю прыг!
Спус­ти­лась на его зов гру­ша. Сно­ва по­вис­ла на ниж­ней вет­ке.
— Пос­лушная, как наш Сне­жок, — ра­ду­ют­ся ста­рик со ста­рухой. — Всё по­нима­ет.
Пош­ли тол­ки о чу­дес­ной гру­ше, раз­бе­жались вширь, как кру­ги по во­де, и, на­конец, дош­ли до ушей са­мого кня­зя.
В тот же день при­был он в па­лан­ки­не к до­му ста­рика.
— Эй, ста­рик! Го­ворят, вы­рос­ла у те­бя в са­ду на де­реве та­кая гру­ша, что сло­ва по­нима­ет. По при­казу с вет­ки на вет­ку пры­га­ет, и вверх и вниз. Толь­ко прав­да ли это?
— Чис­тая прав­да.
— Так ве­ди ме­ня в свой сад. Хо­чу я сво­ими гла­зами на это чу­до пос­мотреть.
При­вёл ста­рик кня­зя к гру­шево­му де­реву и крик­нул:
— Гру­ша, гру­ша, бе­ги,
Чтоб не нас­тигли вра­ги!
С вет­ки на вет­ку прыг!
С ниж­ней на вер­хнюю прыг!
Ста­ла гру­ша с вет­ки на вет­ку, как бел­ка, пры­гать. То крас­ный бо­чок свер­кнет, то жёл­тый мель­кнёт. Спря­талась гру­ша на са­мой вер­ши­не.
Тут поз­вал её ста­рик:
— Гру­ша, спус­кай­ся вниз,
Гру­ша, на­зад вер­нись!
С вет­ки на вет­ку прыг!
С вер­хней на ниж­нюю прыг!
Спус­ти­лась гру­ша на са­мую ниж­нюю вет­ку по зо­ву ста­рика.
— Ди­ковин­ную гру­шу ты вы­рас­тил, — го­ворит князь. — Мо­лодец! Впро­чем, ни­чего уди­витель­но­го в этом нет. У са­мого муд­ро­го кня­зя и са­дово­ды са­мые муд­рые. Но ты ме­ня по­заба­вил, а это ведь на све­те все­го важ­нее.
И по­жало­вал ста­рику пол­ный ко­шелёк зо­лота.
Ус­лы­шал со­сед о кня­жес­кой наг­ра­де и чуть ума не ли­шил­ся от за­вис­ти.
По­бежал он к ста­рику со всех ног:
— От­дай мне во вла­дение на один день твоё гру­шевое де­рево. Пусть и ме­ня князь наг­ра­дит.
— От­дать-то мож­но. Но толь­ко пос­лу­ша­ет­ся ли те­бя моя гру­ша? Толь­ко ос­ра­мишь се­бя по­пус­ту.
— Я ви­жу, у те­бя всег­да от­го­вор­ка на­гото­ве. За­был, чем мне обя­зан. Не я ли про­дал те­бе та­кую ум­ную со­баку все­го за три ме­дяка?
Что бу­дешь де­лать! Приш­лось ста­рику сог­ла­сить­ся.
Пе­рес­та­вил со­сед из­го­родь так, буд­то гру­шевое де­рево в его собс­твен­ном са­ду вы­рос­ло. И ду­ма­ет:
«Се­год­ня же по­зову са­мого кня­зя. Толь­ко рань­ше на­до ис­про­бовать, как гру­ша уме­ет по вет­кам пры­гать».
Крик­нул со­сед так гром­ко, что с ближ­ней сос­ны шиш­ки по­сыпа­лись:
— Гру­ша, гру­ша, бе­ги,
Чтоб не нас­тигли вра­ги!
С вет­ки на вет­ку прыг!
С ниж­ней на вер­хнюю прыг!
Толь­ко смот­ри, не сло­май се­бе шею вто­ропях!
А гру­ша ни с мес­та. Слов­но ог­лохла. Со­сед да­вай и про­сить, и мо­лить, и бра­нить­ся, но не тут-то бы­ло.
— Ну, гру­ша, ну, кра­сави­ца, по­лезай вверх! По­лезай вверх, гни­лой опа­дыш, чер­ви­вая дрянь, со­бачье от­родье!
А по­том как но­гами за­топа­ет:
— Ты что, ме­ня мо­рочить взду­мала? Вот же те­бе!
Вы­тащил то­пор из-за по­яса и сру­бил гру­шевое де­рево. Зат­ре­щало оно и по­вали­лось на­бок. А гру­шу но­гами рас­топтал.
Уви­дел это ста­рик и зак­ри­чал со сле­зами:
— Ах, со­сед, со­сед, что ты сде­лал! Ведь это о Снеж­ке на­шем до­рогая па­мять. От­дай мне хоть сруб­ленный ствол.
При­нёс ста­рик до­мой гру­шевое де­рево и сде­лал из не­го ступ­ку. Всё-та­ки ос­та­нет­ся в до­ме па­мять о Снеж­ке.
Соб­ра­лась ста­руха рис в ступ­ке то­лочь. Уда­рила пес­ти­ком раз-дру­гой, и вдруг по­сыпа­лись из-под пес­ти­ка слад­кие пи­рож­ки. Да та­кие вкус­ные, слов­но с кня­жес­ко­го сто­ла.
Всю де­рев­ню от ма­ла до ве­лика угос­ти­ли ста­рик со ста­рухой.
— Те­перь, — ра­ду­ет­ся ста­рик, — мы с то­бой, ста­руха, всю жизнь и са­ми сы­ты бу­дем, и го­лод­ных на­кор­мим.
А со­сед пи­рожок-дру­гой съ­ел и гу­бы скри­вил. Ду­ма­ет: «Я бы эти пи­рож­ки на ба­заре за хо­рошие день­ги про­дал. Вот уж прав­да ду­ракам счастье».
Сно­ва он к ста­рику прис­тал с не­от­вязной прось­бой:
— Дай мне твою ступ­ку на один толь­ко день. Гос­тей угос­тить.
— Нет, боль­ше я те­бе ни­чего не дам. И не про­си!
— Вот уж это не по-со­сед­ски. Но прав­ду го­ворят, нет у жад­ности дна. При­вали­ло к те­бе счастье, так ты ни с кем по­делить­ся не хо­чешь. А я вот не та­ков! Щен­ка про­дал те­бе все­го за три ме­дяка. Вспом­ни-ка!
Вот бес­сты­жий че­ловек!
— Уж очень ты на ру­ку скор, — нах­му­рил­ся ста­рик. — Нрав у те­бя за­паль­чи­вый. Как бы не рас­ко­лол ты на­шу ступ­ку.
Не от­ста­ёт со­сед, сов­сем ста­рика поп­рё­ками из­вёл. Приш­лось от­дать ступ­ку.
Схва­тил со­сед ступ­ку и бе­гом до­мой. На­сыпал её ри­сом чуть не до­вер­ху и ку­чу меш­ков при­гото­вил, а у са­мого ру­ки так и дро­жат. «На­тол­ку, — ду­ма­ет, — пи­рож­ков столь­ко, что и сос­чи­тать нель­зя».
Уда­рил он пес­том со все­го ма­ха. Как пос­ка­кали тут из ступ­ки ля­гуш­ки и яще­рицы, по­сыпа­лись во все сто­роны. Фу, па­кость ка­кая! Зат­рясся от злос­ти со­сед. Хва­тил он пес­том что бы­ло сил, ступ­ка и рас­ко­лолась.
Как те­перь нес­ти её об­ратно, с ка­кими гла­зами… Бро­сил со­сед сло­ман­ную ступ­ку в печь и сжёг дот­ла.
На дру­гой день приш­ли к ста­рику гос­ти. Поп­ро­сил он со­седа:
— Вер­ни ступ­ку!
— Ступ­ку? Ни­куда она не го­дилась, твоя ступ­ка. Од­ни га­ды из-под пес­ти­ка сы­пались. Ну, я её в пе­чи и сжёг.
— Ах, со­сед, что ты сде­лал! Ни­чего те­перь у нас от Снеж­ка не ос­та­лось. Поз­воль мне хоть пе­пел от ступ­ки соб­рать.
— На что он те­бе? Бе­ри.
Сгрёб ста­рик пе­пел в кор­зи­ну. По­шёл в го­ры, ту­да, где он преж­де бро­дил вмес­те со сво­им Снеж­ком, взял при­гор­шню пеп­ла и пус­тил по вет­ру:
— Ле­ти, ле­ти, пе­пел, по зна­комым до­рож­кам.
По­летел пе­пел об­лачком, осы­пал го­лые зим­ние де­ревья — и вдруг на них рас­пусти­лись цве­ты, крас­ные, бе­лые, зо­лотые, се­реб­ря­ные. Вся до­лина за­пес­тре­ла цве­тами. По­ве­ял тёп­лый ду­шис­тый ве­тер, зас­висте­ли, за­щёл­ка­ли со­ловьи.
Мно­го лю­дей сбе­жалось по­любо­вать­ся на это чу­до. До­шёл слух о нем до ушей кня­зя. Приз­вал он к се­бе ста­рика.
— Го­ворят про те­бя, что по тво­ему сло­ву де­ревья в лю­бую по­ру зац­ве­та­ют. Не­уже­ли это прав­да?
— Чис­тая прав­да, князь.
— У ме­ня в са­ду мно­го слив и ви­шен. Сде­лай так, что­бы они рас­цве­ли, а я по­любу­юсь.
Вы­шел князь в сад вмес­те со сво­ей же­ной и все­ми прид­ворны­ми.
На­чал дед сы­пать пе­пел це­лыми при­гор­шня­ми. Раз­ле­тел­ся пе­пел по вет­ру, осы­пал де­ревья. Ста­ли на де­ревь­ях поч­ки на­ливать­ся. И вдруг рас­крыл­ся пер­вый цве­ток. А за ним и вто­рой, тре­тий, со­тый… Да­же не­ба не вид­но — всю­ду об­ла­ка цве­тов.
По­ве­яло ве­сен­ним теп­лом, за­пели со­ловьи.
— Ну, ста­рик, ты и в са­мом де­ле нес­равнен­ный мас­тер, — пох­ва­лил его князь. — Ра­зог­нал ты мою ску­ку, а это ведь до­рого­го сто­ит. Жа­лую те­бе проз­ви­ще «Дед Цве­ти-Сад». И по­воз­ку раз­но­го доб­ра. Пусть все зна­ют, что я не толь­ко строг, но и ми­лос­тив.
Уви­дел со­сед, что ста­рик пол­ную по­воз­ку доб­ра при­вёз, и сра­зу при­бежал:
— Дай и мне хоть при­гор­шню чу­дес­но­го пеп­ла.
— Нет, со­сед, и не про­си. Не зац­ве­тут у те­бя де­ревья.
— Вот смот­ри­те, ка­кие ска­реды на све­те бы­ва­ют. Уже и при­гор­шню пеп­ла те­бе жал­ко! А ведь выг­реб ты его из мо­ей собс­твен­ной пе­чи.
Жуж­жит над ухом со­сед, как на­до­ед­ли­вый ко­мар. Ни­как не от­вя­жет­ся. От­дал ему ста­рик вед­ро с пеп­лом. И толь­ко од­ну ма­лень­кую гор­сточ­ку от­сы­пал в тря­пицу. На па­мять о Снеж­ке.
А со­сед со всех ног по­бежал к зам­ку кня­зя. Кри­чит у во­рот во всё гор­ло:
— При­шёл Дед Цве­ти-Сад! Я — Дед Цве­ти-Сад!
До­ложи­ли кня­зю.
Вы­шел князь в сад вмес­те со сво­ей же­ной. Слу­ги и во­ины тол­пой сбе­жались. Все ши­роко-ши­роко гла­за рас­кры­ли. Ждут, ка­кое чу­до сей­час слу­чит­ся.
— А ста­рик-то буд­то не тот, — усом­нился князь. — Не преж­ний Дед Цве­ти-Сад. Ну всё рав­но, пусть по­кажет своё ис­кусс­тво.
На­чал со­сед сы­пать пе­пел гор­стя­ми. По­летел пе­пел по вет­ру, за­поро­шил гла­за и кня­зю, и его же­не, и прид­ворным да­мам, и во­инам, и слу­гам. За­сыпал пе­пел шёл­ко­вые одеж­ды, на­бил­ся в ноз­дри и уши.
Раз­гне­вал­ся князь страш­ным гне­вом. За­вопил:
— Го­ните прочь это­го об­манщи­ка! Пал­ка­ми го­ните! Бей­те его, как со­баку!
Во­ротил­ся со­сед еле жи­вой, прих­ра­мывая, в изор­ванном платье.
По­жалел его доб­рый ста­рик и дал ему но­вый ха­лат.
С тех пор пе­рес­тал со­сед бес­со­вес­тно клян­чить.
Как-то раз по­шёл Дед Цве­ти-Сад в го­ры. А навс­тре­чу ему идет, слов­но ле­тит, нез­на­комый че­ловек. Го­ворит он ста­рику лас­ко­вым го­лосом:
— Хо­рошо зац­ве­ли де­ревья в мо­ей до­лине, ког­да ты их пеп­лом по­сыпал. По­радо­вал ты ме­ня, ук­ра­сил мой дом, спа­сибо.
По­нял Дед Цве­ти-Сад, что пе­ред ним гор­ный дух. Оро­бел ста­рик, что и ска­зать, не зна­ет.
— По­дай мне сю­да тря­пицу с гор­сточ­кой пеп­ла, — по­велел гор­ный дух. — Бо­гато князь наг­ра­дил те­бя, но что сто­ит его наг­ра­да про­тив мо­ей! Я те­бе дру­га вер­ну, а на све­те нет ни­чего до­роже вер­но­го дру­га.
Вы­сыпал хо­зя­ин гор пе­пел из тря­пицы на при­дорож­ный куст. Не зац­вел куст цве­тами, но вдруг пос­лы­шал­ся зна­комый лай и выс­ко­чил из кус­та Сне­жок.
А гор­ный дух про­пал, слов­но рас­та­ял в воз­ду­хе.
Об­ра­дова­лись ста­рик со ста­рухой так, что ес­ли бы ра­дость их на всех лю­дей раз­де­лить, так каж­до­му хва­тило бы и ещё бы нем­ножко ос­та­лось.