Мо­лодиль­ное озе­ро

Дав­ным-дав­но жи­ли в од­ной де­рев­не ста­рик со ста­рухой. Бы­ли они ста­рыми-прес­та­рыми, еле но­ги во­лочи­ли, но жи­ли друж­но и во всем друг дру­гу по­мога­ли. Бы­вало, си­дят у ог­ня, гре­ют­ся:
— Не­мощ­ные мы с то­бой ста­ли, — ска­жет ста­рик. — Вот ко­торый день кры­ша про­тека­ет, а сил про­реху за­делать нет.
— Не пе­чаль­ся, — от­ве­тит ему ста­руха. — Течь в кры­ше — не бе­да. Ху­же, что мы с то­бой то­го гля­ди пом­рем, а очень бы хо­телось еще чу­ток по­жить.

Вот как-то раз от­пра­вил­ся ста­рик в го­ры — хво­рост со­бирать. Идет и ду­ма­ет: «Пом­ню, лю­била моя ста­руха гри­боч­ков по­есть. Пой­ти по­ис­кать, что ли?» Взва­лил он вя­зан­ку на спи­ну и вглубь ле­са по­шел. Идет — там гри­бочек уви­дит, тут — сор­вет. Шел-шел, да и заб­лу­дил­ся. А день-то жар­кий вы­дал­ся. Све­тит сол­нце — спа­су нет. «Вот бы гло­ток во­ды сей­час», — ду­ма­ет ста­рик. Вдруг слы­шит — жур­чит где-то в ча­ще ру­че­ек, звон­ко так по­ет — бь­ют­ся ка­пель­ки о ка­муш­ки. Проб­рался ста­рик че­рез за­рос­ли, ви­дит — стру­ит­ся по ска­ле во­да, а у под­ножья — не­боль­шое озер­цо.
— Эх, напь­юсь сей­час хо­лод­ной во­дич­ки! — об­ра­довал­ся ста­рик. Сбро­сил он вя­зан­ку, сел на бе­реж­ку, ру­кой во­ду за­чер­пнул:
— Ой да во­да! Ой да вкус­но­тища! — вос­клик­нул. — А ка­кая прох­ладная! А ка­кая слад­кая! Ни­ког­да в жиз­ни та­кой во­ды не пил! На­пил­ся он во­ды, чувс­тву­ет, буд­то спи­на бо­леть пе­рес­та­ла и го­лова на бок не па­да­ет. Под­нялся бы­ло, а но­ги как не свои — все поп­ры­гать да по­бегать но­ровят.

Ве­село ста­рику ста­ло: «Что за чу­дес­ный лес! — ду­ма­ет. — Что за яр­кое сол­нце! Эх, хо­роша жизнь!» Нев­до­мек ста­рику, что не прос­той во­ды он на­пил­ся, а мо­лодилъ­ной, и что не ста­рик он те­перь вов­се, а мо­лодой па­рень. Ста­рику бы в во­ду гля­нуть! Да ку­да там! Под­хва­тил он вя­зан­ку и по гор­ной тро­пин­ке к ста­рухе по­бежал. При­бежал к до­му, да как зак­ри­чит:
— Ста­руха, ста­руха, это я вер­нулся! Зап­лу­тал ма­лость, вот и при­поз­днил­ся. По­вер­ну­ла ста­руха го­лову и про­вор­ча­ла: — Эй, па­рень, ты че­го в мой дом вры­ва­ешь­ся, да еще вдо­бавок око­леси­цу вся­кую не­сешь? Рас­крыл ста­рик рот от удив­ле­ния.
— Ты что, ста­руха, — го­ворит, — сов­сем ума ли­шилась, что ли? Это же я! — Ха-ха-ха! — зас­ме­ялась ста­руха. — Ду­ма­ешь, раз я ста­рая, ме­ня ду­рачить мож­но? — Ты, вид­но, днем дрых­ла, — рас­сердил­ся ста­рик, — не прос­ну­лась еще. Прот­ри гла­за!
— И не спа­ла я днем, — оби­делась ста­руха. — Что мне на­до, то я ви­жу. От­ве­чай не­мед­ленно: кто ты та­кой и что те­бе на­до? Опе­шил ста­рик — по­нять не мо­жет, что с его ста­рухой стряс­лось?
— Ты что же, не уз­на­ешь ме­ня? Это же я, твой ста­рик, — сно­ва за­гово­рил он.
— Ка­кой же ты ста­рик? — вы­тара­щила гла­за ста­руха. — Ты же мо­лодой еще сов­сем! Ой, нас­ме­шил!
— Кто мо­лодой? — не по­нял ста­рик. — Да ты поб­ли­же по­дой­ди, пог­ля­ди по­луч­ше!

По­дош­ла ста­руха поб­ли­же.
— Стран­но, — го­ворит, — вро­де ки­моно на те­бе ста­рико­во…
— Не ста­рико­во, а мое собс­твен­ное, — рас­сердил­ся ста­рик. — А чье, по-тво­ему, ки­моно я но­сить дол­жен?
— И го­лос, вро­де, сов­сем как у мо­его ста­рика, — при­заду­малась ста­руха.
— А как ты ду­ма­ешь? — не уни­мал­ся ста­рик. — Чь­им же еще го­лосом я го­ворить дол­жен?
— Да и ли­цо у те­бя та­кое, ка­кое у мо­его ста­рика в мо­лодос­ти бы­ло… — сов­сем рас­те­рялась ста­руха. — Как в мо­лодос­ти? — не по­верил ста­рик.
— Ну ты, ста­руха, ска­жешь! Вспом­ни­ла, что сто лет на­зад бы­ло! Ус­та­вилась ста­руха на не­го, глаз отор­вать не мо­жет. Не по се­бе ста­рику ста­ло. По­дошел он к ло­хани с во­дой, да в во­ду и заг­ля­нул: смот­рит на не­го от­ту­да мо­лодой па­рень, улы­ба­ет­ся.
— Эй, ста­руха, — про­бор­мо­тал ста­рик. — Что со мной слу­чилось?
— Вот и я не пой­му, — от­ве­тила ста­руха. — Вро­де ты, а вро­де и не ты!

Пос­мотрел ста­рик еще раз в во­ду, да как се­бя по лбу ла­донью хлоп­нет.

— По­нял, по­нял! — кри­чит. — На­пил­ся я в ле­су во­ды из озер­ца. Бы­ла та во­да, вид­но, мо­лодиль­ная, вот и вер­ну­лась ко мне мо­лодость! Стал ста­рик по до­му пры­гать да пля­сать.
— Ой да я! Ой да я! — ра­ду­ет­ся. — Вновь я мо­лодым стал! Не бо­юсь те­перь ни бо­лез­ней, ни смер­ти! А по­том ста­рухе и го­ворит: — Не пе­чаль­ся! Зав­тра по­ут­ру в го­ры пой­дем, озе­ро то най­дем. Бу­дешь и ты у ме­ня сно­ва мо­лодой и кра­сивой! За­живем мы с то­бой опять ве­село и счас­тли­во.
— По­чему это я дол­жна до ут­ра ждать? — оби­делась ста­руха. — Ты се­год­ня мо­лодым стал, а я до зав­тра ста­рухой жить дол­жна.
— Так ведь поз­дно уже, — стал уго­вари­вать ее ста­рик. — Кто же по но­чам в го­ры хо­дит? Да и озер­ца то­го впоть­мах не най­дем. По­дож­ди до ут­ра!
— По­дож­ди, по­дож­ди… Не хо­чу! — не уни­малась ста­руха. — Вон сколь­ко лет жда­ла — ста­рухой ста­ла. Не стал ста­рик ее боль­ше слу­шать, лег и зас­нул, да так креп­ко, что ни­чего не ус­лы­шал. На­ут­ро ви­дит — нет ста­рухи.
— Эй, ста­рая, где ты? — зак­ри­чал он. Но ник­то ему не от­ве­тил. По­нял ста­рик, что не дож­да­лась его ста­руха, са­ма в го­ры от­пра­вилась. «Лад­но, пусть идет, — ду­ма­ет старик. — Нет у нее, вид­но, сил ждать. При­дет на­зад та­кой же кра­сивой, как рань­ше бы­ла».

Под­ня­лось сол­нце из-за гор, за го-ры и се­ло. Смер­кать­ся ста­ло, а ста­руха все не воз­вра­ща­ет­ся.

— Вид­но, заб­лу­дилась в ле­су моя ста­руха, — ре­шил ста­рик. — При­дет­ся ид­ти ее ис­кать.

Соб­рался он и в го­ры по­шел. Идет — ста­руху кли­чет. Вдруг слы­шит — пла­чет где-то в ча­ще мла­денец. Уди­вил­ся ста­рик: от­ку­да тут мла­денец? Проб­рался он сквозь за­рос­ли, к озер­цу вы­шел, ви­дит — ле­жит на ка­ких-то тряп­ках мла­денец, кри­чит-над­ры­ва­ет­ся. Приг­ля­дел­ся ста­рик по­луч­ше, а это и не тряп­ки вов­се, а ста­рухи­но ки­моно.

По­нял тут ста­рик, что по­жад­ни­чала его ста­руха: отор­вать­ся от во­ды мо­лодиль­ной не мог­ла, вот и прев­ра­тилась в ди­тя ма­лое. Взял ста­рик мла­ден­ца и до­мой от­нес. Так и приш­лось ему свою ста­руху нян­чить.