Жил-был Нестёрка. У него была детей шестёрка. Воровать боялся, милостыню просить стыдился. Раньше барщина была. Три дня надо было барину работать со своим харчам. Жил Нестёрка только своим праведным трудом, как Богатырь. От барина никогда без спросу не уходил. Все добросовестно делал.
Задумался Нестёрка:
— Каким ремеслом прикажет мне бог жить?
Взял в котомочку хлеба и пошел. Идет дорогою лесной, раньше таких, как теперь, не было.
И едет навстречу ему Егорий Храбрый. На сивой лошади, золотые стремена.
Нестёрка издалека шапочку снял и говорит:
— Здравствуй, Егорий Храбрый, золотые стремена!
— Здравствуй, Нестёрка!
— Куда идешь, Егорий Храбрый?
— К господу богу.
— Вспомяни у бога меня. Я — Нестёрка, у меня детей шестёрка, воровать боюсь, милостыню просить стыжусь. А барину надо три дня работать. Чем скажет бог, каким ремеслом жить?
— Ладно, — говорит Егорий, — вспомяну!
Пошел Нестёрка назад.
Видит — Егорий Храбрый опять едет.
Нестёрка издалека шапочку снял.
— Егорий Храбрый, — говорит, — каким приказал господь ремеслом жить?
— Забыл, — говорит Егорий Храбрый, — вспомянуть.
— Я, — говорит Нестёрка, — знаю, что святые о бедных не зо́блются, как и богатые… Дай мне тогда свое золотое стремяно от коня. Будешь на коня садиться, увидишь — стремяна нет, — и вспомянешь обо мне.
Егорий пошел, поговорил с господом богом, а вспомянуть забыл. Подходит к лошади, видит — одно стремяно, а второе — у Нестёрки.
Воротился он.
— Господи, — говорит, — вот там, — говорит, — есть Нестёрка, у него детей шестёрка, воровать боится, милостыню просить стыдится. Каким ремеслом жить ему дадите?
Бог и говорит:
— Кого обманет — его; без свидетелей возьмет — его. (Потому что свидетелей нет — доказательства нет. Да, да, дорогие мои).
Едет Егорий Храбрый назад. Одна нога в стремени, другой ногой машет.
А Нестёрка давно шапочку снял.
— Каким ремеслом бог велел жить?
Егорий говорит:
— Кого обманешь — твое, без свидетелей возьмешь — твое. Давай, Нестёрка, стремяно!
— А ты когда давал? Кто видел?
Засмеялся Егорий Храбрый. Драться не будешь! Уехал.
После этого он скрывался, Нестёрка, целый месяц. К барину на барщину не ходил.
В одно прекрасное время пошел в баню. Сейчас доложили соседи барину:
— Нестёрка в бане.
Барин посылает кучера Ивана:
— Ты скажи Нестёрке, чтоб явился к барину в воскресенье, в первом часу, когда барин придет с обедни…
Приходит кучер Иван:
— Здравствуй, Нестёрка!
— Здравствуй, Иванушка!
(Нестёрка всех знал, — как я раньше, бывало, всех знал). Докладывает кучер, чтоб завтра пришел Нестёрка к барину. И ушел домой.
Барин говорит:
— Доложил?
— Да, я сказал, чтоб в первом часу явился.
— Погоди, — говорит барин, — ужо я ему, мошеннику, вграблю.
(Тогда пороли, ихняя власть была. При Николае; телесные наказания были. Я начинал в поле ходить, это было. Я помню. Розог дадут, бывало, почешешься!).
— Вот, — думает Нестёрка, — в первом-то я часу не пойду. Когда человек поевши, рахманьше будет.
Он и пошел во втором часу. Святое стремяно в полотенце завернуто.
— Доложите барину!
А у самого стремя́но в руках. Вошел в комнату, дьявол улетел.
Барыня говорит барину:
— Надо толком расспросить! Где Нестёрка проживал? Месяц гулять не шутовое дело!
А барин:
Запорю! — говорит. — Ты где, мошенник, скрывался до сё время?
— Барин, батюшка. Вот я! Был в столичном городе. Лил стремена. Серьги, кольца, цепочки — все умею! Только золота мне, а работа моя.
Барин говорит:
— А мне такие сольешь стремена?
— Солью. Дай фунтов тридцать золота со всем прогаром… А вы получите стремена чистые. А дай еще фунтов сорок серебра — и серебряные солью. Только сроку надо семь месяцев.
(А он не льет, а врет — все равно как я буду лить).
Дал срок барин — работай! Насыпал ему тридцать фунтов золота и сорок серебра.
Барин бумагу сделал для памяти себе: «Две пары стремян серебряных, одну золотую. Остальное за работу пойдет».
Проходит лето. Нестёрка семян купил, сошку справил, борону справил, купляет коровушку, лошадку купил.
Соседи дивуются, где это Нестёрка денег берет — ребят одел, обул, рубашек накупил. Узденку — надо, хомуток — надо, лемеха — надо, веревочки — и те справить надо! Подковки отвалятся — тоже справить надо! Все надо!
Нестёрка песни поет…
Прошло семь месяцев, восемь стало.
Ноябрь. Дождик. Грязь, а инже и снег бывает…
Посылает Ивана-кучера барин:
— Может, хоть одна готова?
Приходит Иван-кучер:
— Здравствуй, Нестёрка!
— Здравствуй, Иванушка!
— Барин спрашивает, стремена ты слил — двое серебряных, третьи золотые? Тридцать фунтов золота давал и сорок серебра.
— А ты видал? Барин-то не дурак, в соломенную крышу не поверит такие деньги! А я не брал!..
Приходит Иван-кучер к барину:
— Нестёрка говорит: «Я не брал; барин не дурак, в соломенную крышу не поверит».
Барин кричит:
— Я его на суд! В тюрьму забрякаю!
Тогда приходит Иван опять к Нестёрке:
— Тебя на суд зовут. В восемь утра приходи!
Хорошо. Опоясался утром Нестёрка. Лапотки надел. Мужик как мужик. Приходит на кухню.
— Доложите барину, что я пришел!
Вышел барин:
— На суд едем, собирайся!
— Что же, — говорит Нестёрка, — мне пешком не дойти. Одели бы меня. Кто поверит, что вы мне дали такую сумму — тридцать фунтов золота и сорок фунтов серебра?
Стали его одевать господином. Цилиндр дали, зонтик. Настоящим помещиком одели.
А Нестёрка говорит:
— Дай мне, барин, кучера.
— Василий-работник поедет.
— Барин, Василий мой кучер?
— Твой, твой.
— Ты слышишь, Василий? Чей ты кучер?
— Твой, Нестёрка.
Василию дали лошадей с рабочей конюшни, а барину — с легковой.
Барин говорит:
— Не отставай от меня, Нестёрка!
Барин вперед поскакал, Нестёрка сзаду догоняет, не догнать, лошади-то рабочие!
Приехали. Барин к прокурору пошел. Пустили его — барин! Со всеми за ручку здоровается. А Нестёрка сзади ходит. Стал у порога.
Подает барин записку.
— Так и так, — говорит прокурору, — а куда он деньги дел? Ни стремян, ни денег.
Прокурор прочитал: «Тридцать фунтов золота, сорок фунтов серебра взято от такого-то помещика, такого-то месяца».
Так прокурор и говорит:
— Нестёрка, ты брал?
— Никак нет, — говорит — господин прокурор! Он скажет, что и пальто на мне его.
— Мое! — барин кричит.
— И сапоги его?
— Мои!
— И кони его?
— Мои!
— И цилиндр его?
— Мой!
— Он скажет — и кучер его.
— Мой!
Прокурор — в окно:
— Нестёркин кучер, сюда!
— Ты чей кучер?
— Нестёркин.
Пошли в комнату и постановили:
— Барин в разуме помешался!
А Нестёрку оправдали, лошадей за ним оставили.
На тех лошадях Богатырь домой приехал. Мы еще выпивали с ним!
