Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Тор­мо­уд открывает двери лавки

В те да­лекие вре­мена, ког­да в Ис­ландии жил муд­рец и кол­дун по име­ни Тор­мо­уд, там бы­ло при­нято тор­го­вать толь­ко ле­том. Осо­бен­но это­го при­дер­жи­вались на За­паде, в Стик­кисхо­уль­му­ре и О­улав­сви­ке. На зи­му куп­цы пе­ред отъ­ез­дом из стра­ны за­пира­ли и опе­чаты­вали свои лав­ки. Ес­ли же зи­мой слу­чал­ся го­лод, чи­нов­ник, ко­торо­му бы­ли до­вере­ны клю­чи, от­кры­вал ка­кую-ни­будь лав­ку, от­пускал бед­ня­кам зер­но, ко­му в долг, ко­му за на­лич­ные день­ги, а по­том сно­ва за­пирал и опе­чаты­вал лав­ку.

Как-то зи­мой бед­ня­ки Стик­кисхо­уль­му­ра поп­ро­сили Тор­мо­уда от­крыть для них лав­ку. Они жа­лова­лись, что го­лод ско­сил уже мно­гих, а в лав­ке пол­но про­доволь­ствия, ко­торое чи­нов­ник от­ка­зыва­ет­ся вы­дать, нес­мотря на их прось­бы. Они бы­ли уве­рены, что пе­ред мо­гущес­твом Тор­мо­уда не ус­то­ят ни­какие зам­ки и за­поры. Тор­мо­уду их прось­ба приш­лась не по ду­ше, од­на­ко он ус­ту­пил бед­ня­кам. Сто­ило ему при­кос­нуть­ся к за­порам тра­вой под наз­ва­ни­ем во­роний глаз, как они от­кры­лись са­ми со­бой, и бед­ня­ки за­пас­лись зер­ном. Се­бе же Тор­мо­уд не взял ни крош­ки.

Пос­ле это­го слу­чая нед­ру­ги Тор­мо­уда рас­пусти­ли слух, буд­то он обок­рал лав­ку в Стик­кисхо­уль­му­ре, а друзь­ям приш­лось оп­равды­вать его, го­воря, что он хо­тел по­мочь нуж­да­ющим­ся. Этот слух до­шел и до глав­но­го чи­нов­ни­ка в Снай­фед­ле Гвуд­мунда сы­на Си­гур­да, то­го са­мого, про ко­торо­го епис­коп Эс­по­лин пи­сал в сво­ей ле­топи­си, что при нем в О­улав­сви­ке раз­би­ли ок­на лав­ки и со­вер­ши­ли кра­жу. Кто имен­но обок­рал ту лав­ку, так и ос­та­лось не­из­вес­тным. Ког­да же Гвуд­мунду са­мому по­надо­билось оде­лить бед­ня­ков зер­ном, он да­же не стал ло­мать пе­чати, а влез в лав­ку че­рез ок­но и дос­тал от­ту­да все что нуж­но. Прав­да, он по­нимал, что пос­ту­пил не­безуп­речно и что ра­но или поз­дно ему это при­пом­нят.

Так вот, этот са­мый Гвуд­мунд поз­вал к се­бе Тор­мо­уда и об­ви­нил его в том, что он взло­мал лав­ку в Стик­кисхо­уль­му­ре и ук­рал зер­но. Тор­мо­уд как ни в чем не бы­вало под­твер­дил, что так оно все и бы­ло, и про­из­нес при этом та­кие сти­хи:

Тяж­ба за­те­яна — по­вод за­кон­ный,
на­лицо и ви­нов­ник.
Бу­дет вес­ти ее Гвуд­мунд Окон­ный,
бла­город­ный чи­нов­ник.

Гвуд­мунд по­нял на­мек и от­пустил Тор­мо­уда с ми­ром.

Од­на­ко де­ло с лав­кой на этом не кон­чи­лось. Вес­ной ку­пец вер­нулся в Стик­кисхо­уль­мур, уз­нал о слу­чив­шемся и стал ос­матри­вать лав­ку, что­бы про­верить, не ук­рал ли че­го Тор­мо­уд. Но вся­кий раз, ког­да он при­нимал­ся за де­ло, ему на­чинал ме­рещить­ся обод­ранный те­ленок, за ко­торым на хвос­те та­щилась его собс­твен­ная шку­ра. Этим ви­дени­ем Тор­мо­уд сби­вал куп­ца с тол­ку.

Вско­ре Тор­мо­уд сам при­ехал в Стик­кисхо­уль­мур. Ра­зоз­ливший­ся ку­пец тре­бовал, что­бы он воз­местил ему убы­ток, и гро­зил вся­кими ка­рами. Тор­мо­уд же не со­бирал­ся ни­чего воз­ме­щать, по­тому что не счи­тал се­бя ви­нов­ным.

— Хоть те­бя и оп­равда­ли, к сле­ду­юще­му ле­ту ты дол­жен рас­счи­тать­ся со мной за каж­дую вы­дан­ную ме­ру! — кри­чал ку­пец.

— К то­му вре­мени ты бу­дешь бол­тать­ся без го­ловы на мы­се Хь­ят­ланд! — от­ве­тил ему Тор­мо­уд.

На этом они рас­ста­лись, и ку­пец так ни­чего и не по­лучил. На ко­раб­ле это­го куп­ца пла­вал па­рень по име­ни Пь­етур. Он очень по­читал Тор­мо­уда, и Тор­мо­уд всег­да к не­му бла­гово­лил. Од­нажды они раз­го­вори­лись, и Тор­мо­уд по­сове­товал ему ос­та­вить этот ко­рабль. Пь­етур от­ка­зал­ся. Тог­да Тор­мо­уд пре­дуп­ре­дил его, что­бы во вре­мя пред­сто­яще­го пла­вания он на вся­кий слу­чай был на­чеку. Ког­да ко­рабль по­кинул га­вань, а бы­ло это за два дня до праз­дни­ка всех свя­тых, Тор­мо­уд сно­ва при­ехал в Стик­кисхо­уль­мур и про­пел сти­хи. Вот их на­чало:

Из Стик­кисхо­уль­му­ра от­плы­ва­ет
тя­желый мед­ведь мо­ря.
Ту­ман со­бира­ет­ся, ве­тер креп­ча­ет,
вол­ны су­лят го­ре.
До­чери Ран ко­ня по­гоня­ют,
в хол­мы прев­ра­ща­ют рав­ни­ну,
бе­лово­лосые пе­ну ро­ня­ют,
пог­ру­жа­ет­ся яс­треб в пу­чину.

А спус­тя нес­коль­ко дней Тор­мо­уд, си­дя ран­ним ут­ром в лож­би­не и по­тирая ли­цо ла­донью, — бы­ла у не­го та­кая при­выч­ка — про­из­нес:

— Нын­че ночью ко­рабль из Стик­кисхо­уль­му­ра по­тонул у мы­са Хь­ят­ланд.

И на­до ска­зать, что той ночью ко­рабль и в са­мом де­ле за­тонул у мы­са Хь­ят­ланд и ник­то, кро­ме Пь­ету­ра, не спас­ся. Од­ни го­ворят, что Пь­етур доб­рался до бе­рега со всем сво­им доб­ром, а дру­гие — что он вып­лыл на меш­ке с га­гачь­им пу­хом и на нем не бы­ло да­же шап­ки. Еще го­ворят, буд­то он ви­дел обез­глав­ленное те­ло куп­ца, ви­сящее на приб­режных ска­лах. Пь­етур бла­гопо­луч­но при­был в Ко­пен­га­ген, и пос­ле это­го слу­чая де­ла его пош­ли в го­ру — он стал куп­цом в Грун­дар-фь­ор­де.

Случайные и неслучайные рекомендации: