Добро пожаловать!

Народные и авторские произведения размещены на сайте исключительно в ознакомительных и/или образовательных целях

Иван-царевич и Елена прекрасная

У ца­ря бы­ли сын да три до­чери. Царь стал по­мирать, сы­ну на­казы­ва­ет: «Смот­ри, пер­водо­черей от­дай, а по­том сам же­нися!» — Царь по­мер; схо­рони­ли и по­миноч­ки от­ве­ли. По­жива­ют год и два. Стар­шей сес­тре стук­ну­ло 30 лет, а вто­рой бы­ло 26, млад­шей с за­лиш­ным 20 го­дов. Вре­мя и Ива­ну-ца­реви­чу же­нить­ся. При­ходит к сес­трам на со­вет: «Что, сес­тры, ста­ло быть, за ва­ми же­нихи не при­едут — мне сро­ду и не же­нить­ся?» — Стар­шая сес­тра го­ворит: «Зап­ря­ги ка­рету, по­ез­жай: не най­дешь ли в чу­жой дер­жа­ве мне же­ниха?»

Зап­рёг зо­лотую ка­рету, по­ехал ис­кать. Толь­ко про­ехал стан­цию — едет ры­царь не ху­же его, на та­кой на зо­лотой ка­рете же. — «Пос­той, Иван-ца­ревич, ска­жи мне, ку­ды ты по­ехал?» Иван-ца­ревич ска­зал: «Есть у ме­ня стар­шая сес­тра, охо­та мне ее за­муж от­дать, же­ниш­ка ей сыс­кать». — «Лад­но, хо­рошо»; этот са­мый мо­лодец: «Сог­ла­сен я ее взять, я за тем же по­ехал — не­вес­ту ис­кать се­бе». И он объ­яс­нил ему так: «Я уро­дец, у ме­ня од­на ру­ка сох­лая (за­годяобъ­яс­нил ему же­них). — «Мо­жет, сес­тре приг­ля­нешь­ся, это ни­чего!»

При­ез­жа­ют к Ива­ну-ца­реви­чу. Сес­тра вы­бежа­ла встре­чать их: «Что, брат, при­вел же­ниха?» — «При­вел, вот гля­ди». — Же­них пог­ля­нул­ся ей, сог­ла­силась она за не­го ид­ти; и они с ней по­вен­ча­лись. День пи­рова­ли. Де­ло к но­чи; взя­ла она его за руч­ку, по­вела в спаль­ню. Пос­та­вил он (Иван-ца­ревич) де­жур­но­го од­но­го: «Смот­ри, не про­кара­уль; я его не спро­сил, как зо­вут и от­ко­ли. — Ночь про­ходит; по­ут­ру Иван-ца­ревич при­ходит, заг­ля­нул в гор­ни­цу: не­ту ни­кого, они у­еха­ли. Де­жур­но­го маз­нул по ще­ке и в тю­рем­ный за­мок свел, за­ковал.
При­ходит на со­вет к сес­трам к дру­гим. — «Что, сес­тры, за ва­ми ес­ли не при­едут, не­уже­ли мне сро­ду не же­нить­ся?!» — Сес­тры по­сыла­ют: «Съ­ез­ди, брат­чик, по чу­жим дер­жа­вам, мо­жет, и мне не най­дешь ли же­ниха?!» — И сде­лал­ся очень рад Иван-ца­ревич; при­казал ку­черу зап­рекчи ка­рету зо­лотую.

Толь­ко про­ехал стан­цию — едет навс­тре­чу не ху­же его та­кой же ры­царь на зо­лотой ка­рете. — «Стой, Иван-ца­ревич! Ска­жи мне под­робно, ку­ды ты по­ехал?» — Иван-ца­ревич ска­зал: «Есть у ме­ня две сес­тры, и охо­та мне се­ред­нюю сес­тру за­муж от­дать; я за этим по­ехал, же­ниш­ка ис­кать». — «И я так­же по­ехал не­вес­ту се­бе ис­кать». — «Ну, по­едем!» — ска­зал Иван-ца­ревич. — При­ез­жа­ют к Ива­ну-ца­реви­чу. Сес­тра се­ред­няя вы­бега­ет: «Что, брат­чик, при­вел же­ниха?» — «При­вел, вот гля­ди!» — Она сде­лалась сог­ласна. Пош­ли к вен­цу, по­вен­ча­лись с ним.

День пи­рова­ли. Де­ло к но­чи. Взя­ла она его за руч­ку, по­вела в спаль­ню… Пос­та­вил он (Иван-ца­ревич) двух де­жур­ных: «Смот­ри­те, вы не про­кара­уль­те!» — И они всю ночь си­дели, не спа­ли нис­коль­ко, ка­ра­ули­ли. По­ут­ру Иван-ца­ревич вста­ет: «Что, в ком­на­тах зять?» — «Дол­жон быть в ком­на­тах; всю ночь не от­во­рялась дверь!» — Иван-ца­ревич гля­нул в ком­на­ту: нет ни­кого. Иван-ца­ревич за­дал им по ли­зии и от­пра­вил в тю­рем­ный за­мок их (за то, что про­кара­ули­ли).

По­том стал ма­лой сес­тре го­ворить: «Что, сес­тра, ес­ли за то­бой же­нихи не при­едут, мне сро­ду и не же­нить­ся?» — Сес­тра его по­сыла­ет то­же же­ниха ис­кать. Зап­рёг зо­лотую ка­рету, про­ехал стан­цию, едет дру­гую. Едет ры­царь. Свер­стал­ся про­тив не­го и го­ворит: «Стой, Иван-ца­ревич! Ска­жи мне, ку­ды ты по­ехал?» — Иван-ца­ревич ска­зал: «В чу­жу дер­жа­ву: охо­та мне ма­лую сес­тру за­муж от­дать за ко­го-ни­будь». — «От­дай за ме­ня! Я кру­гом уро­дец: у ме­ня обе ру­ки сох­лые, и пло­хо я не­дови­жу, и но­ги пло­хо хо­дят». — «Ну, по­едем, что же! Мо­жет, сес­тре пог­ля­нешь­ся!» — При­ез­жа­ют к Ива­ну-ца­реви­чу.
Сес­тра вы­бега­ет и го­ворит: «При­вел же­ниха?» — «При­вел, вот гля­ди!» Об­ска­зал сес­тре: «Смот­ри, сес­тра, не оши­бись! Он кру­гом уро­дец!» — «А что че­лове­ка кон­фу­зить! Все-та­ки я за не­го пой­ду». — Схо­дили, по­вен­ча­лись. День пи­рова­ли. Де­ло к но­чи: по­вела она его в спаль­ню. И пос­та­вил он (Иван-ца­ревич) трех де­жур­ных и на­казы­вал: Смот­ри­те, и вы под­ле­цы, не про­кара­уль­те! Ка­ра­уль­те по­пере­мен­но, не спи­те!»

Ус­лы­шал это же­них, вы­шел и го­ворит: «Иван-ца­ревич! Пош­то же ты пос­та­вил де­жур­ных ка­ра­улить ме­ня?» — «Как же мне не ста­вить? От­даю я за треть­его и не знаю: как зо­вут иот­куль ка­кой есть?» — «Ког­да ты не зна­ешь, я те­бе ска­жу: от­дал ты сво­их сес­тер за нас, за трех бра­тов; проз­ванья у нас раз­ные: боль­шой брат — Мед­ведь Мед­ве­дёвич, а вто­рой брат — Во­рон Во­ронё­вич; а моя фа­миль лег­кая: ме­ня зо­вут Во­робей. Иван-ца­ревич, ос­тавь этот ка­ра­ул! Ес­ли те­бе угод­но, сам с ог­нем стой у две­ри: ког­да за­хочу я у­ехать, тог­да те­бе не уви­деть!» — Иван-ца­ревич пос­та­вил трех де­жур­ных и сам сто­ял всю ночь с ог­нем, де­журил.

Иван-ца­ревич пос­ле пол­но­чи гля­нул в иху ком­на­ту — нет ни­кого; вы­бежа­ли на ул­ку — и ка­реты нет. Иван-ца­ревич го­ворит: «Ста­ло быть, не ви­нова­ты и те сол­да­ты; рас­ко­вать их и из тю­рем­но­го зам­ку вы­пус­тить их, тех де­жур­ных!»
Иван-ца­ревич от­пра­вил­ся в Се­нот по­сове­товать­ся со сво­ими ге­нера­лами: «Гос­по­дин ге­нерал, я ос­тавляю вмес­то се­бя те­бя, а сам от­прав­ля­юсь ис­кать се­бе не­вес­ту!» — На­сушить при­казал су­харей и от­пра­вил­ся по Ура­лу ди­ким мес­том, не пу­тем, не до­рогой. И шел он, не­ча­ян­но вы­ходит: сто­ит пре­ог­ромный дом. Под­хо­дит к до­му. Из это­го до­ма Мед­ведь Мед­ве­дёвич, стар­шой зять, вы­бега­ет с его сес­трой, встре­ча­ет его. Вся­кими на­пит­ка­ми ка­чали его пот­че­вать и ста­ли его спра­шивать: «Ку­ды же ты, Иван-ца­ревич, по­шел? Ска­жи под­робно нам!» — «Ду­маю се­бе не­вес­ту взять не прос­тую, а ца­рицу Еле­ну Прек­расную».

«Я бы та­чил те­бе, Иван-ца­ревич, во­ротить­ся на­зад: у ней 10 бо­гаты­рей на ар­жа­ной со­ломе си­дят го­лоду­ют, и те­бе не ми­новать, что не по­голо­дать!» — «Ну, что бу­дет, то и бу­дет! Все-та­ки я пой­ду!» — «Ну, пой­дешь, так я те­бе дам по­дарок: на вот те­бе бу­тылоч­ку од­но­гор­лую! Пой­дешь по до­роге, да за­хочешь есть, так мах­ни в ту сто­рону и в дру­гую, тут уви­дишь, что бу­дет! А ес­ли те­бе не на­до, мах­ни бу­тыл­кой квер­ху — ни­чего и не бу­дет». — При­нял по­дарок, в кар­ман по­ложил, от­пра­вил­ся в путь.

Шел он стан­цию и за­хотел есть: «Эка сес­тра зло­дей­ка, не да­ла мне на до­рогу и хле­ба!» — Вы­нима­ет бу­тыл­ку, от­во­ря­ет проб­ку, мах­нул в ту сто­рону и в дру­гую — вы­ходит царс­тво, и слуг пе­ред ним мно­го ока­залось; пош­ло ему уго­щенье ту­та. (От­то­го сес­тра не да­ла и хле­ба.) Пох­ва­лил зя­тя: «Как я те­перь бу­ду это царс­тво со­бирать?» По­лежал Иван-ца­ревич на ди­ване, от­дохнул он нем­но­го, взял эту бу­тыл­ку, мах­нул ей квер­ху — и ни­чего не ста­ло. Взял эту бу­тыл­ку в кар­ман и сам впе­ред по­шел.

Про­ходит он стан­цию, уви­дел дом не ху­же то­го, чем не луч­ше; из это­го до­ма вы­ходит Во­рон Во­ронё­вич и сес­тра его сред­няя: его встре­чали, соб­ра­ли на сто­лы, на­чали его пот­че­вать. И зять его выс­пра­шива­ет: «Ку­ды же ты, Иван-ца­ревич, по­шел? Ска­жи нам об сво­ем по­ходе». — «Ду­маю я млень­ем се­бе взять не­вес­ту не прос­тую, а Еле­ну Прек­расную ца­рицу». — «Не ху­же мы с брать­ями те­бя, по три го­да би­лись, да ни­чё не мог­ли по­делать! Та­чил бы я те­бе во­ротить­ся; есть у ней 10 бо­гаты­рей, мрут на ар­жа­ной со­ломе; и те­бе не ми­новать, что не по­голо­дать, — го­ворит, — в тю­рем­ном зам­ке». — «Ну, уж что за­думал! Все-та­ки пой­ду!» — «Ну, пой­дешь, так я дам те­бе бу­тыл­ку двух­горлую; зна­ешь ли, что в нее по­делать?» — Иван-ца­ревич на то ска­зал, что «знаю».

От­пра­вил­ся в путь даль­ше. Не­ча­ян­но по­пал на тре­тий дом, где этот са­мый Во­робей жи­вет. Во­робей его с сес­трой встре­ча­ет; на­чали его уго­щать. Спра­шива­ют: «Ку­ды же ты, Иван-ца­ревич, по­шел?» — «Ду­маю я се­бе взять не­вес­ту не прос­тую, а Еле­ну Прек­расную ца­рицу». — «Та­чил бы я те­бе во­ротить­ся; есть у ней 10 бо­гаты­рей, мрут на ар­жа­ной со­ломе, и те­бе не ми­новать, что не по­голо­дать». — «Что бу­дет, то и бу­дет, пой­ду в путь!» — «Ну, пой­дешь, так я те­бе дам по­дарок». По­дарил он ему трех­горлую бу­тыл­ку. «Зна­ешь ли, что в нее по­делать?» — «Знаю».

От­пра­вил­ся в путь даль­ше. Не­ча­ян­но при­шел к Еле­не Прек­расной в го­род. Идет го­родом и спра­шива­ет: «Кто в этом го­роде про­жива­ет?» — Ска­зали, что «пра­вит этим го­родом Еле­на Прек­расная». — До­ходит он до ее двор­ца, за­ходит к ней во дво­рец. Сто­ит де­жур­ный у по­рат­но­го крыль­ца и го­ворит: «Бра­тец, что нуж­но? Док­лад мой! Не хо­ди без док­ла­ду!» — Иван-ца­ревич, не го­воря, плас­нул это­го де­жур­но­го — он и с ног до­лой!

За­ходит в ее па­латы. Уви­дала Ива­на-ца­реви­ча, за­топа­ла на не­го но­гами. — «Кто те­бя, мер­завца, без док­ла­ду доз­во­лил зай­ти в мои па­латы?» — «Я че­ловек не прос­той, Иван-ца­ревич! За доб­рым сло­вом, за сва­тань­ем при­шел к те­бе», — го­ворит. Она при­каза­ла его за­ковать, свес­ти в тю­рем­ный за­мок на ар­жа­ну со­лому. По ве­черу при­возят к ним воз со­ломы. Иван-ца­ревич не ве­лит со­ломы сва­ливать. — «Не нуж­но нам со­ломы, мы про­пита­ем­ся и без со­ломы!» — ска­зал Иван-ца­ревич. Пос­ле это­го вы­нима­ет од­но­гор­лую бу­тыл­ку, мах­нул в ту сто­рону и в дру­гую — вы­ходит царс­тво, пош­ло им уго­щенье.

Раз­гу­лялись эти са­мые бо­гаты­ри и ска­зали: «Ес­ли вы, де­жур­ные, от нас не уй­де­те, весь тю­рем­ный за­мок рас­ка­та­ем и вас убь­ем!» — Один де­жур­ный убе­жал с док­ла­дом Еле­не Прек­расной ска­зывать. По­сыла­ет Еле­на Прек­расная слу­жан­ку, что «не про­даст ли эту са­мую бу­тылоч­ку?» — Слу­жан­ка при­ходит: «Иван-ца­ревич, не про­дашь ли нам бу­тыл­ку?» — «Не про­даж­на, а за­вет­на». — «Ка­кой же ваш за­вет?» — «За­вет наш: час вре­мя ее те­ло по ко­лен пос­мотреть». — Слу­жан­ка при­ходит, ей объ­яс­ня­ет: та­кой-то за­вет.

— «При­вес­ти его! Что же, ведь он пог­ля­дит, ни­чего не сде­ла­ет, а все-та­ки отоб­рать на­до!» Рас­ко­вали, при­вели, она от­кры­ла по ко­лено те­ло; пос­мотрел час вре­мя он у ней. Час про­ходит; зак­ры­ва­ет ко­лен­ки, бе­рет бу­тыл­ку. — «За­ковать его прос­мешни­ка! В тю­рем­ный за­мок от­вести опять!»

Иван-ца­ревич вы­нима­ет двух­горлую бу­тыл­ку, мах­нул в ту сто­рону и в дру­гую — вы­ходит ещё то­го луч­ше го­сударс­тво; пош­ло им еще уго­щенье та­кое же. По­том они на­пились, на­елись, зак­ри­чали на сто­рожов: «Ес­ли вы не уй­де­те, вас всех пе­ребь­ем и тю­рем­ный за­мокрас­ка­та­ем!» — Один де­жур­ный при­бежал с док­ла­дом, что бо­гаты­ри раз­гу­лялись: из бу­тыл­ки Ива­на-ца­реви­ча выш­ло царс­тво еще луч­ше то­го.

Она по­сыла­ет дев­ку-слу­жан­ку опять. Де­жур­ный при­ходит и го­ворит. «Иван-ца­ревич, не про­даж­на ли у те­бя бу­тылоч­ка?» — Не про­даж­на, а за­вет­на». — «Ка­кой у те­бя за­вет?» — «За­вет у ме­ня — по пуп те­ла пос­мотреть два ча­са». — Она на том ре­шила, что рас­ко­вать, при­вес­ти смот­реть его (не вых­ва­тит, го­ворит, он у ме­ня, ведь). При­водят его; она от­кры­ва­ет платье, и он прос­мотрел два ча­са. Два ча­са про­ходит, те­ло она зак­ры­ва­ет, бу­тылоч­ку у не­го от­би­ра­ет; при­каза­ла его свес­ти опять в тю­рем­ный за­мок.

В тре­тий раз трех­горлую бу­тыл­ку от­ты­ка­ет, мах­нул в ту сто­рону и дру­гую — выш­ло царс­тво еще луч­ше то­го, пош­ло им уго­щенье. На­пились, на­елись, за­шуме­ли, прог­на­ли де­жур­ных: «Ес­ли вы не уй­де­те, вас всех пе­ребь­ем и тю­рем­ный за­мок рас­ка­та­ем!» — Один де­жур­ный при­бежал с док­ла­дом, что бо­гаты­ри раз­гу­лялись: из бу­тыл­ки Ива­на-ца­реви­ча выш­ло царс­тво еще луч­ше то­го.

Она по­сыла­ет дев­ку-слу­жан­ку опять: «Что он про­сит?» — «Не про­даж­на, а за­вет­на». — «Ка­кой у те­бя за­вет?» — «Пу­щай же она в сво­их ком­на­тах пос­та­вит две кро­вати вмес­те, и мы с ней ля­гем на кро­вати, что­бы она ни­какие ре­чи не мог­ла го­ворить со мной, не ху­дые, не доб­рые (а ле­жать на раз­ных кро­ватях); за­тем вмес­те: ес­ли я бу­ду го­ворить, то она мне го­лову сказ­нит; а ес­ли она бу­дет го­ворить, то с ней го­лову снять!» Сог­ла­силась.

По­шел из тю­рем­но­го зам­ку, на­казал сво­им бо­гаты­рям: «В пол­ночь выр­ви­тесь, при­дите и кри­чите: «Ура! Ура! Взя­ли, взя­ли!» При­ходит, ло­жит­ся с ней на раз­ные пос­те­ли и до­гово­рил­ся, что­бы от­нюдь ни­какие ре­чи не го­ворить, не ху­дые, не доб­рые. И от­во­ротил­ся от нее и ле­жит, ус­нул креп­ко, не раз­го­вари­ва­ет. Еле­на Прек­расная умом сво­им ду­ма­ет: «И по­гово­рила бы я с ним, да нель­зя го­ворить!» По­ма­ялась и ус­ну­ла креп­ко. Око­ло пол­но­чи выр­ва­лись 10 ухо­резов, при­ходят и зак­ри­чали враз: «Ура! Ура! Взя­ли! Взя­ли!» — Она ис­пу­галась это­го шу­ма, за­дуре­ла, сос­ко­чила с кро­вати, зак­ри­чала.
Иван-ца­ревич схва­тил ее за во­лосы, за­мах­нулся на нее саб­лей, хо­тел с нее го­лову снес­ти. Она ска­зала: «Иван-ца­ревич, не се­ки мою го­лову, я доб­ро­воль­но за те­бя за­муж пой­ду!» — «Лад­но, хо­рошо!» — До ут­ра до­жива­ют; съ­ез­ди­ли они, по­вен­ча­лись; пош­ла у них пи­ров­ка пос­ле это­го. Ког­да он по­вен­чался, по­жалел этих бо­гаты­рей, вы­пус­тил их на во­лю, на­по­ил их вод­кой.

Жи­вет с ней ме­сяц и два этак; об­жился; до­мой ехать не то­ропит­ся. Она ему и го­ворит: «Иван-ца­ревич, вез­де ты хо­ди, вот в этот под­вал не хо­ди и не гля­ди!» — «Лад­но», — го­ворит. — Она уш­ла в сад в раз­гулку; он идет по дво­ру, до это­го под­ва­ла до­ходит. — «Что та­кое? Все-та­ки я пог­ля­жу, ни­чего не сде­ла­ет­ся мне!» — От­во­ря­ет этот под­вал. Сто­ит ста­ричок на ог­ненной дос­ке. И так он ста­рика су­жалел: «Ах, де­душ­ка, тош­но те­бе сто­ять на ог­ненной дос­ке!» — Ска­зал ста­рик: «Ес­ли, мо­лодец, ты ме­ня спус­тишь с дос­ки, я те­бе два ве­ка еще при­бав­лю! (Ты бу­дешь жить три ве­ка)».
Иван-ца­ревич су­жалел, обор­вал у не­го це­пи, вы­вел ста­рика из этой ко­нюш­ни. Ста­рик уда­рил­ся об зем­лю, под­дел Еле­ну Прек­расную из са­ду и увез. Иван-ца­ревич ждал нес­коль­ко су­ток, дён до пя­ти — нет Еле­ны Прек­расной (ду­ма­ет, что в гос­ти она от­пра­вилась).

Иван-ца­ревич пой­мал се­бе ко­ня, по­ехал на ро­зыс­ки — ис­кать Еле­ну Прек­расную. По­ехал по ди­кому мес­ту, на­такал­ся на Еле­ну Прек­расную в та­ком до­ме ее. Еле­на Прек­расная спла­кала — встре­тила его. — «Ну, я те­бе го­вори­ла! На что ты его спус­тил? Пу­щай бы он до­горал бы, ста­рый пёс!» — Тог­да хо­зя­ина до­ма не бы­ло; по­садил Иван-ца­ревич Еле­ну Прек­расную, по­вез он ее в свое го­сударс­тво опять до­мой. При­ез­жа­ет ста­ричок до­мой, по­ходил по ком­на­там, ниг­де нет (Еле­ны Прек­расной).

При­ходит в ко­нюш­ню к сво­ему ко­ню. — «А что, конь, гость был?» — Конь ска­зал: «Был». — «Еле­ну Прек­расную увез?» — «Увез». — «А ско­ро ли мы мо­жем ее дог­нать?» — «Двои сут­ки по­пиру­ем, тог­да до­гоним!» — На третьи сут­ки сел на ко­ня, од­ним ми­гом его дог­нал, не до­пус­тил до царс­тва. — «Стой, Иван-ца­ревич! На­рушил бы я те­бя, да сло­во пе­реме­нить не хо­чу свое: век ты свой про­жил, еще те­бе два ве­ка жить!» — Сса­дил Еле­ну Прек­расную и увез до­мой.

Иван-ца­ревич по­тужил-по­тужил, по­жил у нее в го­сударс­тве, выб­рал се­бе ко­ня по­луч­ше, по­ехал опять за ней. При­ез­жа­ет к ней в дом, его опять до­ма нет. По­садил Еле­ну Прек­расную, по­вез до­мой. Не че­рез дол­гое вре­мя при­был этот хо­зя­ин, до­ма по­гар­кал, по­том к ко­ню сво­ему при­ходит. — «А что, конь, гость был?» — «Был и Еле­ну Прек­расную увез». — «А ско­ро ли мы мо­жем ее дог­нать?» — «Су­точ­ки по­пиру­ем да до­гоним!» — На дру­гие сут­ки сел он на ко­ня. Дог­нал: «Еще те­бе век один жить!» — Сса­дил Еле­ну Прек­расную и увез до­мой.

Бро­сил это­го ко­ня Иван-ца­ревич, от­пра­вил­ся еще счастья ис­кать, не по­ехал к ней в го­сударс­тво. Ноч­ным бы­том не­ча­ян­но при­ходит к эта­кой из­бушке: из­бушка сто­ит на козь­их нож­ках, на ба­рань­их рож­ках, по­вер­ты­ва­ет­ся. — «Ну, из­бушка, стань по-ста­рому, как мать пос­та­вила — к ле­су за­дом, ко мне пе­редом!» — За­шел в эту из­бушку.
В этой из­бушке жи­вет Яга Ягиш­на: «Фу-фу, рус­ско­го ду­ху слы­хом не слы­хать и ви­дом не ви­дать, а рус­ский дух ко мне при­шел — че­ловек не прос­той, а Иван-ца­ревич!.. Ку­ды же ты, Иван-ца­ревич по­шел?» — «Я по­шел се­бе счастья ис­кать!» — «На­ложу я на те­бя три дни служ­бу; че­рез три дни я те­бе — чё те­бе пог­ля­нет­ся, то и дам!» — Сог­ла­сил­ся Иван-ца­ревич трои сут­ки прос­лу­жить.

По­ут­ру она да­ла ему 10 ко­былиц, один­надца­того же­реб­ца, пас­ти. Он их спу­тал на до­лину и па­сёт. «Ку­ды они уй­дут? — Не­куда уй­ти!» А сам лёг спать. Сол­нышко на за­кат — прос­нулся Иван-ца­ревич, ви­дит: ко­был ниг­де не­ту. Ис­кал мно­го вре­мя и не мо­жет их най­ти.

— «Ка­бы мне на это вре­мя зя­тя Во­робья! Он бы по­мог­нул мо­ему го­рю!» — А Во­робей все рав­но как тут и был. — «Ах, Иван-ца­ревич, по­терял сво­их ко­был!» — Во­робей уда­рил­ся об зем­лю, сде­лал­ся же­реб­цом, на­чал ко­был ис­кать. На­шел, на­чал ля­гать и ку­сать, приг­нал их; «Ну, те­перь, Иван-ца­ревич, го­ни!» Приг­нал Иван-ца­ревич, сдал их Яге Ягиш­не.

Пе­рено­чевал по­том ночь. По­ут­ру она ему да­ет 10 гу­сих, один­надца­того гу­сака, пас­ти. До ве­чера дос­пал, по­терял гу­сей, не мо­жет най­ти. — «Ка­бы мне на эту по­ру зя­тя Во­робья! Он по­мог­нул бы мо­ему го­рю!» — Во­робей тут и был. Уда­рил­ся об зем­лю, сде­лал­ся ор­лом, по­летел на ро­зыс­ки гу­сей. Во­робей ра­зыс­кал гу­сей, на­чал щи­пать их, толь­ко из них перья ле­тят. Приг­нал их к Ива­ну-ца­реви­чу. — «Ну, Иван-ца­ревич, го­ни!» — При­гоня­ет, сда­ет он Яге-Ягиш­не.

Ночь пе­рено­чевал. На третьи сут­ки она да­ет ему 10 уток пас­ти, один­надца­того се­лез­ня. Выг­нал на за­лыви­ну (в ло­гу), а сам лег спать. Сол­нце уже се­ло, он тог­да прос­нулся. Уток нет; не мог най­ти. — «Ка­бы мне на эту по­ру зя­тя Во­робья!» — Во­робей к не­му при­быва­ет. — «Се­год­ня уток по­терял! Ну, ни­куды не де­ва­ют­ся!» — Сде­лал­ся яс­тре­бом, на­шел их в ка­мышах, приг­нал. — «Ну, Иван-ца­ревич, го­ни!.. Иван-ца­ревич, у ней 10 до­черей, ста­нет да­вать из лю­бых, ты не бе­ри; да­вать ста­нет те­бе зо­лота, ты и зо­лота не бе­ри, и ни­каких де­нег не бе­ри! А есть ху­дой же­реб­чишко, кое-как но­ги пе­реп­ле­тыва­ет — ты его возь­ми, он те­бя на путь нас­та­вит!»

«Иван-ца­ревич, не же­ла­ешь ли из де­сяти до­черей лю­бую взять? — Я те­бе по­дарю счастье!» — «Мне до­черей тво­их не на­до, и де­нег мне тво­их ни­каких не на­до! И ты от­дай мне ху­дого это­го же­ребен­ка!» — «Не­уже­ли ты у ме­ня это толь­ко и зас­лу­жил?» — «А что? Был до­говор: что я же­лаю, то и от­дай!»

От­да­ла она ему ху­дого же­ребен­ка. Он по­вел его по Ура­лу. Же­ребе­нок го­ворит ему: «Бу­дет те­бе ме­ня вес­ти, я пой­ду по­гуляю с ме­сяц. Че­рез ме­сяц я при­буду к те­бе, ты не ухо­ди с это­го мес­та!» — Вы­нима­ет од­но­гор­лую бу­тыл­ку, мах­нул в эту сто­рону и дру­гую — выш­ло прек­расное царс­тво, и он в этом го­сударс­тве с ме­сяц прок­лаждал­ся (по­куль его же­ребец от­ды­ха­ет). Че­рез ме­сяц же­ребец при­бега­ет, го­ворит: «Бу­дет уж от­ды­хать, те­перь на­до де­ло вес­ти!» — Иван-ца­ревич взял од­но­гор­лую бу­тыл­ку, мах­нул квер­ху, ни­чего не ста­ло; ос­тался он на лу­жоч­ке; бу­тыл­ку за­пих­нул в кар­ман.

Конь ска­зал ему: «Я по­ехал бы с то­бой сей­час за Еле­ной Прек­расной, толь­ко нель­зя те­перь ехать. По­едем мы с то­бой на та­кую-то го­ру. На этой го­ре сто­ит дуб, на этом ду­бе есть гнез­до, в этом гнез­де есть Ка­щея Бес­смертно­го яй­цо (этот ста­рик Ка­щей Бес­смертный на­зыва­ет­ся). Смот­ри, Иван-ца­ревич, са­дись на ме­ня, креп­че дер­жись, что­бы те­бя вет­ром не сшиб­ло!» — Он сел на ко­ня и все рав­но ми­гом при­ехал на эту го­ру, к это­му ду­бу. — «За­лезай на дуб, сни­май яй­цо и не бей его: ти­хонь­ко по­ложь в кар­ман, бе­реги это яй­цо!» — Слез с ду­ба. Конь ему го­ворит: «Брат мой слу­жит у Ка­щея Бес­смертно­го; брат двух­кры­лый, а я шес­тикры­лый; я по­бегу ма­ло-ма­ло с ним рысью, и то бра­ту во ве­ки ме­ня не наг­нать. При­едем к не­му в дом; ес­ли он (Ка­щей) до­ма, то бей его яй­цом в лоб: как яй­цо раз­ле­тит­ся, так и он на­рушит­ся тут же».

Они при­гоня­ют в дом — Ка­щея Бес­смертно­го нет до­ма. Конь по­шел к бра­ту, а он по­шел к ней в дом. Конь от­во­рил толь­ко две­ри — брат об­ра­довал­ся: ма­лого бра­та уви­дал. — «Где ты, ма­лой брат, про­живал­ся дол­го вре­мя? Я те­бя не ви­дел!» — «Я про­живал­ся у Яги Ягиш­ны; она ме­ня за­мори­ла… По­моги Ива­ну-ца­реви­чу Ка­щея Бес­смертно­го убить!» — «Его убить ле­вой ру­кой: ка­бы дос­тать с ду­бу яй­цо, вот его и смерть!» — «Это мы дос­та­ли, у нас в кар­ма­не!..» — «Ты, брат, ай­да ша­гом; а ес­ли пой­дешь рысью, то мне не дог­нать те­бя!»… Он (Иван-ца­ревич) по­садил Еле­ну Прек­расную на сво­его ко­ня, по­ехал ша­гом.

При­был Ка­щей Бес­смертный не че­рез дол­гое вре­мя до­мой; кри­чал в ком­на­тах Еле­ну Прек­расную — ее до­ма нет. Яв­лялся он, меж­ду тем, к ко­ню. — «А что, конь, гость был?» — «Был». — «Еле­ну Прек­расную увез?» — «Увез». — «А ско­ро ли мы мо­жем его дог­нать?» — «Да ес­ли ша­гом по­везет, дак до­гоним, а рысью по­бежит — во ве­ки не наг­нать». — Са­дил­ся на ко­ня, от­прав­лялся его до­гонять. Дог­нал его до­рогой, ос­та­новил: «Ну, я те­перь на­рушуте­бя, Иван-ца­ревич, те­бе бу­дет и жить!» — Иван-ца­ревич сле­зал с ко­ня: «Да­вай те­перь мы с то­бой поб­ра­ту­ем­ся!» — Вы­нул из кар­ма­на яй­цо, уда­рил Ка­щея Бес­смертно­го по лбу — он тут и кон­чился.

По­садил Еле­ну Прек­расную на стар­ше­го ко­ня, сам сел на млад­ше­го, по­ехал в свое го­сударс­тво, в рус­ское (не по­ехал к Еле­не Прек­расной). При­возит в свое го­сударс­тво. По­ехал сво­их зять­ёв со­бирать, за­водить пир. Соб­рал сво­их зять­ёв, и вот они тут нес­коль­ко су­ток с ни­ми пи­рова­ли.

Случайные и неслучайные рекомендации: