Сказка про Долманеша

На­чина­ет­ся сказ­ка с бед­ня­ка. За­бере­мене­ла его же­на, и ког­да приш­ло вре­мя, поз­вал он к ней баб­ку-по­виту­ху. А сам вы­шел из ха­ты. Ког­да вер­нулся, толь­ко от­крыл две­ри, а баб­ка ему:
— Ой! Не рас­топчи ре­бен­ка!
Сту­пил он в дру­гую сто­рону, а баб­ка сно­ва:
— Не рас­топчи ре­бен­ка!
— Да сколь­ко де­тей ро­дилось?
— Не бой­ся ни­чего: кто дал де­тям жизнь, тот даст им и толк. Ра­дуй­ся, что име­ешь две­над­цать хлоп­цев.
Рос­ли хлоп­цы, хо­дили в шко­лу и хо­рошо учи­лись. Са­мого мень­ше­го зва­ли Дол­ма­неш. Очень он был ум­ный, и братья его во всем слу­шались. Ког­да ис­полни­лось им по шес­тнад­цать лет, Дол­ма­неш го­ворит:
— Пой­дем­те слу­жить! Каж­дый най­мет­ся к хо­зя­ину за ко­ня, и ког­да за­рабо­та­ем две­над­цать ко­ней, воз­вра­тим­ся к от­цу.
Соб­ра­лись и идут. При­ходят на пе­рек­ресток две­над­ца­ти до­рог. Дол­ма­неш каж­до­го пос­та­вил на до­рогу, и сам по­шел по сво­ей. Идет и ви­дит ли­сицу, при­вязан­ную к кус­ту. Ли­сица спра­шива­ет:
— Ку­да идешь, Дол­ма­неш?
— Иду служ­бу ис­кать.
— Будь добр, от­вя­жи ме­ня. Ког­да-ни­будь и я те­бе при­гожусь.
Дол­ма­неш от­вя­зал ли­сицу. Идет даль­ше. При­ходит к од­ной ба­бе на по­лони­ну. Кла­ня­ет­ся:
— Доб­рый день, мам­ка!
— Доб­ро­го здо­ровья, сы­нок. Ес­ли бы ты мне не пок­ло­нил­ся и не ска­зал: «Доб­рый день, мам­ка!», я бы те­бя по­губи­ла.
— А ес­ли бы вы мне не от­ве­тили: «Доб­ро­го здо­ровья, сы­нок!», я бы вас по­губил.
Ба­ба ста­ла спра­шивать:
— Че­го ты ищешь?
— Ищу служ­бу.
— Ну так слу­жи у ме­ня три го­да. Бу­дешь пас­ти мо­их ко­былиц. Но ес­ли вов­ре­мя не при­ведешь хоть од­ну, ста­нешь ко­роче на го­лову.
Да­ла она хлоп­цу по­есть та­кого са­ла, что его сра­зу на сон по­тяну­ло. А ког­да Дол­ма­неш зад­ре­мал, ко­были­цы его прев­ра­тились в комья зем­ли. При­бега­ет ли­сица:
— Вста­вай, Дол­ма­неш, твои ко­были­цы про­пали. Но не го­рюй, они не­дале­ко от те­бя. Вон ви­дишь эти комья зем­ли? Возь­ми прут и бей их, при­гова­ривая: «Стань­те ко­были­цами, как и бы­ли!»
Дол­ма­неш так и сде­лал. Ко­былиц заг­нал в хлев, и ба­ба его пох­ва­лила:
— Дав­но не бы­ло у ме­ня та­кого слу­ги!
На дру­гой день (а дни там бы­ли длин­ные, как год) хло­пец сно­ва приг­нал ко­былиц в по­ле и опять зас­нул, а ко­были­цы ста­ли коп­на­ми се­на. И на этот раз при­бежа­ла ли­сица, раз­бу­дила Дол­ма­неша:
— Вста­вай, ко­были­цы опять ис­чезли. Возь­ми пал­ку и бей по коп­нам: «Стань­те сно­ва ко­были­цами!»
Дол­ма­неш так и сде­лал. Приг­нал ко­былиц в хлев, и ба­ба опять его пох­ва­лила:
— Дав­но не бы­ло у ме­ня та­кого слу­ги!
Пог­нал Дол­ма­неш и на тре­тий день ко­былиц и все ду­ма­ет, как бы не зас­нуть. Но толь­ко по­ел са­ла, сра­зу зад­ре­мал.
Ли­сица раз­бу­дила его и го­ворит:
— Бе­да, ба­ба заб­ра­ла ко­былиц во двор, прев­ра­тила их в на­сед­ку с цып­ля­тами и спря­тала в кор­зи­не. Но не пе­чаль­ся, пой­дем к ба­бе. Я за­берусь на чер­дак, бу­ду му­чить ее кур, а ког­да ба­ба по­лезет на чер­дак, ты возь­ми кор­зи­ну с на­сед­кой и цып­ля­тами, от­не­си в хлев, при­гова­ривая: «Стань­те ко­были­цами, а не то — опять бить бу­ду!» А ког­да ба­ба бу­дет те­бе за служ­бу пла­тить, ни­чего не бе­ри, поп­ро­си толь­ко же­ребен­ка, ко­торый ле­жит в на­возе.
При­ходит Дол­ма­неш в ха­ту, а ба­ба раз­ду­ва­ет огонь в пе­чи, хо­чет в ней сво­его слу­гу из­жа­рить за то, что ко­былиц не­дог­ля­дел. А хло­пец тем вре­менем сде­лал так, как ли­сица со­вето­вала. Ба­ба ви­дит: сто­ят ее ко­были­цы на мес­те. И го­ворит она:
— До­рогой Дол­ма­неш, что ты про­сишь за вер­ную служ­бу? Бе­ри се­реб­ра и зо­лота, сколь­ко хо­чешь.
— Ни­чего мне не на­до, толь­ко то­го же­ребен­ка, что в на­возе ле­жит.
Приш­лось ба­бе от­дать же­ребен­ка. Хо­тела дать еще ве­рев­ку, но Дол­ма­неш не взял. Вы­нул из но­гавиц ре­мень, на­кинул же­ребен­ку на шею и по­вел. Вы­вел за ро­щу. А же­ребе­нок и го­ворит че­лове­чес­ким го­лосом:
— Ог­ля­нись, не ви­дит ли нас ба­ба.
— Не ви­дит.
Же­ребе­нок встал на ды­бы, от­ряхнул­ся и прев­ра­тил­ся в прек­расно­го ко­ня Та­тоша.
— Са­дись на ме­ня ско­рее: братья нас уже дав­но до­жида­ют­ся.
Прис­ка­кал Дол­ма­неш к брать­ям, и все они вер­ну­лись к от­цу.
Та­тош го­ворит:
— Дол­ма­неш, мо­его зна­ка ник­то, кро­ме те­бя, не ус­лы­шит. Как стук­ну ко­пытом — при­ходи ко мне и де­лай все, что я те­бе ска­жу.
У от­ца по­были они нес­коль­ко дней. Од­нажды слы­шит Дол­ма­неш: сту­чит Та­тош.
— Что, ко­нек, сту­чишь?
— В три­девя­том царс­тве есть ба­ба, ко­торая име­ет две­над­цать до­черей. По­сылай сво­его от­ца их сва­тать.
Дол­ма­неш ска­зал от­цу, и тот по­шел в три­девя­тое царс­тво сва­тать не­вест сво­им сы­новь­ям. При­шел и го­ворит:
— Слу­шай, ба­ба, у те­бя две­над­цать де­вок, у ме­ня две­над­цать ле­гиней. Не по­паро­вать ли нам их?
— А че­го ж, мож­но,- го­ворит ба­ба.- Пусть твои хлоп­цы са­ми при­дут ко мне.
Соб­ра­лись хлоп­цы и пош­ли к ба­бе. А Та­тош го­ворит Дол­ма­нешу:
— Не дай те­бе бог у ба­бы что-ни­будь съ­есть или вы­пить. Ты бу­дешь сыт от мо­его па­ра.
Ба­ба при­гото­вила уго­щенье, до­чери ее се­ли око­ло хлоп­цев, едят, пь­ют. А Дол­ма­неш не ест и не пь­ет. Как на­елись, на­пились, ба­ба пос­те­лила двад­цать че­тыре пос­те­ли. Все лег­ли спать. А ко­ней ба­ба пос­та­вила в хле­ву — две­над­цать сво­их по од­ну сто­рону, а две­над­цать Дол­ма­неша и брать­ев — по дру­гую. Ночью сту­чит Та­тош. Дол­ма­неш идет на стук:
— Что, ко­нек, при­кажешь?
— Быс­тро иди в ха­ту и пе­рело­жи брать­ев на пос­те­ли де­вушек, а де­вушек — на пос­те­ли брать­ев. А я по­меняю мес­та­ми ко­ней.
Так и сде­лали.
А ба­ба вста­ла, взя­ла саб­лю и всем сво­им до­черям и ко­ням от­ру­била го­ловы. И сно­ва лег­ла спать.
Та­тош опять сту­чит:
— Ско­рее са­дитесь на ко­ней и уди­рай­те, а то бу­дет бе­да.
Братья по­тихонь­ку выш­ли из гор­ни­цы, вско­чили на сво­их ко­ней и пус­ти­ли их во весь дух. А ба­ба ут­ром раз­гля­дела, что по­руби­ла ночью сво­их до­черей и сво­их ко­ней. Страш­но рас­серди­лась:
— По­дож­ди, со­бачий сын, по­падешь еще в мои ру­ки, я те­бя про­учу!
А до­ма отец пе­реже­нил один­надцать сы­новей, ста­ли они хо­зяй­ство­вать. Толь­ко Дол­ма­неш ска­зал:
— Не бу­ду же­нить­ся, пой­ду странс­тво­вать.
Сел на Та­тоша и пос­ка­кал. Едет пус­тынны­ми мес­та­ми, где ни од­но­го се­ла не вид­но, и вдруг на­ходит зо­лотую под­ко­ву.
— Слу­шай, Та­тош, возь­му я эту под­ко­ву?
— Бе­ри, ес­ли те­бе хо­чет­ся. Толь­ко знай: твой огонь, а мой дым.
Едут даль­ше. На­ходят в пу­ти зо­лотые перья.
— Ой, ка­кие кра­сивые перья! Не взять ли их?
— Бе­ри, ес­ли они те­бе нра­вят­ся. Возь­мешь — бу­дешь бе­довать, не возь­мешь бу­дешь го­ревать. Едут даль­ше. На­ходят три зо­лотых во­лоса.
— Ой, ка­кие кра­сивые во­лосы! Взять их?
— Бе­ри, толь­ко знай: твой огонь, а мой дым.
При­ез­жа­ют они к по­ганин­ско­му ца­рю. При­ходят к не­му на под­ворье. Дол­ма­неш кла­ня­ет­ся ца­рю.
— Что ищешь здесь, хлоп­че?
— Ищу служ­бу — я че­ловек бед­ный.
— Бу­дешь у ме­ня слу­жить. Есть у ме­ня двад­цать че­тыре слу­ги, бу­дешь глав­ный над ни­ми.
И ос­тался Дол­ма­неш у по­ганин­ско­го ца­ря.
Прош­ло нес­коль­ко дней. Царь да­вал слу­гам све­чи на ночь, а Дол­ма­неш не брал: ему све­тили под­ко­ва, зо­лотые перья и три зо­лотых во­лоса. Так хо­рошо све­тили, хоть мак со­бирай.
Под­смот­ре­ли это слу­ги и рас­ска­зали ца­рю. Царь поз­вал Дол­ма­неша.
— От­ку­да у те­бя три зо­лотых во­лоса? Ес­ли не ска­жешь, ста­нешь ко­роче на го­лову.
Ска­зал Дол­ма­неш прав­ду и от­дал ца­рю три зо­лотых во­лоса. Тог­да спра­шива­ет царь:
— А кто об­ро­нил эти три зо­лотых во­лоса? Ес­ли не ска­жешь, ко­роче ста­нешь на го­лову.
Дол­ма­неш со­вету­ет­ся с Та­тошем, как вый­ти из бе­ды.
— Не го­рюй, при­ведем мы то­го, кто об­ро­нил эти зо­лотые во­лосы.
Соб­ра­лись и по­еха­ли в дру­гую дер­жа­ву, к той ба­бе, ко­торая за­руби­ла две­над­цать сво­их до­черей.
До­рогой Та­тош го­ворит:
— Ког­да при­едем, ос­та­вишь ме­ня под ок­ном, а сам вой­дешь в ха­ту. Ба­ба бу­дет мо­лить­ся о Сво­ем умер­шем сы­не, а ты хо­ди сза­ди нее и мо­лись до тех пор, по­ка не удас­тся тол­кнуть ба­бу че­рез ок­но к мо­им но­гам. Я но­гами ее приж­му, а ты хва­тай ба­бину три­над­ца­тую доч­ку и не­си к ок­ну, я под­став­лю спи­ну, вы ся­дете на ме­ня — и все убе­жим.
Так и сде­лали.
Воз­вра­ща­ют­ся к по­ганин­ско­му ца­рю. Царь об­ра­довал­ся, что Дол­ма­неш при­вез ему та­кую пи­саную кра­сави­цу, и го­ворит:
— Ду­ша моя, да­вай свадь­бу сыг­ра­ем.
— Хо­рошо, толь­ко преж­де хо­чу я иметь то­го ко­ня, от ко­торо­го у Дол­ма­неша под­ко­ва.
— Кто же при­ведет то­го ко­ня?
— Тот, кто при­вез ме­ня.
Приз­вал царь Дол­ма­неша.
— Дол­жен ты при­вес­ти то­го ко­ня, от ко­торо­го у те­бя зо­лотая под­ко­ва.
А Та­тош пос­ту­чал ко­пытом:
— Ну, Дол­ма­неш, не го­ворил ли я те­бе: «Твой огонь, а мой дым»? Но не го­рюй. По­едем за тем же­реб­цом, толь­ко поп­ро­си у ца­ря три буй­во­ловых шку­ры, две­над­цать меш­ков зо­лы и три меш­ка пак­ли.
Все это они по­лучи­ли и от­пра­вились в дру­гую дер­жа­ву за же­реб­цом. Ког­да подъ­ез­жа­ли, Та­тош ска­зал:
— Об­шей ме­ня шку­рами, по­ложи за них пак­лю и на­сыпь зо­лу, чтоб же­ребец не убил ме­ня. Ког­да сде­рет он с ме­ня две шку­ры и бу­дет сди­рать третью, зо­ла ему гла­за за­сып­лет, а ты сни­ми с ме­ня уз­дечку, на­кинь на не­го и ска­чи в на­шу дер­жа­ву. И дру­гие ко­ни за ним пой­дут.
Так и слу­чилось.
Вер­ну­лись они. По­ганин­ский царь ра­ду­ет­ся.
— Ну, те­перь, ду­ша моя, бу­дем иг­рать свадь­бу?
— Бу­дем,- го­ворит де­вуш­ка,- толь­ко я еще хо­чу ви­деть на сво­ем дво­ре тех уток, зо­лотые перья с ко­торых есть у Дол­ма­неша.
— Кто же те­бе их дос­та­нет?
— Тот, кто ме­ня при­вез и мо­их ко­ней при­вел.
Та­тош пос­ту­чал. Дол­ма­неш при­шел к не­му грус­тный.
— Не го­рюй, все бу­дет хо­рошо. Не го­ворил ли я те­бе: «Возь­мешь — бу­дешь бе­довать, не возь­мешь — бу­дешь го­ревать?» Ког­да при­едем, уви­дим так мно­го уток, что вся во­да ими ук­ры­та. Сре­ди них пла­ва­ет се­лезень с зо­лоты­ми перь­ями. Я обер­нусь се­лез­нем и ста­ну то­го, зо­лото­го, то­пить, по­ка не прыг­нет он в твои ру­ки. А как прыг­нет, ся­дешь на ме­ня и пос­ка­чем в на­шу дер­жа­ву. А за на­ми при­летят все ут­ки.
Так и сде­лали.
Царь очень об­ра­довал­ся и го­ворит:
— Ду­ша моя, бу­дем иг­рать свадь­бу — твоя во­ля ис­полне­на.
— Еще нем­но­го по­дож­дем. Хо­чу, что­бы на свадь­бе бы­ла моя ма­ма.
— Кто ж при­везет те­бе твою ма­му?
— Тот, кто при­вез ме­ня, при­вел же­реб­ца и се­лез­ня пой­мал.
Опять сту­чит Та­тош.
— Не­лег­кое де­ло, Дол­ма­неш, при­вез­ти эту ба­бу: она, зло­дей­ка, так прос­то не дас­тся. Но не го­рюй, и ее дос­та­вим. Пусть царь даст нам же­лез­ный воз, что­бы в нем ни­чего де­ревян­но­го не бы­ло, а то не вы­дер­жит.
Царь все дал. Зап­рягли в воз Та­тоша и же­реб­ца. При­еха­ли в дру­гую дер­жа­ву, к ба­биной ха­те, и на­чали ру­бить боль­шую сме­реку, что рос­ла ря­дом. Ба­ба ус­лы­шала, кри­чит:
— Что это вы, со­бачьи де­ти, де­ла­ете?
А Та­тош обер­нулся че­лове­ком и го­ворит:
— Баб­ка, пом­нишь ли ты то­го Дол­ма­неша, ко­торый по­губил тво­их до­черей? Мы сде­ла­ем боч­ку, по­садим в нее Дол­ма­неша и бро­сим в мо­ре.
— Пом­ню, пом­ню то­го со­бачь­его сы­на!
— Ну, ви­дишь! Луч­ше под­со­би нам — ско­рее кон­чим.
Ба­ба взя­ла две­над­ца­тимет­ро­вый то­пор и од­ним уда­ром сру­била де­рево. Ког­да боч­ка бы­ла го­това, Та­тош ска­зал:
— Ну, баб­ка, ты по си­ле не ус­ту­пишь и Дол­ма­нешу. По­лезай-ка в боч­ку, поп­ро­буй, не раз­ва­лит­ся ли она, ког­да он в ней по­шеве­лит­ся. Еже­ли раз­ва­лит­ся, всем нам пло­хо бу­дет.
— Прав­ду го­воришь.
Ба­ба по­лез­ла в боч­ку и си­дит, ждет, по­ка дно вста­вят. А ког­да вста­вили, Та­тош на­казал ба­бе по­шеве­лить­ся. Ба­ба по­шеве­лилась так силь­но, что же­лез­ный воз зад­ро­жал. Спра­шива­ет Та­тош:
— Ну как, баб­ка, креп­кая боч­ка?
— Креп­кая.
— Так знай — она для те­бя!
И при­вез­ли ба­бу в дер­жа­ву по­ганин­ско­го ца­ря. Ког­да при­вез­ли, го­ворит царь кра­сави­це:
— Ну, те­перь-то уж бу­дем свадь­бу иг­рать?
— Бу­дем, толь­ко при­кажи слу­гам по­до­ить всех ко­ров и ко­былиц, слить мо­локо в чан, чтоб за­кипе­ло, а Дол­ма­неш пусть ис­ку­па­ет­ся в том ча­не.
Ког­да мо­локо за­кипе­ло, Дол­ма­неш го­ворит:
— При­веди­те мо­его Та­тоша, чтоб пос­мотрел он, как я бу­ду ку­пать­ся.
Та­тош по­дошел, ду­нул на мо­локо, оно сра­зу ос­ты­ло. Дол­ма­неш вы­купал­ся и вы­шел из ча­на прек­раснее, чем был.
По­ганин-царь го­ворит:
— Ну, ду­ша моя, по­ра вен­чать­ся. Дол­ма­неш уже ис­ку­пал­ся.
— Хо­рошо, но раз­ве ты не ви­дишь, ка­ким он стал кра­сав­цем? Иди и ты ис­ку­пай­ся в мо­локе.
Ког­да мо­локо за­кипе­ло, царь раз­делся и при­казал при­вес­ти сво­его ко­ня. Прыг­нул в мо­локо, и: ос­та­лись от не­го толь­ко кос­ти.
Тог­да кра­сави­ца по­дош­ла к Дол­ма­нешу:
— Я твоя же­на, а ты мой муж.
И сказ­ка окон­че­на.