Флей­тист Сан­та

В ста­рину, да­лёкую ста­рину, жил один юно­ша, по име­ни Сан­та. Ник­то во всей Япо­нии не умел луч­ше его иг­рать на флей­те. За­иг­ра­ет пе­чаль­ную пес­ню — лю­бого зас­та­вит пла­кать. За­иг­ра­ет ве­сёлую пес­ню — каж­дый в пляс пус­тится. Но Сан­та был так бе­ден, что ни од­на де­вуш­ка за не­го за­муж не шла.
Си­дит од­нажды Сан­та воз­ле сво­его до­мика, иг­ра­ет на флей­те и грус­тит, сам не зная о чём.
Флей­та по­ёт: пи­роро-пи­роро… Кру­гом ти­хо-ти­хо. Ве­тер и тот зас­лу­шал­ся.
Вдруг спус­ка­ет­ся с не­ба лёг­кое, как ды­мок, ли­ловое об­ла­ко. Со­шёл с не­го од­ногла­зый ста­рик в бо­гатом на­ряде и го­ворит:
— Здравс­твуй, Сан­та-дон!
— Здравс­твуй, гость с не­ба. Чем мо­гу те­бе ус­лу­жить?
— Зву­ки тво­ей флей­ты слыш­ны да­же в мо­ём сол­нечном царс­тве. Мно­го-мно­го раз ты ра­довал ме­ня сво­ей иг­рой. В наг­ра­ду за это от­дам я те­бе в жё­ны свою дочь. Сог­ла­сен?
— Как не сог­ла­сить­ся! От ду­ши бла­года­рен.
— Ну, ес­ли так, жди свою не­вес­ту зав­тра ут­ром.
Мах­нул ру­кой на про­щанье ста­рик и уле­тел на ли­ловом об­ла­ке.
Всю ночь Сан­та глаз не сом­кнул.
На дру­гое ут­ро чуть свет вы­шел он из до­му. Бро­дит по дво­ру взад и впе­рёд и всё на не­бо пос­матри­ва­ет. А не­бо, как на­роч­но, проз­рачное, си­нее. Ни об­ла­ка на нём, ни пти­цы.
Вот ды­мок по­казал­ся… Но нет, это где-то в го­рах кос­тёр ра­зож­гли.
Вдруг, от­ку­да ни возь­мись, вып­лы­ло бе­лое-бе­лое об­ла­ко. Ле­тит по не­бу, а Сан­та глаз с не­го не спус­ка­ет. Ос­та­нови­лось об­ла­ко над до­мом Сан­ты и плав­но-плав­но спус­ти­лось вниз.
Сош­ла с об­ла­ка де­вуш­ка не­видан­ной кра­соты. Ли­цо све­тит­ся чу­дес­ным све­том, одеж­ды так и свер­ка­ют.
— Я здесь по при­казу мо­его от­ца, — го­ворит она го­лосом звон­ким, как флей­та. — Ес­ли хо­чешь, бу­ду тво­ей же­ной.
Взял её за ру­ку Сан­та и по­вёл в дом.
Хо­рошо за­жили мо­лодые. Сан­та на же­ну не на­раду­ет­ся. Зва­ли её о-Ка­та. На всё она мас­те­рица: и ткать узо­ры чу­дес­ной кра­соты, и пес­ни петь.
По­ёт мо­лодая же­на, а муж вто­рит ей на флей­те. Кто ни прой­дёт ми­мо их до­ма, ос­та­новит­ся и слу­ша­ет-слу­ша­ет…
А то на­денет Сан­та мас­ку и нач­нёт ве­сёлый та­нец. И же­на вслед за ним. Так кра­сиво — глаз не от­ве­дёшь.
Ста­ли лю­ди го­ворить, что у флей­тис­та же­на так хо­роша со­бой, что все зна­мени­тые кра­сави­цы пе­ред ней прос­то уро­дины.
До­шёл этот слух и до ушей кня­зя — пра­вите­ля ос­тро­ва. Ве­лел он сво­им слу­гам са­дить­ся на са­мых быс­трых ко­ней и ска­кать к Сан­те.
— Дос­тавь­те его в мой за­мок пред мои очи, да пос­ко­рей!
Уди­вил­ся Сан­та:
— Что его свет­лости от ме­ня по­надо­билось? Уж не хо­чет ли он пос­лу­шать, как я на флей­те иг­раю?
Кня­жес­кие слу­ги дол­го тол­ко­вать не при­вык­ли. По­сади­ли Сан­ту на ко­ня и при­вез­ли в за­мок.
Го­ворит ему князь:
— Эй, флей­тист! Мол­ва идёт про твою же­ну, что уж очень она со­бой хо­роша. От­дай мне её в слу­жан­ки.
— Нет, князь, хоть убей ме­ня, а я со сво­ей же­ной не рас­ста­нусь.
По­сулил князь флей­тис­ту мно­го зо­лота. Но и тут Сан­та не сог­ла­сил­ся.
При­заду­мал­ся князь. Ес­ли си­лой от­нять у флей­тис­та же­ну, пой­дёт про не­го, кня­зя, дур­ная мол­ва. Нет, вид­но, тут не си­ла, а хит­рость нуж­на.
— Хо­рошо, я ос­тавлю те­бе твою же­ну, ес­ли ис­полнишь ты мою во­лю. А не ис­полнишь — пе­няй на се­бя.
— При­казы­вай, князь.
— Свей из пеп­ла ве­рёв­ку и за­вяжи уз­лом в ви­де ба­боч­ки. А сро­ку я те­бе даю до зав­траш­не­го ут­ра.
— Свить ве­рёв­ку из пеп­ла? Да где же это слы­хано? Вот ког­да про­пал я! Раз­лу­чат ме­ня с мо­ей же­ной.
Вер­нулся Сан­та до­мой и с го­ря бро­сил­ся нич­ком на пос­тель.
Встре­вожи­лась о-Ка­та. Под­бе­жала, расс­пра­шива­ет:
— Что с то­бой? Что слу­чилось?
Рас­ска­зал ей Сан­та о сво­ём го­ре. Тре­бу­ет князь не­воз­можно­го: «Свей ве­рёв­ку из пеп­ла и за­вяжи уз­лом в ви­де ба­боч­ки».
— Толь­ко и все­го? — улыб­ну­лась же­на. — Не пе­чаль­ся, это де­ло прос­тое.
Вы­мочи­ла о-Ка­та ве­рёв­ку в со­лёной во­де, а по­том хо­рошень­ко вы­суши­ла. На дру­гое ут­ро пе­реп­ле­ла она ис­кусно ве­рёв­ку и уло­жила коль­ца­ми на круг­лом же­лез­ном под­но­се. А по­том по­дож­гла. За­пыла­ла ве­рёв­ка яр­ким пла­менем. Пла­мя до­горе­ло, и — вот чу­до! — ле­жит на под­но­се ве­рёв­ка це­лая, как бы­ла. Узел в ви­де ба­боч­ки за­вязан.
— На, возь­ми! — го­ворит же­на Сан­та. — От­не­си кня­зю.
По­шёл Сан­та к кня­зю, по­дал ему ве­рёв­ку на круг­лом под­но­се.
— Вот, князь, ве­рёв­ка из пеп­ла. Ис­полнил я твоё по­веле­ние.
— Где? По­кажи, быть не мо­жет!
Схва­тил князь под­нос, вер­тит в ру­ках, рас­смат­ри­ва­ет. Но, вид­но, при­та­ил­ся огонь в пеп­ле. Об­жёгся князь, бро­сил ве­рёв­ку, на паль­цы ду­ет.
Опом­нился нем­но­го и го­ворит:
— Ха, по­дума­ешь, труд­ное де­ло! Та­кую ве­рёв­ку из пеп­ла лю­бой прос­так совь­ёт. За­дам-ка я те­бе за­дачу пот­руднее. При­неси мне зав­тра ут­ром та­кой ба­рабан, что­бы он сам со­бой гу­дел на весь мой дво­рец. А не при­несёшь — пе­няй на се­бя. За­беру твою же­ну в слу­жан­ки.
При­шёл Сан­та до­мой грус­тный-грус­тный и бро­сил­ся нич­ком на пос­тель.
Под­бе­жала к не­му же­на:
— Что с то­бой? Что та­кое?
— Вот ког­да бе­да так бе­да! Тре­бу­ет князь, что­бы при­нёс я ему к зав­траш­не­му ут­ру ба­рабан-са­могуд. Та­кого, по­ди, на всём све­те нет.
— Ну, это за­дача не­хит­рая, — ус­мехну­лась о-Ка­та.
Отыс­ка­ла она ба­рабан, сня­ла с од­ной его сто­роны ко­жу. Спря­тала внут­ри гнез­до шер­шней, а по­том сно­ва на­тяну­ла ко­жу и хо­рошо её ук­ре­пила.
Гу­дят шер­шни, сту­чат­ся в стен­ки ба­раба­на: гу-у, гу-у, стук-стук, гу-у, гу-у, стук-стук.
На дру­гое ут­ро от­нёс Сан­та ба­рабан к кня­зю.
— Ис­полнил я твою во­лю. Вот смот­ри, ба­рабан-са­могуд. Ник­то в не­го не сту­чит и паль­цем его не тро­га­ет, а он сам со­бой гу­дит так, что сте­ны дро­жат.
Вот уж это­го князь не ожи­дал. Зак­ри­чал он:
— Эй, слу­ги! Раз­режь­те ко­жу на ба­раба­не. Хо­чу я пос­мотреть, от­че­го он гу­дит, ка­кая хит­рость в нём спря­тана.
Слу­ги так и сде­лали. Вы­летел тут из ба­раба­на рой гу­дящих шер­шней. На­чали шер­шни всех жа­лить. Ко­го один раз, ко­го два, а кня­зю всех боль­ше дос­та­лось. Бе­га­ют все, кри­чат, ру­ками ма­шут.
Толь­ко тог­да шум утих, ког­да всех шер­шней пе­рело­вили.
От­ды­шал­ся князь и го­ворит:
— Пус­тое де­ло — ба­рабан-са­могуд. Каж­дый маль­чиш­ка та­кой сде­ла­ет. Нет, не ос­тавлю я те­бе твою же­ну.
— Ос­ме­люсь до­ложить, мне её по­жало­вал в жё­ны сам вла­дыка сол­нечно­го царс­тва. Она — его род­ная дочь. Раз­гне­ва­ет­ся, по­жалуй, тесть мой, ес­ли кто её оби­дит.
— Вздор, вздор! Как ты сме­ешь бол­тать мне вся­кие не­были­цы! Кто те­бе по­верит!
— Нет, князь, это чис­тая прав­да.
— А ес­ли прав­да, так от­прав­ляй­ся в сол­нечное царс­тво. Поп­ро­си сво­его тес­тя, чтоб дал он те­бе пись­мо за сво­ей пе­чатью. Тог­да, по­жалуй, я по­верю. А не ис­полнишь мо­его при­каза, твою же­ну в слу­жан­ки за­беру, а те­бе ве­лю го­лову от­ру­бить, чтоб не лгал бес­со­вес­тно сво­ему кня­зю.
Вер­нулся Сан­та до­мой и со сле­зами упал нич­ком на пос­тель. Уз­на­ла же­на, что князь тре­бу­ет, и нем­но­го при­заду­малась.
— Да, эта за­дача пот­рудней дру­гих. Но не бой­ся, я те­бе по­могу.
Выш­ла она во двор, под­ня­ла гла­за к не­бу и взмах­ну­ла чёр­ным ве­ером раз и дру­гой.
Вдруг пос­лы­шал­ся та­кой гул и свист, буд­то по­дул силь­ный ве­тер. Ле­тит, слов­но тём­ная ту­ча, боль­шая-боль­шая пти­ца с чёр­ны­ми крыль­ями.
— Са­дись пти­це на спи­ну и не бой­ся, — го­ворит о-Ка­та. — Она от­не­сет те­бя на са­мое не­бо к мо­ему от­цу.
Сел Сан­та на спи­ну пти­це. По­нес­лась она вверх. Заж­му­рил Сан­та гла­за на ми­нуту. От­крыл их, а уж зем­ля вни­зу ка­жет­ся не боль­ше кун­жутно­го се­меч­ка.
Вот при­летел он на не­бо.
С ра­достью встре­тил его од­ногла­зый ста­рик — вла­дыка сол­нечно­го царс­тва.
Го­ворит он:
— Здравс­твуй, Сан­та-дон, дав­но мы с то­бой не ви­дались, — и по­вёл зя­тя в зо­лотой дво­рец.
Уса­дили Сан­ту на шел­ко­вые по­душ­ки и по­дали ему на зо­лотом под­но­се го­ры бе­лого как снег ри­са, а к не­му мно­жес­тво вкус­ных прип­рав.
— Слы­шал я, знаю, что князь от те­бя тре­бу­ет, — го­ворит вла­дыка сол­нечно­го царс­тва. — Ку­шай, зять, спо­кой­но, не то­ропись, а я тем вре­менем на­пишу кня­зю, чтоб не смел он мою дочь оби­жать.
Ос­тался Сан­та один. Про­бу­ет он не­бес­ные ку­шанья, од­но дру­гого вкус­нее.
Вдруг в со­сед­нем по­кое пос­лы­шались плач и сто­ны:
— Ой, ой, хо­чу ри­са! Дай­те мне хоть ри­синоч­ку!
От­крыл Сан­та узор­ча­тую дверь… и что же ви­дит?
Черт ог­ненно­го цве­та, рос­том ве­ликан, на го­лове ро­га, при­кован к стой­лу же­лез­ны­ми це­пями и пла­чет, ро­няя боль­шие, как бо­бы, сле­зы:
— Ой, ой, хо­чу ри­са! Дай­те мне хоть ри­синоч­ку!
При­нёс доб­рый Сан­та пол­ную чаш­ку ри­са:
— На, по­ешь, бед­ня­га. Ви­дать, силь­но ты про­голо­дал­ся.
Ра­зинул Ог­ненный чёрт свою пасть, глу­бокую, как жер­ло пе­щеры, прог­ло­тил рис вмес­те с чаш­кой и вдруг ра­зом пор­вал все це­пи, слов­но па­утин­ки. За­выл он от ра­дос­ти ди­ким го­лосом и про­пал из глаз.
Тут бе­гом при­бежал од­ногла­зый ста­рик. Ли­цо у не­го бе­лое-бе­лое.
— Сан­та, что ты на­делал! Этот чёрт дав­но за­думал по­хитить од­ну из мо­их до­черей.
— Твою дочь? Ко­торую? Уж не мою ли же­ну?
— То-то и бе­да! Раз­ве мож­но бы­ло его кор­мить? Он од­ну при­гор­шню ри­са прог­ло­тит — ста­нет силь­нее ты­сячи че­ловек. Две при­гор­шни ри­са прог­ло­тит — так де­сять ты­сяч мо­гучих во­инов с ним не спра­вят­ся.
— Не знал я, не знал…
— Бо­юсь я, уне­сёт он мою дочь на чёр­тов ос­тров Кэ­кэга­сима. Ле­жит этот ос­тров в са­мой даль­ней да­ли мо­ря. Ту­да и мне дос­ту­пу нет.
— Ну, ко­ли так, зо­ви ско­рей пти­цу с чёр­ны­ми крыль­ями, по­лечу я до­мой, к сво­ей же­не на по­мощь.
Клик­нул вла­дыка сол­нечно­го царс­тва пти­цу с чёр­ны­ми крыль­ями. От­несла она Сан­ту до­мой.
Толь­ко опоз­дал он. Нет же­ны до­ма! Две­ри рас­пахну­ты, один ве­тер в пус­тых ком­на­тах гу­ля­ет.
«Поп­лы­ву хоть на са­мый край све­та, — ре­шил Сан­та, — а же­ну свою оты­щу».
Взял он с со­бой свою лю­бимую флей­ту да ещё мас­ку се­дого ста­рика, по­ложил их к се­бе за па­зуху и по­шёл к бе­регу мо­ря. Сто­ит на бе­регу мо­ря лод­ка с па­русом.
Сел в неё Сан­та и поп­лыл ис­кать чёр­тов ос­тров Кэ­кэга­сима.
Дол­го ски­тал­ся он по мо­рям. Раз­ные по­видал ос­тро­ва: и та­кой, где лю­до­еды жи­вут, и та­кой, где у всех лю­дей со­бачьи го­ловы, и ещё мно­го дру­гих. На­конец зап­лыл он так да­леко, где ни один ко­рабль ещё не бы­вал.
Од­нажды ут­ром уви­дел Сан­та: тор­чит из мо­ря чёр­ная го­ра, а над ней крас­ный огонь пы­ла­ет.
Вы­шел Сан­та на бе­рег и ве­село за­иг­рал на сво­ей флей­те: пи­роро-пи­роро.
Тут сбе­жались к не­му со всех сто­рон чер­те­нята. Бь­ют в ла­доши, пля­шут.
Спра­шива­ет Сан­та чер­те­нят:
— Не зна­ете ли вы, где жи­вёт Ог­ненный чёрт?
— Как не знать? Он у нас са­мый глав­ный. Пой­дём с на­ми, по­кажем.
По­каза­ли они Сан­те пе­щеру в го­ре.
По­дошёл он к са­мому вхо­ду и ти­хо-ти­хо за­иг­рал на флей­те.
Ус­лы­шала его же­на зна­комые зву­ки и за­лилась сле­зами.
— Что с то­бой? От­че­го ты вдруг зап­ла­кала? — спра­шива­ет её Ог­ненный чёрт.
— Слы­шишь, флей­та иг­ра­ет. Сер­дце у ме­ня так и за­щеми­ло.
— Ого! С че­го бы это? Уж не твой ли муж-флей­тист иг­ра­ет там у вхо­да?
— Не го­вори глу­пос­тей! Как он сю­да по­пал бы! Прос­то я с са­мого детс­тва люб­лю зву­ки флей­ты. Не мо­гу без слез слы­шать, так люб­лю.
На­дел Сан­та на ли­цо мас­ку ста­рика и во­шёл в пе­щеру. Не уз­нал его чёрт.
— Иг­рай, — го­ворит, — да смот­ри по­весе­лее, а я сво­их при­яте­лей со­зову, ус­трою пи­руш­ку.
Вот соб­ра­лись в пе­щеру чер­ти са­мых раз­ных цве­тов: си­ние, крас­ные, жёл­тые. За­иг­рал Сан­та на флей­те ве­сёлый на­пев. Зап­ры­гали чер­ти, зас­ка­кали, зак­ру­жились в пляс­ке. Всё быс­трей иг­ра­ет Сан­та, всё быс­трей пля­шут чер­ти. На­конец, пь­яные и ус­та­лые, по­вали­лись они на пол ря­дами. Хра­пят так, что пе­щера дро­жит.
Тут схва­тил Сан­та же­ну за ру­ку:
— Бе­жим ско­рее!
— На тво­ём чел­но­ке мы да­леко не уп­лы­вём, — от­ве­ча­ет о-Ка­та. — До­гонят нас чер­ти сра­зу.
— Что же нам де­лать?
— Тут в пе­щере спря­тана вол­шебная ко­лес­ни­ца. Стук­нуть по ней один раз же­лез­ной па­лицей, она ты­сячу ри про­летит.
Вы­кати­ли Сан­та с же­ной из пе­щеры боль­шую ко­лес­ни­цу. Вско­чили на неё и уда­рили по ней же­лез­ной па­лицей:
— Ко­лес­ни­ца, ко­лес­ни­ца, ле­ти от­сю­да по­быс­трее!
Взле­тела ко­лес­ни­ца на воз­дух. Мчит­ся, толь­ко ве­тер в ушах свис­тит. Вот и ос­тров Кэ­кэга­сима из ви­ду скрыл­ся. Об­ра­дова­лись Сан­та с же­ной, по­лег­ча­ло у них на сер­дце.
Но тут, как на грех, оч­нулся от сна Ог­ненный чёрт.
— Бе­да! Бе­да! Ук­рал флей­тист не­бес­ную де­ву. Прос­ни­тесь, чер­ти, вста­вай­те!
Пов­ска­кали чер­ти, гла­за про­тира­ют.
— Ско­рее та­щите из же­лез­ной кла­довой на­шу са­мую быс­трую ко­лес­ни­цу! — во­пит Ог­ненный чёрт. Гла­за у не­го от злос­ти во лбу, как ко­лёса, вер­тятся.
При­тащи­ли чер­ти ко­лес­ни­цу. Бы­ла она ку­да боль­ше пер­вой и мог­ла ле­теть в де­сять раз быс­трее.
Вско­чили на неё все чер­ти, сколь­ко их бы­ло. Ко­му мес­та не хва­тило, тот влез на пле­чи к дру­гому.
Уда­рил Ог­ненный чёрт ко­лес­ни­цу же­лез­ной па­лицей с та­кой си­лой, что ис­кры брыз­ну­ли.
— Ле­ти, ле­ти быс­трее бу­ри. До­гоняй бег­ле­цов!
Мчат­ся чер­ти, ог­ненный след за ни­ми по воз­ду­ху сте­лет­ся.
Уви­дали они Сан­ту с же­ной и за­ора­ли гром­че рас­ка­тов гро­ма:
— Дер­жи, дер­жи! По­пались! Не уй­дё­те от нас.
Уже сов­сем чер­ти близ­ко. Вот-вот ког­тя­ми схва­тят.
Тут дос­та­ла о-Ка­та чёр­ный ве­ер и быс­тро-быс­тро им за­маха­ла.
— Ле­ти, ле­ти к нам, пти­ца! За­щити нас, пти­ца!
Вдруг по­яви­лась над ни­ми чёр­ная пти­ца. Крыль­ями бег­ле­цов прик­ры­ва­ет, ла­пами ко­лес­ни­цу с чер­тя­ми от­пи­хива­ет. Ста­ли чер­ти стре­лы в чёр­ную пти­цу пус­кать, копья в неё ме­тать. Обер­ну­лась пти­ца да как клю­нет но­сом вра­жес­кую ко­лес­ни­цу!
Пе­ревер­ну­лась ко­лес­ни­ца вверх дном — и кам­нем в во­ду. Тут все чер­ти и по­тону­ли.
А Сан­та с же­ной по­лете­ли к вла­дыке сол­нечно­го царс­тва. Об­ра­довал­ся он, лас­ко­во их при­нял и дол­го от се­бя не от­пускал.
Соб­ра­лись, на­конец, мо­лодые к се­бе до­мой. Дал им ста­рик на про­щанье пись­мо за сво­ей пе­чатью.
По­шёл Сан­та в за­мок, по­дал кня­зю пись­мо.
А в пись­ме на­писа­но:
«Я, по­вели­тель сол­нечно­го царс­тва, вы­дал дочь свою за­муж за флей­тис­та Сан­ту. Ху­до бу­дет то­му, кто им зло при­чинит».
Вспых­нул князь от гне­ва:
— Опять ты мо­рочить ме­ня взду­мал пус­ты­ми вы­дум­ка­ми. Нас­тро­чил это пись­мо по тво­ему при­казу ка­кой-ни­будь на­ём­ный пи­сец и под­ложную пе­чать при­ложил. Но ме­ня не про­ведёшь. Вот те­бе твоя гряз­ная бу­мажон­ка!
И бро­сил пись­мо на пол. Вдруг вспых­ну­ло оно яр­ким пла­менем.
Бро­сились слу­ги ту­шить пла­мя. Про­бу­ют за­топ­тать его, за­лить во­дой, а пла­мя всё силь­ней раз­го­ра­ет­ся.
За­пылал кня­жес­кий дво­рец, как боль­шой кос­тёр.
Тут на­пал на кня­зя страх.
Стал он про­сить у Сан­ты про­щенья го­лосом сла­бым, как писк ци­кады:
— Ни­ког­да боль­ше те­бя не пот­ре­вожу, зо­лотом осып­лю, толь­ко из­бавь ме­ня от гне­ва тво­его гроз­но­го тес­тя.
И тут вдруг пла­мя са­мо со­бой по­гас­ло.
— Ни­чего мне, князь, от те­бя не на­до, толь­ко ос­тавь нас в по­кое.
С той по­ры за­жил Сан­та со сво­ей же­ной в ми­ре и до­воль­стве.
Же­лаю счастья! Же­лаю счастья!