Гор­ное чу­дище — Омои

Дав­но-дав­но это бы­ло.
Жил в од­ной де­рев­не бо­чар. Как-то раз по­шёл он в со­сед­нюю де­рев­ню боч­ки чи­нить. Бы­ло ран­нее ут­ро, ещё третьи пе­тухи не про­пели. Вер­хушки гор крас­ным ог­нём го­рят, а в бам­бу­ковой ча­ще хоть фо­нарь за­жигай, так тем­но.
Идёт бо­чар по тро­пин­ке вверх на го­ру, вниз с го­ры, пет­лей вок­руг го­ры и сно­ва вверх на го­ру. В ру­ках дер­жит лёг­кие бам­бу­ковые об­ру­чи. Эти об­ру­чи он на боч­ки на­бивал, что­бы креп­ко, друж­ной семь­ёй дер­жа­лись вмес­те до­щеч­ки-клёп­ки.
Идёт и на­пева­ет:
Что круг­лей клу­боч­ка-боч­ка-боч­ка?
Толь­ко боч­ка, толь­ко боч­ка.
Су­тон­тон-су­тон­тон.
Что кра­сивей го­лубоч­ка-боч­ка-боч­ка?
Толь­ко боч­ка, толь­ко боч­ка.
Су­тон­тон-су­тон­тон.
Очень бо­чар своё де­ло лю­бил.
Вдруг слы­шит он — хлоп, хлоп! — слов­но мяч по зем­ле пры­га­ет.
Взгля­нул бо­чар вниз с го­ры — бе­да!
Ска­чет ему навс­тре­чу по тро­пин­ке страш­ное чу­дище: но­га у не­го од­на и глаз один, а вот рук, как на­роч­но, две и обе с ког­тя­ми.
Зат­рясся бо­чар от стра­ха. Ду­ма­ет:
«Про та­кое пу­гало я ни­ког­да не слы­хивал».
А чу­дище сме­ёт­ся:
— Эй, бо­чар! Так я, по-тво­ему, пу­гало?
Ещё силь­нее бо­чар ис­пу­гал­ся:
«От­ку­да он зна­ет, как я его в мыс­лях наз­вал? Убе­гу-ка я ско­рее нап­ра­во по тро­пин­ке на Ки­пари­совую го­ру, к ле­сору­бам. Они ме­ня спа­сут».
А чу­дище хи­хика­ет:
— Ага, бо­чар, ты от ме­ня на Ки­пари­совую го­ру убе­жать хо­чешь вон по той тро­пин­ке? А я — прыг-скок — за­бегу впе­рёд и пой­маю те­бя.
«Уга­дал он, — ду­ма­ет бо­чар. — По­бегу-ка я на­лево на Сос­но­вую го­ру к уголь­щи­кам под за­щиту».
А чу­дище хо­хочет:
— Так вот что ты за­те­ял! Хо­чешь на Сос­но­вую го­ру бе­жать? Ведь вер­но? А я твои мыс­ли как в рас­кры­той кни­ге чи­таю.
Сов­сем бо­чар ду­хом пал: «Все мои мыс­ли гор­ное чу­дище чи­та­ет. Всё на­перёд зна­ет, что ни при­думаю. Про­пал я, нет мне спа­сенья!»
— Прав­да твоя, бо­чар, — за­лива­ет­ся сме­хом чу­дище. — Что ты ни за­те­ешь, я всё раз­га­даю. Не­даром ме­ня зо­вут Омои — Угад­чик мыс­лей. Но хва­тит бол­тать по пус­тя­кам, зав­тра­кать по­ра.
Об­лизнул­ся Омои, ра­зинул пасть и пос­ка­кал вверх по тро­пин­ке к бо­чару. А бо­чар и бе­жать не мо­жет, но­ги к зем­ле при­рос­ли.
По­сыпа­лись у не­го об­ру­чи из ос­ла­бев­ших рук.
По­катил­ся один об­руч вниз с го­ры, зап­ры­гал, слов­но за­яц, да как щёл­кнет вдруг чу­дище по лбу — пон!
— Ой, ой, ой! — за­вопил Омои от ис­пу­га.
А тут вто­рой об­руч его по лбу — пон!
Пры­га­ют об­ру­чи, ка­тят­ся — тре­тий, пя­тый, де­сятый, — и каж­дый Омои по лбу щёл­ка­ет — пон, пон, пон!
За­вопи­ло чу­дище ди­ким го­лосом:
— Ой, бо­юсь, бо­юсь, ой, бо­юсь! Зна­чит, че­ловек мо­жет на­падать не по­думав­ши. Сна­чала прог­ло­тит, а по­том уж по­дума­ет, что хо­рошо бы ме­ня съ­есть. Как же я хит­рости че­лове­ка раз­га­даю? Ой, бо­юсь, убе­гу на край све­та, ту­да, где лю­ди не во­дят­ся, а то ещё, че­го доб­ро­го, съ­едят ме­ня, бед­ня­гу!
С тех пор ник­то боль­ше не ви­дел страш­но­го Омои.
Слу­ша­ют лю­ди рас­сказ про не­го и сме­ют­ся: глу­пое чу­дище! Ведь бо­чар не­ча­ян­но из рук об­ру­чи вы­ронил. В го­лове у не­го от стра­ха ни од­ной мыс­ли и не бы­ло.
Но ведь бы­ва­ет и так. Че­лове­ку и на­до бы на­перёд по­раз­мыслить, а он на­обум пос­ту­па­ет, не по­думав. И по­катит­ся у не­го нуж­ное де­ло под го­ру, слов­но об­руч.
Толь­ко всем ли, как бо­чару, от это­го счастье?