Когда-то в Хаслахе жил веселый музыкант, который проводил свои дни в столь беспечных и легкомысленных забавах, что его жене жилось с ним не сладко.
Однажды шагал этот музыкант долиной реки Большой Мюль на свадьбу, которую играли в Санкт-Освальде. Возле замка Лихтенау повстречался ему маленький человечек, ехавший верхом на такой же низкорослой лошадке. Вид у коротышки был престранный. Одет он был в зеленое платье, лицо у него было коричневое, волосы на голове и борода — зеленые, а глаза горели жарко, как угольки. И одежда человечка, и сбруя его лошадки были украшены всевозможными болотными и водяными растениями и цветами.
— Куда путь держишь? — спросил странный всадник музыканта, который смотрел на него с удивлением.
— Иду в Санкт-Освальд, — отвечал он. — Там я буду играть на свадьбе, когда всем захочется плясать.
— Не ходи в Санкт-Освальд! — вдруг приказал зеленый человечек. — Там и без тебя обойдутся. У меня нынче тоже свадьба. Если пойдешь со мной и будешь играть на моей свадьбе, в убытке не останешься.
Не долго думая парень согласился и пошел с новым знакомым.
Человечек привел его на берег Мюля. А здесь, едва он шагнул в воду, река расступилась. Впереди вдруг появилась хрустальная лестница. Дивясь чуду и сгорая от любопытства, музыкант зашагал по ней все вниз и вниз, следом за человечком. В конце лестницы оказались железные ворота, они распахнулись, и музыкант со своим вожатым вошли в великолепный зал, который был вырублен в подводной скале и весь сиял от яркого света множества светильников. Музыкант глядел по сторонам во все глаза и рот разинул от удивления, но зеленый хозяин не дал ему вдоволь надивиться на это диво — пора было начинать игру. И музыкант начал играть. Он играл на своей скрипке так хорошо, как еще никогда в жизни. При первых звуках музыки во всех стенах распахнулось множество дверей и в зал парами начали входить маленькие зеленые кавалеры и дамы. Они тут же пустились в пляс, и танцевали куда лучше, чем любой парень или девушка во всей округе. А маленький жених вдохновенно закружился в танце со своей хрупкой зеленой невестой.
У музыканта уже руки неметь начали от игры — как вдруг праздник окончился. Маленькие плясуны и плясуньи снова парами чинно покинули зал. Осталась только невеста. Она шепнула на ухо музыканту:
— В награду за игру ничего не проси, кроме того, что лежит в мусоре под метлой.
Вскоре пришел жених. Он спросил, что хочет музыкант получить за свою игру.
— Дай мне то, что лежит в мусоре под метлой, — ответил тот. — Ничего другого мне не нужно.
— Неплохой ты сделал выбор! — улыбнувшись, сказал человечек. — Там лежат всего три крейцера, но каждый крейцер исполнит одно твое желание.
Музыкант, который устал до изнеможения, едва расслышал, что сказал хозяин. Три крейцера были, на его взгляд, смехотворно малой платой, и он недовольно сунул их в карман, подумав при этом, что на свадьбе в Санкт-Освальде, наверное, получил бы куда больше. Однако он был парень добродушный и огорчаться по пустякам не стал.
Хозяин вывел музыканта из зала, и тут парень вдруг снова очутился на берегу Мюля. Он стоял и не мог понять, приснилось ли ему все это или было на самом деле. По небу плыл месяц, все вокруг было залито его таинственным светом, и музыкант увидел впереди замок Лихтенау и справа от него мощную башню Хаслахской крепости. Парень постоял, почесал в затылке, но так и не понял, что же такое с ним приключилось. С тем и отправился домой. Молодая жена встретила его градом упреков. Неудивительно — ведь он, сам того не зная, проиграл на скрипке в гостях у хозяина Мюля целую неделю. Что должна была подумать жена, если он на целую неделю бросил ее одну, ничего не объяснив и не попрощавшись? Она была в страшной тревоге, ведь, сказать по правде, она любила своего беспечного мужа. Однако это не помешало ей хорошенько его отчитать и припомнить все, чем он и раньше ее обижал по своему легкомыслию. Слово за слово — не прошло и получаса, а они уже всерьез поссорились и так разозлились друг на друга, что, казалось, никогда больше не помирятся.
И вдруг музыкант вспомнил о волшебных крейцерах и, хотя он так и не мог сказать, правдой все было или только приснилось ему, поскорей полез в карман, вытащил один крейцер и воскликнул в сердцах:
— Если каждый из этих крейцеров и правда исполняет желание, то я желаю тебе, сварливая ты баба, змея ты ядовитая, чтобы черт уволок тебя на гору Экартсберг и заставил там поплясать!
Не успел он это сказать, как поднялась страшная буря, и так она завыла и загрохотала вокруг их домишки, что у обоих в глазах потемнело. Двери и окна вдруг распахнулись, и… жена музыканта исчезла. Ничего не оставалось бедняге, как поскорей достать второй крейцер и пожелать, чтобы жена вернулась. В тот же миг она снова оказалась на старом месте, кроткая как овечка и дрожащая от страха. Обнялись они, расцеловались, и охота ссориться пропала у обоих надолго.
Эта жуткая история вскоре стала известна во всей округе, и люди начали сторониться музыканта и его жены, видно, нечисто что-то с этой парочкой, — так они рассудили. И музыкант присмирел, все чаще он грустил, пропало былое его легкомыслие, день ото дня становился он мрачней и суровее. А жену его, по правде сказать, куда больше бы устроило, если б он оставался прежним легкомысленным ветрогоном, которого она при случае могла крепко выбранить. Мало радости ей было жить с таким вот угрюмым парнем. В конце концов решил музыкант уехать в чужие края. Перед тем как проститься, достал он свой третий крейцер и сердито отбросил его подальше. А женато подняла монету и спрятала в свой кошелек.
Итак, музыкант ушел странствовать и странствовал долго в далеких краях. Со временем его угрюмость прошла, и он опять стал веселым и радостным, вот только от легкомыслия его не осталось и следа. Вскоре он заскучал по жене и решил вернуться домой. Часть обратного пути ему пришлось проплыть по морю на корабле. Когда корабль плыл уже в открытом море и кругом были только волны и небо, разразился невиданной силы шторм. Матросы и капитан не знали, что и делать.
А на корабле этом плыл один граф, и так бедняга струсил, что пообещал большие деньги тому, кто сумеет его спасти. И тогда музыкант вспомнил о третьем волшебном крейцере, который жена в последний момент сунула ему в карман, когда он уходил. Музыкант еще сильней затосковал по дому, да и утонуть в море ему совсем не улыбалось, вот и вытащил он из кармана последний крейцер и громко выкрикнул свое желание: чтобы море успокоилось и задул попутный ветер, который понесет корабль к дому. В тот же миг буря стихла, волны улеглись, а небо засияло синевой. Морякам и графу сделалось жутко, и они в страхе поглядывали на музыканта, хоть и радовались от души, что жизнь их теперь спасена. Граф сдержал слово — дал музыканту много золота.
Вскоре музыкант целый и невредимый добрался до дому. Теперь это был совсем другой человек, хотя жизнерадостность к нему и вернулась. Никто не верил, что когда-то он был легкомысленным парнем. Жена его была счастлива, а так как он теперь не давал ей повода сердиться и браниться, то они сделались самой дружной супружеской парой, какую только можно себе представить.
На графское золото музыкант приобрел лавку, жена ему усердно помогала торговать, и вскоре они разбогатели и стали уважаемыми людьми в глазах всех соседей. Немного времени спустя бывшего музыканта избрали судьей в Хаслахе, и он отправлял свою должность добросовестно и серьезно, всегда заботился о бедняках и больных. Умер он, достигнув преклонных лет, и все жители Хаслаха искренне о нем горевали.
