Потайной карман

Эта ис­то­рия из вре­мен Га­руна аль-Ра­шида

Ашер был сы­ном бо­гато­го куп­ца, ко­торый вел тор­говлю ков­ра­ми, шел­ка­ми и дра­гоцен­ностя­ми. Воз­вра­ща­ясь из да­леких пу­тешес­твий, отец рас­ска­зывал Аше­ру и его луч­ше­му дру­гу Да­виду чу­дес­ные ис­то­рии о чу­жих зем­лях и об уди­витель­ных прик­лю­чени­ях, вы­пав­ших на его до­лю. Ибо в те вре­мена жизнь ев­рей­ских куп­цов бы­ла бес­по­кой­ной и опас­ной, хо­тя и пла­тили они мно­го де­нег за ох­ранные гра­моты ка­лифа.

Маль­чи­ки всег­да с осо­бым не­тер­пе­ни­ем жда­ли рас­ска­зов о зна­мени­том ка­лифе Га­руне аль-Ра­шиде и о слав­ном го­роде Баг­да­де, ку­да ев­ре­ев не до­пус­ка­ли без спе­ци­аль­но­го раз­ре­шения и где они ежед­невно рис­ко­вали жизнью.

Од­нажды отец Аше­ра, Иб­ра­гим, соб­рался по­сетить се­ления тка­чей в ок­рес­тнос­тях Баг­да­да, что­бы за­купить пар­тию пер­сид­ских ков­ров. Ашер уп­ра­шивал от­ца взять его с со­бой.

«Ты обе­щал, что бу­дешь брать ме­ня с со­бой, ког­да мне ис­полнит­ся две­над­цать, — го­ворил он. — А раб­би Ами­таи, отец Да­вида, ска­зал, что на сле­ду­ющей не­деле мы все рав­но не бу­дем учить­ся, по­тому что нас­ту­пит се­зон го­рячих вет­ров».

Же­на Иб­ра­гима умер­ла вско­ре пос­ле рож­де­ния Аше­ра. Отец вос­пи­тывал ре­бен­ка один и уже дей­стви­тель­но по­думы­вал о том, что­бы брать его в тор­го­вые по­ез­дки и пос­те­пен­но при­учать к де­лу.

«Ну, хо­рошо, — от­ве­тил он, — на этот раз ты по­едешь, ес­ли те­бе удас­тся уп­ро­сить раб­би Ами­таи от­пустить с на­ми Да­вида. Тог­да вы вдво­ем смо­жете про­дол­жать за­нятия и не бу­дете ску­чать, ког­да мне при­дет­ся от­лу­чать­ся по де­лам».

Маль­чи­ки бы­ли на седь­мом не­бе от счастья, ког­да раб­би Ами­таи сог­ла­сил­ся на по­ез­дку сы­на. «Толь­ко обе­щай­те, — ска­зал он, — что вы каж­дый день бу­дете по­нем­но­гу за­нимать­ся и не со­вер­ши­те пос­тупков, ко­торых поз­же при­дет­ся сты­дить­ся». С эти­ми сло­вами он по­цело­вал маль­чи­ков, бла­гос­ло­вил их, и они от­пра­вились в путь.

Пу­тешес­твие бы­ло дол­гим. Ка­раван мед­ленно прод­ви­гал­ся по рас­ка­лен­ным пыль­ным рав­ни­нам, с тру­дом пре­одо­левал ка­менис­тые гор­ные тро­пы. Сна­чала Ашер и Да­вид ужас­но ус­та­вали, по­тому что не при­вык­ли столь­ко вре­мени про­водить в сед­ле. Но как все бы­ло ин­те­рес­но! Они от­ды­хали и но­чева­ли в шат­рах, навс­тре­чу им по­пада­лись пыш­ные ка­рава­ны из даль­них стран, в о­ази­сах чу­жезем­ные куп­цы об­ме­нива­лись то­вара­ми и уди­витель­ны­ми ис­то­ри­ями. Но са­мыми ин­те­рес­ны­ми бы­ли рас­ска­зы Мус­та­фы — во­жака ка­рава­на. Он уже мно­го лет ос­та­вал­ся вер­ным спут­ни­ком Иб­ра­гима в тор­го­вых пу­тешес­тви­ях и мно­гое ус­пел по­видать.

Че­рез не­делю они на­конец дос­тигли ка­раван-са­рая не­пода­леку от Баг­да­да, сто­лицы мо­гущес­твен­ной дер­жа­вы, сре­дото­чия ре­месел и тор­говли. Иб­ра­гим нес­коль­ко дней приг­ля­дывал­ся к то­варам в ка­раван-са­рае, а по­том стал со­бирать­ся к глав­ной це­ли сво­его пу­тешес­твия — не­боль­шим се­лени­ям тка­чей сре­ди ок­рес­тных хол­мов.

Ко­неч­но, Ашер и Да­вид ду­мали по­ехать с ним, но он и слы­шать об этом не хо­тел: «Пло­хо уже и то, что мне са­мому при­ходит­ся рис­ко­вать жизнью, имея де­ло с тка­чами-му­суль­ма­нами, а вам там и вов­се де­лать не­чего. Ос­та­вай­тесь здесь. Учи­тесь, раз­вле­кай­тесь. Мус­та­фа за ва­ми прис­мотрит. Слу­шай­тесь его во всем, а ес­ли со мной, не при­веди Гос­подь, что-ни­будь слу­чит­ся, вы ско­ро об этом уз­на­ете. Но, я на­де­юсь, Гос­подь мне по­может, как Он всег­да по­мог­ла рань­ше».

Ашер и Да­вид с поль­зой про­води­ли вре­мя, и ску­чать им бы­ло не­ког­да. Они изу­чали То­ру, а в сво­бод­ные ча­сы Мус­та­фа ус­тра­ивал им вся­кие раз­вле­чения.

Од­нажды Мус­та­фа ска­зал, что на сле­ду­ющий день ему нуж­но в Баг­дад, а они дол­жны обе­щать хо­рошо се­бя вес­ти и не де­лать глу­пос­тей, ког­да ос­та­нут­ся од­ни. Маль­чи­ки ста­ли про­сить его взять их с со­бой, пос­мотреть уди­витель­ный го­род, о ко­тором столь­ко при­ходи­лось слы­шать.

«Это не­воз­можно, — от­ве­тил он. — Ес­ли кто-ни­будь уз­на­ет, что вы ев­реи, вы по­паде­те в боль­шую бе­ду. Ни один ев­рей не мо­жет на­ходить­ся в Баг­да­де без спе­ци­аль­но­го раз­ре­шения ка­лифа». Но маль­чи­ки так уп­ра­шива­ли, что он в кон­це кон­цов сдал­ся. Он при­гото­вил для каж­до­го бур­нус и чал­му — одеж­ду, ко­торую но­сят ара­бы, — и на­учил их вес­ти се­бя так, что­бы не вы­зывать по­доз­ре­ний.

Так на­чина­лась са­мая вол­ну­ющая часть их пу­тешес­твия. Оде­тые как му­суль­ман­ские маль­чи­ки, они въ­еха­ли в са­мый ска­зоч­ный из го­родов. Гла­за не ус­та­вали ди­вить­ся его ве­лико­лепию и пыш­ности, яр­ким крас­кам, рос­кошным двор­цам и жур­ча­щим фон­та­нам.

Мус­та­фа при­вел их ко двор­цу са­мого ка­лифа и по­казал им уз­кую бо­ковую ка­лит­ку в сте­не: «Вот от­сю­да Га­рун аль-Ра­шид каж­дую ночь вы­ходит из двор­ца и бро­дит по ули­цам пе­ре­оде­тый то куп­цом, то ка­мено­тесом, что­бы сме­шать­ся с тол­пой и пос­лу­шать, что го­ворят лю­ди о нем и его прав­ле­нии. Уз­нать его очень труд­но, по­тому что он боль­шой мас­тер пе­ре­оде­вания и ни­ког­да не при­нима­ет од­но­го об­личья дваж­ды».

Ашер и Да­вид бы­ли со­вер­шенно зах­ва­чены тем, что ви­дели и слы­шали, но са­мым пот­ря­са­ющим в их про­гул­ке бы­ло по­сеще­ние Бас­ры — ог­ромно­го кры­того ры­ка, пол­но­го са­мых кра­сивых и при­чуд­ли­вых то­варов со всех кон­цов све­та. Мус­та­фа ос­та­вил маль­чи­ков в бе­зопас­ном мес­те, а сам от­пра­вил­ся по де­лам, но че­рез не­кото­рое вре­мя они на­чали хо­дить от при­лав­ка к при­лав­ку и раз­гля­дывать раз­ные ди­ковин­ные ве­щи. Приб­ли­зив­шись к од­но­му из при­лав­ков с бо­гаты­ми ков­ра­ми, Ашер ус­лы­шал об­ры­вок раз­го­вора, ко­торый воз­бу­дил его лю­бопытс­тво. Он по­манил ру­кой Да­вида: «Ви­дишь тех дво­их? Толь­ко не смот­ри на них пря­мо». Да­вид взгля­нул кра­ем гла­за и уви­дел вла­дель­ца при­лав­ка с ков­ра­ми, бе­седу­юще­го с дру­гим куп­цом. «Сде­лай вид, что рас­смат­ри­ва­ешь ков­ры, и пос­лу­шай, о чем они го­ворят».

— Пред­ставь се­бе, как ему хо­телось ку­пить на­ши дра­гоцен­ные ков­ры так де­шево. А Юсуф так глуп, что со­бирал­ся их про­давать — и про­дал бы, ес­ли бы не вме­шал­ся я. В сле­ду­ющее мгно­вение ста­рый ев­рей уже ва­лял­ся на по­лу, свя­зан­ный, с кля­пом во рту, а его ко­шель с зо­лотом бла­гопо­луч­но ви­сел на мо­ем по­ясе».

— А ты не бо­ял­ся? — спро­сил вто­рой ку­пец.

— Че­го тут бо­ять­ся? Я на­чал кри­чать, что этот ев­рей ос­корбил на­шу ве­ру. Все жи­тели се­ления при­бежа­ли, го­товые рас­терзать обид­чи­ка. Ког­да по­явил­ся сле­див­ший за по­ряд­ком чи­нов­ник-ка­ди, ев­рей стал до­казы­вать ему, что у не­го есть гра­мота ка­лифа, раз­ре­ша­ющая хо­дить по на­шим се­лени­ям и за­нимать­ся тор­говлей. «Где эта бу­мага?» — спро­сил ка­ди. «В мо­ей сум­ке». — «А сум­ка где?» — «Он ее отоб­рал», — ска­зал ста­рик, ука­зывая на ме­ня. «Сна­чала ты на­носишь ос­кор­бле­ние му­суль­ман­ской ве­ре, а те­перь еще лжешь и об­ви­ня­ешь ме­ня в во­ровс­тве! — за­вопил я. — Не брал я ни­какой сум­ки!» По­том ка­ди ска­зал: «Ес­ли до рас­све­та ты не предъ­явишь мне бу­маги, ко­торой ты тут хва­лил­ся, зав­тра же вздер­нем те­бя на де­ревен­ской пло­щади». Но уж будь уве­рен, ни сум­ка, ни бу­мага с пе­чатью ка­лифа не най­дут­ся!

Ашер и Да­вид ед­ва удер­жа­лись от кри­ка при ви­де сум­ки Иб­ра­гима в ру­ках у куп­ца! Он по­казал ее со­дер­жи­мое вто­рому тор­говцу: «Я по­буду здесь еще два дня. К то­му вре­мени ев­рея по­весят и все его зо­лото и дра­гоцен­ные кам­ни бу­дут мо­ими!»

Маль­чи­ки по­холо­дели от ужа­са. Что они мог­ли сде­лать? Не бы­ло ни­каких сом­не­ний: че­ловек, ко­торый дол­жен по­гиб­нуть из-за это­го во­ра и не­годяя, — отец Аше­ра. Да­вид по­дошел к дру­гу, и они отош­ли в ти­хое мес­то. «Ес­ли мы под­ни­мем шум, мы не толь­ко не по­можем тво­ему от­цу, но и вко­нец ис­портим де­ло. Наш единс­твен­ный шанс — зав­ла­деть сум­кой и за­тем по­пытать­ся про­сить за­щиты у ка­лифа».

Но как? Ашер и Да­вид поб­ре­ли на­зад к при­лав­ку, ус­та­вив­шись на не­го ши­роко рас­кры­тыми гла­зами.

И вдруг они ус­лы­шали ок­лик хо­зя­ина ков­ров: «Эй, вы! Ну-ка, сбе­гай­те и при­неси­те мне фрук­то­вого на­пит­ка!». Он бро­сил Да­виду мо­нету и ука­зал паль­цем в ко­нец про­хода. Маль­чи­ки по­бежа­ли ту­да и ку­пили пер­си­ково­го со­ка у про­дав­ца сла­дос­тей и прох­ла­дитель­ных на­пит­ков. Ког­да они воз­вра­щались, в го­лове Аше­ра блес­ну­ла мысль.

«Му­суль­ма­не не пь­ют спир­тно­го, — за­шеп­тал он дру­гу. У ме­ня с со­бой фля­га креп­ко­го ви­на — я всег­да но­шу ее с со­бой. Да­вай воль­ем нем­но­го ви­на в его питье. Мо­жет, он зах­ме­ле­ет».

Про­дав­цу ков­ров питье приш­лось по ду­ше. «Ни­ког­да не про­бовал та­кого вкус­но­го на­пит­ка, — про­рычал он. — При­неси­те еще один!» По­том поп­ро­сил тре­тий, за­тем чет­вертый… При­кон­чив пя­тый, ку­пец по­чувс­тво­вал стран­ную ус­та­лость.

«Ка­жет­ся, вы хо­рошие маль­чи­ки, ум­ные. Прис­мотри­те-ка за мо­им то­варом, а я ля­гу, вздрем­ну нем­но­го. Раз­бу­дите ме­ня, ес­ли объ­явит­ся по­купа­тель».

Это бы­ло как раз то, че­го до­бива­лись маль­чи­ки. Ашер ви­дел, что вор спря­тал ко­шель Иб­ра­гима се­бе под по­яс.

Да­вид ущип­нул спя­щего, но тот да­же не по­шеве­лил­ся. Тог­да Да­вид ос­то­рож­но пе­рере­зал шну­рок, прик­репляв­ший сум­ку к по­ясу, заб­рал ее, и маль­чи­ки со всех ног бро­сились к вы­ходу из Бас­ры, в сто­рону двор­ца ка­лифа.

Уже нас­ту­пил поз­дний ве­чер. На пло­щади пе­ред двор­цом шло гу­лянье. Зву­чала гром­кая му­зыка. Лю­ди во мно­жес­тве тол­пи­лись на пло­щади и гла­зели на во­инов двор­цо­вой ох­ра­ны. Ашер и Да­вид не ста­ли сме­шивать­ся с тол­пой, а по­дош­ли к не­боль­шой ка­лит­ке, на ко­торую им по­казы­вал Мус­та­фа.

Че­рез нес­коль­ко ми­нут двер­ца при­от­кры­лась, и в нее прос­коль­знул ста­рик. Ашер ки­нул­ся ему в но­ги и вос­клик­нул: «О, по­вели­тель, сми­луй­ся!»

— Ти­хо! Ти­хо, ди­тя! — не­тер­пе­ливо про­из­нес че­ловек. — Кто ве­лел те­бе на­зывать ме­ня «по­вели­тель»? Раз­ве ты не зна­ешь, что так мож­но об­ра­щать­ся толь­ко к са­мому ка­лифу?

— Нам это из­вес­тно, по­вели­тель. Но нас учи­ли, что царь, по­доб­но Гос­по­ду, при­ходит не в смя­тении и шу­ме, а в ти­шине, ко­торая нас­ту­па­ет за ни­ми. К то­му же, хо­тя ты на­дел на се­бя чу­жую ли­чину, твое цар­ское дос­то­инс­тво выс­ту­па­ет на­ружу.

Ка­лиф был по­ражен та­ким от­ве­том. Он взгля­нул на двух маль­чи­ков и про­бор­мо­тал: «Или что-то не в по­ряд­ке с мо­им на­рядом, или вы вов­се не прос­тые улич­ные маль­чиш­ки. По­доб­ный от­вет дос­то­ин муд­ре­ца. Быс­тро рас­ска­зывай­те, кто вы та­кие и что вас при­вело ко мне?»

Ашер рас­ска­зал, как его от­ца ог­ра­бил про­давец ков­ров и ка­кая судь­ба ждет Иб­ра­гима, ес­ли он не смо­жет пред­ста­вить гра­моту с пе­чатью ка­лифа.

«Раз вы ев­рей­ские маль­чи­ки, де­лать вам в Баг­да­де ни­чего, тем бо­лее сей­час, пос­ле за­хода сол­нца. Уч­ти­те, я зат­равлю вас со­бака­ми, ес­ли вы не до­каже­те, что все это прав­да!»

И в тот же миг они уви­дели, что ко двор­цу не­сет­ся тол­па, а впе­реди нее бе­жит тор­го­вец ков­ра­ми. «Ме­ня ог­ра­били! Ме­ня ог­ра­били!» — во­пил он. За­метив маль­чи­ков, он бро­сил­ся к ним. «Вот они! Вот они, не­год­ни­ки!»

Лю­ди со всех сто­рон наб­ро­сились на ре­бят и ста­рика, в ко­тором они не приз­на­ли сво­его пра­вите­ля. Но ког­да Га­рун аль-Ра­шид дос­тал свой зна­мени­тый се­реб­ря­ный свис­ток и ду­нул в не­го, все рас­прос­терлись ниц. Ка­лиф сор­вал с се­бя се­дую бо­роду, вып­ря­мил­ся во весь рост и пе­рес­тал по­ходить на ста­рика.

— Встань, виз­гли­вый уб­лю­док! Встань и ска­жи мне, из-за че­го весь этот шум?

Дро­жа от стра­ха пе­ред ка­лифом и бро­сая ярос­тные взо­ры на маль­чи­ков, тор­го­вец ков­ра­ми рас­ска­зал, что он поп­ро­сил этих щен­ков пос­то­рожить то­вар, по­ка он спит, а они ста­щили у не­го сум­ку с день­га­ми.

— Ка­кой же ду­рак ста­нет спать сре­ди бе­ла дня на ба­заре? А как ты до­кажешь, что имен­но они ук­ра­ли твой ко­шелек? Мо­жет, его взял кто-ни­будь дру­гой, ког­да маль­чи­ки уш­ли!

— Этот че­ловек го­ворит прав­ду, по­вели­тель. Мы дей­стви­тель­но взя­ли сум­ку. Но она не его! — вос­клик­нул Да­вид и вы­тащил ко­шелек.

— Вот она! Здесь все, что мне уда­лось за­рабо­тать тяж­ким тру­дом! За всю жизнь! Она моя! — хрип­лым го­лосом вык­ри­кивал про­давец ков­ров, пы­та­ясь до­тянуть­ся до сум­ки.

— Ес­ли она твоя, ска­жи, как от­кры­ва­ет­ся по­тай­ной кар­ман, — пот­ре­бовал Ашер.

Про­давец ков­ров не знал о по­тай­ном кар­ма­не и по­пытал­ся сде­лать вид, буд­то ни­чего не по­нима­ет. Но Ашер от­крыл сум­ку и по­тянул за то­нень­кую, еле за­мет­ную ве­ревоч­ку внут­ри. Под­клад­ка сра­зу же при­под­ня­лась, от­крыв по­тай­ной кар­ман, в ко­тором Иб­ра­гим хра­нил са­мые до­рогие дра­гоцен­ные кам­ни. Но сей­час в нем ле­жало сов­сем дру­гое. «Смот­ри, по­вели­тель, вот гра­мота от­ца с тво­ей пе­чатью. Ес­ли он не по­лучит ее до рас­све­та, он по­гиб!»

«Эй ты, вор! Это прав­да?» — об­ра­тил­ся ка­лиф к тор­говцу ков­ра­ми.

Тот пал ка­лифу в но­ги. «Сми­луй­ся, о по­вели­тель. Это прав­да. Ста­рый ев­рей был не­вино­вен. Я не знал, что у не­го есть раз­ре­шение ка­лифа!»

По при­каза­нию ка­лифа страж­ни­ки уве­ли тор­говца, а сам ка­лиф с от­ря­дом сол­дат и дву­мя маль­чи­ками пос­ка­кали в се­ление, где Иб­ра­гим в тюрь­ме ожи­дал ре­шения сво­ей учас­ти, на­де­ясь лишь на чу­до.

«Ес­ли бы я ос­та­вил де­тей до­ма под прис­мотром раб­би Ами­таи, мне бы и вол­но­вать­ся бы­ло не­чего. Я про­жил дол­гую и на­сыщен­ную жизнь. Труд мой был ус­пешным. Аше­ру ни­ког­да не при­дет­ся бес­по­ко­ить­ся о про­пита­нии. Но где он сей­час? От­вез ли их Мус­та­фа до­мой?»

Он по­молил­ся и об­рел в мо­лит­ве си­лу и ду­шев­ное спо­кой­ствие. Ког­да заб­резжил рас­свет и за ним приш­ли страж­ни­ки, Иб­ра­гим сме­ло и ре­шитель­но пос­мотрел им в гла­за.

Ка­ди уже на­девал ве­рев­ку на шею осуж­денно­го, ког­да вда­леке по­каза­лось об­ла­ко пы­ли и пос­лы­шал­ся звук ро­га, при­над­ле­жаще­го ка­лифу. Ког­да ка­лиф со сво­им вой­ском приб­ли­зил­ся, лю­ди рас­прос­терлись на зем­ле.

А спус­тя нес­коль­ко мгно­вений Иб­ра­гим уже был сво­боден и об­ни­мал сы­на.

Прош­ло мно­го лет. Ашер и Да­вид дав­но ста­ли взрос­лы­ми, и од­нажды над ев­рей­ской об­щи­ной на­вис­ла боль­шая бе­да.

Они вдво­ем по­еха­ли в Баг­дад с пос­ла­ни­ем для Га­руна аль-Ра­шида, зах­ва­тив и зо­лотую цепь, ко­торую тот по­дарил им мно­го лет на­зад за ум и храб­рость.

К счастью, ка­лиф вспом­нил о двух маль­чи­ках, спас­ших ста­рика-ев­рея, и выс­лу­шал гон­цов, хо­тя и очень ред­ко до­пус­кал до се­бя ино­вер­цев.

Бла­года­ря Аше­ру и Да­виду Га­рун аль-Ра­шид от­ме­нил указ, зап­ре­ща­ющий ев­ре­ям за­нимать­ся тор­говлей. Так ев­реи ха­лифа­та сно­ва смог­ли за­раба­тывать на жизнь для се­бя и сво­их се­мей и жить в ми­ре и спо­кой­ствии.